- Представители самого крупного вида - Барри, дай мне, пожалуйста, крупным планом голову этого мерзавца - представители самого крупного вида кенгуру, красные кенгуру, могут покрывать двадцать пять футов одним прыжком и перепрыгивать через объекты шести футов в высоту, - говорило чудовище. - Сейчас посмотрим, удастся ли мне подойти достаточно близко, чтобы вы смогли рассмотреть…
Заклинание оборвалось. Издав резкий лай ужаса, кенгуру взвился в воздух, отчаянно извернулся в прыжке и ринулся прочь, преследуемый невнятными и по всей видимости недружелюбными возгласами со стороны чудовища. Лишь проскакав полчаса на предельной скорости, он остановился и скорчился на земле, втягивая воздух в тяжело вздымающиеся легкие.
И застыл, охваченным ледяным отчаянием; поскольку прямо за своим плечом услышал звук человеческого дыхания и тот же самый ужасный голос, вещающий:
- …И если мы будем держаться предельно тихо, возможно, нам удастся - Кайрон, если ты и в этот раз спугнешь мне ублюдка, я запихну камеру тебе в глотку - удастся хотя бы мельком взглянуть на его…
Один мощный прыжок мог бы с легкостью перенести его на край ближайшей скалы, но зачем трудиться? В этом совершенно очевидно не было ни малейшего смысла.
С тихим хрипом отчаяния кенгуру повернулся лицом к камере и помахал передними лапами, ненавидя себя почти до смерти.
- Давайте-ка объяфнимфя начифтоту, хорофо? - произнесла Хроногатор после долгой паузы. - Вы на фамом деле хотите, чтобы я поверила, что вы рыфари короля Артура, и фелью вашего путешефтвия являетфя найти какой-то передник?
- Именно.
- Ладно. - Взгляд поострее обычного различил бы ее недоверие, покачивающееся у нее над головой, как поплавок, перед тем, как уплыть вдаль под дуновением легкого ветерка. - И для этого вам нужна фвяванная лофадь?
- Лофадь?
- Ну да, лофадь.
- А, понимаю - лошадь, - Ламорак поскреб голову. Он умирал от жары и усталости, в голове у него был туман, он был по самые брови набит консервированными персиками и терзаем страшной зубной болью. На этот момент ему совершенно не хотелось еще что-либо кому-либо объяснять.
- Это не лошадь, - сказал он. - Не то чтобы.
Как раз в эту минуту единорог проснулся, сделал безрезультатную попытку выбраться из своих пут и разразился новым потоком ругательств.
- Эй, - сказала Хроногатор, - эта лофадь только фто фто-то фкавала.
- Ну да, только это не…
- Слушайте, вы, ублюдки, - заорал единорог, - втолкуйте этой чертовой бабе, что если она еще хоть раз назовет меня лошадью, то, черт меня побери, я…
Пертелоп, выказав больше рассудительности, нежели кто-либо мог бы в нем заподозрить, схватил кусок сахара и затолкал его животному в рот. Тирада резко оборвалась, сменившись вкусным похрустыванием.
- Ефли это не лофадь, - прошептала Хроногатор, - то фто ве это в таком флучае?
Ламорак вздохнул.
- Это единорог, - сказал он. - Ты довольна?
- Ох.
- Ну вот, а теперь нам пора возвращаться к своим делам; и я уверен, что и твои коллеги на орбите уже довольно сильно проголодались, так что…
- А вачем вам нувен единорог?
Ламораку понадобилось больше шести секунд, чтобы медленно про себя досчитать до десяти.
- Если тебе так уж необходимо это знать, - сказал он, - единорог нужен нам как наживка, чтобы поймать девицу незапятнанного целомудрия.
Хроногатор взглянула на него.
- Мне каветфя, вы вдефь что-то перепутали. Долвно быть наоборот.
Ламорак разлепил спекшиеся тубы в улыбке.
- Да что ты говоришь! Черт побери, какая досада - правда, Пер? Что ж, значит, придется нам снова возвращаться к учебникам. Но как бы то ни было, спасибо за подсказку. А теперь нам на самом деле пора.
- И кфтати, - продолжала Хроногатор, - вы гозорили, что вам нувен какой-то передник, а вовфе не девиффа невапятнанного…
- Нам нужен ее передник, - сказал сэр Пертелоп.
- Ах вот как?
- Именно.
После единорогов пришли каторжники.
Каторжники пришли двумя волнами. Вторая волна появилась с Первым Флотом в 1788 году, семьсот лет спустя после первой. У аборигенов, чьего разрешения никто не озаботился спросить, относительно них сложилась пословица. "Одно проклятье идет за другим", - говорили они.
* * *
Первым человеком в первой волне, бросившим взгляд на Австралию, был надсмотрщик. Его первой реакцией было легкое содрогание. Затем он спрыгнул со своего возвышения и сказал барабанщику, чтобы тот прекратил отбивать ритм.
- Приехали! - закричал он. - Все на выход!
Никто не шелохнулся. Две тысячи форштевней, украшенных драконьими головами, тихо покачивались вверх-вниз в спокойных водах Ботани-Бей.
Надсмотрщик моргнул.
- Эй, ублюдки, вы слышали, что я сказал? - взревел он. - Все вон с кораблей, живо!
- Мы никуда не пойдем.
Голос раздался из-за весла в третьем ряду. Он был поддержан смутным бормотанием хора: "Это точно!" и "Скажи ему, Джек!" Надсмотрщик начал покрываться испариной.
- Что ты сказал? - проговорил он. Расплывчатое пятнышко серого дыма позади весла блеснуло, переливаясь на солнце. Если бы у него были плечи, это могло бы означать пожатие ими.
- Я сказал, что никто из нас, черт побери, никуда не пойдет, - лениво повторило оно. - Мы можем видеть будущее. Там сплошное дерьмо. Мы остаемся здесь.
Где-то в задней комнате надсмотрщикова ума писклявый голос начал нервно оглядываться, спрашивая направо и налево, не знает ли кто-нибудь случайно, что делать дальше. Но его руки были более уверены в себе. Они потянулись за большим узловатым хлыстом, свисающим с его пояса.
- А это мы еще посмотрим, - сказал он, направляя яростный удар в дымное облачко.
- Идиот.
С удручающей неторопливостью дымные прядки стянулись воедино, снова образуя облако. Наступило напряженное молчание.
- У тебя нет никакого способа принудить нас сойти с кораблей, - спокойно продолжал голос. - Так что можешь просто принять это как есть, разворачиваться обратно и грести к дому. Лады?
- Не согласен, - отвечал надсмотрщик.
Теперь он был уже весь покрыт потом.
Он совершенно не собирался оказываться на этом месте. Когда он вступил в компанию, теперь уже много лет назад, то видел будущее развитие своей карьеры совершенно в другом свете. После того, как он пять лет или что-то около того грузил копченые свиные бока на корабли и переправлял их из Копенгагена в Дувр, он полагал, что зарекомендовал себя человеком такого сорта, которого можно использовать в маркетинге. Дальше должно было последовать обычное продвижение, от торгового агента до заместителя коммерческого директора, а затем и до самого коммерческого директора, и так далее, до тех пор, пока ему не будет предоставлена полная ответственность за все датские операции в Альбионе. И вот взгляните на него теперь, десять лет спустя, пытающегося лестью и уговорами убедить целый корабль депортированных сверхъестественных сущностей колонизировать Новую Южную Кембрию. Что-то где-то, очевидно, пошло не так.
- Ну пожалуйста! - сказал он.
По всей длине корабля началось коловращение туманов и теней, оставившее у него чувство головокружения. Он почувствовал, что его небо становится сухим.
Две тысячи длинных драккаров - и каждый выше борта нагружен малыми божествами. Здесь были водяные, лесные нимфы, духи огня, лешие, болотные огни, эльфы, хтонические божества, матери земли, демоны грома, и даже несколько метафизических абстракций, безжалостно засунутых в дальний угол и настаивающих на том, чтобы их снабдили мягкой туалетной бумагой.
В рамках проекта по разоружению магической культуры Альбиона все сверхъестественные существа на вторых ролях были согнаны вместе и высланы в Землю Ван Демона.
Надсмотрщик вонзил ногти себе в ладони и глотнул воздуха.
- Ну давайте, ребятки, - уговаривал он. - Как только вы окажетесь там, вам сразу понравится, я обещаю.
- Черта с два.
- Там ведь есть реки, - ворковал надсмотрщик. - Величественные, внушающие благоговейный трепет потоки, с грохотом обрушивающиеся головокружительными водопадами, катящие свои траурные воды сквозь древние леса. Там есть пустыни. Там есть такие скальные формации, за жизнь в которых любой краснокварцевый тролль отдал бы правую руку! В тамошних кустарниках случаются такие пожары, по сравнению с которыми адское пламя покажется походной кухней. Что, во имя Господа милосердного, вам не нравится? Да это просто рай для привидений, будь я проклят!
- А еще, - сказал дух-спикер, - там есть пауки.
Послышался слабый звук, сопровождавший соприкосновение надсмотрщиковой челюсти с крахмальным воротничком, застегнутым вокруг его шеи.
- Что ты сказал? - задыхаясь, вымолвил он.
- И змеи.
- И москиты.
- И еще, - со значением добавил дух-спикер, - не сказать, чтобы тамошняя территория была так уж свободна, знаете ли. Все это место просто кишит…
Приложив значительное усилие, надсмотрщик водрузил свою челюсть на место.
- Чем?
- Ну, как бы это сказать, - колеблясь, отвечало дымное облачко, - всякими вещами. Там как-то не по себе, тебе не кажется?
- Они там все время поют, - подхватил голос с предпоследней скамьи. - Одного этого достаточно, чтобы поджилки затряслись.
- Еще и являются в ночную смену, - добавил хриплый, скрежещущий голос откуда-то с середины корабля. - Заколачивают свои бескровные денежки за сверхурочную работу.