Машинист высунулся из кабины:
- Ты что ж, Никита Кругликов, приземляешься сразу на все четыре точки?
Никита не оглянулся. Отряхивая землю с ладоней, он обдумывал своё открытие: вот опять светит солнце, и машинист сразу узнал, что его, Никиту, зовут Никитой.
Глава 3. В подземелье и в поднебесье
Уж и выдался денёк - то солнце, то дождик! Следующий дождь был такой сильный, что загнал Никиту в подъезд. Никита не отступил бы перед дождём, но в подъезде стоял генерал. Если боевому генералу можно спасаться от дождя, то не стыдно и Никите. Кроме того, может быть, удастся разглядеть, какие на генерале ордена. Вдруг, например, ему понадобится носовой платок, и он на минуту распахнёт шинель!
Но шинель генерал не распахнул, орденов Никита не увидел; и вообще, как только Никита вошёл в подъезд, генералу подали длинную лакированную машину, и он уехал. В подъезде остались ещё двое людей - немолодая женщина в косынке и худой мужчина в очках, в брезентовом, как у пожарника, костюме.
Женщина сказала:
- Боюсь, у меня дома чайник весь выкипит.
Никита стал в дверях. Он не слушал разговора взрослых. Он смотрел на улицу. По тротуару прыгали дождевые пузыри, из рваного жёлоба над дверью свисало живое серебряное крыло воды и, на лету свертываясь в струю, шумно падало на асфальт. Вдруг он услышал, как мужчина сказал: "Так, Анна Ивановна, мы и обслуживаем наше Садовое колечко: ты из поднебесья, я - из подземелья".
Никита живо обернулся:
- А у него есть конец, у кольца?
- Ты что ж в разговор взрослых людей встреваешь? - спросила женщина. - И вообще, что это ты здесь один делаешь? Где ты живёшь?
- Я близко, возле булочной, - сказал Никита.
Отсюда, из дверей, если высунуть голову под дождь, видна была витрина, в которой стояла целая гора пышных булок и круглых хлебцев. Никита не прибавил только, что это совсем другая булочная, но ведь его никто про это не спрашивал!
- Шустрый, - сказал мужчина.
Никита отвернулся и стал было опять смотреть на падающую воду, но мужчина тронул его за плечо:
- Так-то, тёзка Никита!
Никита до того удивился, что даже рот открыл.
- Чему ж ты удивляешься? Меня тоже Никитой зовут, по отчеству - Кузьмичом.
Оказывается, под крышей чудеса продолжались и в мокрую погоду.
- Вроде потише дождь? - сказала женщина. - Может, пойдём?
- Маленький прошёл, большой начался, - ответил Никита Кузьмич.
- В вашей речке теперь воды прибудет, - сказала женщина.
Никита не вытерпел:
- А какая ваша речка?
Большой Никита сделал таинственное лицо и быстро проговорил маленькому прямо в ухо:
- Моя речка Незнайка, летом Непросыхайка, в зиму Незамерзайка. - И повернулся к своей собеседнице: - Всё-таки придётся мне обратно спуститься.
- Вы ж смену отработали, - сказала Анна Ивановна. - Что вы там, сокровища какие забыли?
- Вот именно, сокровища. Свёрточек небольшой, - ответил Никита Кузьмич. - А на обратном пути я прямо к вам в поднебесье - чай пить. Договорились?
И Никита Кузьмич вышел из подъезда.
Он шагал, наступая на лужи, и брызги летели во все стороны из-под его сапог. "Эх, обувка на мне рабочая, не гостевая", - с сожалением взглянул он на свои сапоги. И очень удивился. Потому что рядом с его сапогами торопливо шагали по лужам маленькие, тоже забрызганные грязью, калоши. Конечно, они шагали не сами по себе: в них были обуты ноги меньшого Никиты.
Никита Кузьмич остановился.
- Ты куда это отправился? - спросил он.
- Я с вами, - объяснил Никита.
- Куда со мной?
- В подземелье.
- Э, нет! - сказал Никита Кузьмич. - Туда детям не разрешается. Ещё в речку свалишься, кто тебя знает!
- Я знаю. Я не свалюсь! - ответил Никита. - Я вон на том экскаваторе ездил - напарником у машиниста - и то не свалился!
- Вон что… напарником? - Никите показалось, что Никита Кузьмич собирается улыбнуться, и он тоже начал улыбаться, но старший Никита спросил: - А мать нас с тобой не заругает?
- Не заругает! - воскликнул Никита. - Мамы дома нет, она дежурит в больнице, и Марины тоже нет. Они придут, и я как раз тоже приду!
И Никита поднял на Никиту Кузьмича свои круглые светлые глаза. Глаза как бы говорили, что он самый хороший, самый послушный мальчик, что ему необходимо показать речку Незнайку и что если он эту речку не увидит, то уж и неизвестно, как ему дальше на свете жить.
- Ну ладно, так и быть, пойдём, - согласился Никита Кузьмич. - Тут недалеко… - И они пошли к речке Незнайке.
Никита старался шагать с большим тёзкой в лад, однако ноги у младшего были короткие, шаги получались мелковатые. И взрослый Никита придерживал свой широкий шаг.
- Только гляди не заробей, - сказал он.
- Не, я храбрый! - уверил Никита. - Я даже один раз за нашего кота Василия мыша поймал!
- Как же ты его поймал? - удивился старший Никита.
- Очень просто. Василий спал себе и спал. А мышь ходил себе по полу…
- Не ходил, а ходила…
- Ну, всё равно, а мыша ходила…
- Да не мыша, а мышь, - опять поправил Никита старший.
- Я так сразу первый и сказал, что мышь ходил…
- Ах ты батюшки! - потерял терпение Никита Кузьмич. - Ну чем дело-то кончилось?
- Васька спал и спал, а я как прыгнул, как схватил его за хвост…
- Ваську?
- Да нет, мыша! И поймал!
- Ну, положим, это ты хвастаешь, - сказал старший Никита. - А хвастунов у нас не больно уважают.
Никита умолк. Он и правда прихвастнул сгоряча. Был такой случай в жизни: Васька спал, Никита сидел на табуретке, а глупый мышонок вылез из-под пола и стал разгуливать прямо рядом с Васькиным хвостом. И, если бы Никита прыгнул, он, возможно, и поймал бы мышонка. Но дело в том, что Никита не прыгнул. Наоборот, он даже подобрал повыше ноги. Конечно, это было год назад, Никита был гораздо моложе, но всё-таки лучше ему не хвастать таким подвигом.
- Пришли! - объявил Никита Кузьмич, и они остановились.
Не было никакой реки. У их ног лежала круглая чугунная крышка. Никита Кузьмич наклонился, крякнул, поднял крышку, и перед ними открылся чёрный глубокий колодец.
- Не заробеешь? - опять спросил старший.
- Нет, - ответил Никита и облизнул пересохшие от страха губы.
Никита Кузьмич шагнул в колодец и стал виден лишь по пояс.
- Давай-ка спускай ногу.
Он потянул Никиту к себе вниз и установил его ногу на железной перекладине невидимой лестницы:
- Стоишь?
- Стою.
Снизу тянуло холодом.
- Пока солнышко над головой, может, передумаешь?
- Нет!
Тут и правда из-за туч вылезло солнце и осветило всю площадь и ржавую чугунную крышку своим золотым светом. Сразу над асфальтом заструилось нежное, как дыхание, облачко пара, засияли стёкла в домах, и автомобили на повороте пустили быстрых зайчиков. Никите очень не захотелось прощаться с солнышком, но он лишь коротко вздохнул и стал спускаться.
- Молодец! - слышал он снизу голос Никиты Кузьмича. - Молодец, тёзка! - И Никита чувствовал, как сильная рука брала его ногу и помогала ей нащупывать следующую перекладину.
Так они спускались по крутой лестнице вниз, и становилось вокруг них всё холоднее, всё темнее, и Никита Кузьмич трижды спрашивал снизу: "Как дела?" - и трижды Никита отвечал: "Хорошо!" - хотя голосок у него стал теперь совсем тоненький и дрожал.
- Прыгай! - скомандовал наконец старший, и Никита зажмурился, отцепил руки и прыгнул вниз.
Здесь совсем не было страшно. Они оказались в круглом, как труба, туннеле. Светила неяркая электрическая лампа в проволочной сетке.
Два Никиты - старший и младший - стояли на мостике с железными перилами, а под мостиком, по дну туннеля, катила мутные воды река и крутились маленькие островки грязной пены.
- Вот она, моя Незнайка! - сказал Никита Кузьмич.
- А зачем она? - спросил Никита. - Всё равно её никто не видит.
Никита Кузьмич удивился его вопросу и как будто даже обиделся. Он снял очки и внимательно поглядел в светлые Никитины глаза.
- Да, - сказал он наконец, - твоя правда: мою речку никто не видит. Незнатная речка, в географиях не обозначена, рыбы в ней не наловишь и корабли по ней не плывут, но…
- Плывут, плывут! - вдруг закричал Никита. Вон, плывёт!
И в самом деле, зарываясь носом в бугорки пены, вертясь в тёмных омутах, плыл по подземной реке кораблик.
- Щепка прорвалась, - сказал Никита Кузьмич.
- Нет-нет! - закричал Никита. - Это мой кораблик, я его сам сделал! Поймайте его!.. Пожалуйста!
- У нас тут, тёзка, нырять не полагается. Пусть плывёт дальше, в Москву-реку…
Но кораблик прибило к мокрой бетонной стенке туннеля, и, пока он покачивался на воде, Никита Кузьмич подцепил его багром и вытащил.