Это была совсем незнакомая щепка. Но Никите так хотелось думать, что именно его кораблик плывёт по подземной реке!
- Мой! - сказал Никита. - Только парус потерял. - И он засунул свой трофей в калошный мешок.
- Всё! Теперь полезем, тёзка, обратно наверх.
- А свёрток с сокровищами? - напомнил Никита.
- И свёрток захватим.
Никита Кузьмич открыл и закрыл какой-то скрипучий железный ящик и вынул свёрток. Он оказался обыкновенным бумажным пакетом, перевязанным простой верёвочкой.
Никите очень захотелось сейчас же посмотреть, какие в нём сокровища. Может, камни-самоцветы? Они всегда хранятся в ржавых сундуках в подземельях.
Но он не стал опять приставать с расспросами. Он только сказал:
- В бумажном - плохо. Может порваться, какая-нибудь одна штука потеряется.
- Не потеряется! Они все в одной цепочке! - Старший Никита взял младшего за бока и поставил на первую перекладину лестницы: - Лезь!
Только Никита собрался лезть, старший опять скомандовал:
- Стоп!
Никита опустил обратно уже поднятую было ногу.
- Несподручно мне со свёртком, - сказал Никита Кузьмич. - Дай я его тебе в мешок пока что засуну. Донесёшь?
- Донесу! - сказал Никита. - Я даже Серёжу Лопатина один раз поднимал, а он во какой - самый первый на зарядке стоит!
Тут Никита поскорей замолчал, потому что опять прихвастнул и побоялся, не получилась бы неприятность, как с Васькой и мышью.
Никита Кузьмич засунул свёрток в Никитин мешок, затянул потуже верёвочку, и они полезли. Вскоре дохнуло им в лица свежим ветром, запахло дождём, где-то возле самых ушей Никиты зашелестели шины по мокрому асфальту. И вдруг глазам стало светло.
- Ой! - сказал Никита и замер от восторга и удивления.
Низкое солнце стлало по площади свои лучи, и из-под колёс машин, у самой земли, вставали маленькие радуги.
- То-то! - ответил Никита Кузьмич. Его голова уже тоже показалась из колодца. - Эти радуги никто на площади не видит, только мы с тобой снизу.
Подошёл милиционер.
- Сынка водил подземное царство показывать? - спросил он Никиту Кузьмича.
- Да, водил сынка, - ответил тот.
Милиционер протянул руку, помог Никите вылезти.
- Видал, парень, какой речкой твой батя заведует, а?
- Ему речка не понравилась, - усмехнулся Никита Кузьмич. - Говорит, не видна никому.
- Объяснить требуется, - сказал милиционер, и глаза у него сразу сделались строгие и неподвижные, как на фотокарточке. - Вот что, малый, без неё, без речки, наша столица чистой не будет. Она всю грязь собирает со дворов и улиц, все талые воды и уносит из города долой. Сделай, парень, конкретный вывод: не всякое дело, важное для народа, - на виду!
- Он не поймёт, мал ещё, - махнул рукой Никита Кузьмич.
- Нет, пойму! - сказал Никита громко, так громко, что на него посмотрели все прохожие с тротуара. - Я пойму обязательно.
Когда до высокого дома осталось дойти совсем немного, старший Никита подал младшему руку.
- Будь здоров, тёзка, - сказал он. - Теперь я пойду в гости, а ты отправляйся прямиком домой. Договорились?
Никита грустно кивнул.
Он ещё постоял на краю тротуара, глядя вслед Никите Кузьмичу. Вот тот поднялся на широкие ступени, вот уже вошёл в высокую дверь, в самую главную башню… Счастливый! Сейчас поднимется на самый верх, на двадцать шестой этаж. На таком высоком этаже, может, даже мама никогда не бывала. А Марина уж наверняка! А Серёжка Лопатин прямо лопнул бы от зависти, если б Никита забрался так высоко…
Но теперь делать нечего, надо уходить.
И тут ноги его начали гудеть, что они устали, и живот ворчать, что он хочет есть, и плечи жаловаться, что им надоело таскать мешок.
В самом деле, верёвка от мешка стала почему-то острой и режет плечо. Калош в мешке нет - вот они, на ногах у Никиты. Почему же мешок тяжёлый?
И вдруг он вспомнил: да ведь Никита Кузьмич забыл в мешке свёрток! Свёрток с сокровищами! Бедный Никита Кузьмич! Где ж он будет искать Никиту - ведь он даже адреса Никитиного не знает.
И, не теряя ни секунды, Никита что есть духу помчался к высокому дому, к самой главной башне.
Лифт был открыт. В нём на табуретке тихохонько сидела лифтёрша и читала толстую книжку.
- Мне надо поскорей на двадцать шестой этаж, в поднебесье, к Анне Ивановне, - выпалил одним духом Никита.
- Ну что ж, поедем к Анне Ивановне, - согласилась лифтёрша, закрыла книжку и повернула на стенке рычажок. Дверь в лифт сама собой закрылась.
Никита хотел рассказать лифтёрше про сокровища, которые он везёт, но только он открыл рот, как лифтёрша объявила:
- Вылезай! - И дверь сама собой опять открылась.
- Не вылезу! - сказал Никита. - Мне ехать надо!
- Приехали! - ответила лифтёрша.
- Мне на самый верх надо! - возразил Никита.
- Да мы и есть на самом верху, - сказала лифтёрша. - Просто лифт у нас неслышный и быстрый. Ты и не заметил, как мы быстро поднялись. Вот тебе двадцать шестой этаж, вот тебе дверь Анны Ивановны. Вылезай, пассажир дорогой!
И Никита вылез.
За то, что Никита принёс забытый свёрток, все его хвалили. За то, что он такой молодец, ему позволили смотреть в окошко сколько он захочет. И ещё дали бублик.
На двадцать шестом этаже высокого дома, под самой золотой звездой, жила Анна Ивановна с дочерью, десятиклассницей Зиной. Над их окном плыли хлопья рассеянной тучи, а ниже подоконника летали птицы.
Отсюда, с высоты, площадь показалась Никите игрушечной. По ней ползли троллейбусы величиной со спичечную коробку, а тротуары напоминали муравьиные дорожки. Садовое кольцо уходило в обе стороны от площади, и по нему бежали машины, похожие на жучков.
Город был виден далеко. Кремль стоял перед Никитой как на ладони, и под вечерним солнцем жарко алели пятиконечные звёзды на башнях и светло сияли купола старинных церквей.
Никита так засмотрелся, что Зина с трудом оттащила его от окна.
- Ты кто такой? - спросила Зина.
- Он мой приятель, путешествует по Садовому кольцу, - ответил за младшего Никиту старший.
- Он путешествует, а мать, верно, волнуется. Вот мы сейчас этого путешественника домой отправим! - сказала Анна Ивановна.
Но Никита в это время грыз бублик, во рту у него был шум, и этих неприятных слов он не услышал.
Когда он съел последний кусок, в комнате сразу стало тихо, и в этой тишине голос Никиты Кузьмича произнёс:
- Пришёл, понимаешь, парень из детского сада, а матери дома нет.
Мамы и правда дома не было, и Никита грустно кивнул.
И сразу возле глаз у Анны Ивановны улеглись добрые лучики морщинок, она протянула руку, погладила Никитин затылок.
- Ах ты, бедный! - сказала она. - И ключей от дома у тебя нет?
Ключей у Никиты действительно не было, и он опять кивнул.
- Тогда подсаживайся поскорей к столу, - засуетилась Анна Ивановна, - выпей чайку с вареньем… Зина, налей ему. Наверно, проголодался мальчонка.