- Действительно, из-за чего бы им смеяться, - пробормотал я.
- Вот и я не понимаю.
- Ми, ты никогда не искала своих возможных родственников?
- Ты спрашиваешь только из сострадания к бедной сиротке или тебе действительно интересна моя судьба?
До Подгорода лететь было еще часа два. Я вытянулся в кресле и решил отплатить Скорбной Ми ее же монетой.
- Как меня может интересовать твоя судьба, если я даже твоего полного имени не упомню? Просто лететь нам долго, а так хотя бы не в тишине. А то еще усну ненароком, а ты воспримешь это за личное оскорбление. И придумаешь для меня какой-нибудь особый список.
- Ладно, - обдумала мои слова сиротка. - Ты прав.
Я устроился еще удобней, вытащил из специального ящичка подушку, но тут Ми начала свой рассказ. С подробностями. И мельчайшими деталями. Демонстрируя свою феноменальную память на имена и географические названия. Рассказ занял ровно два с половиной часа, как и весь полет.
В общих чертах, родители Ми погибли от рук племени Дыбогривов, когда Ми только исполнилось пять лет три месяца и двадцать два дня. Возраст родителей на тот момент тоже был проговорен с точности до минуты. В Мулгоре у Ми ни кого не осталось, а поскольку нашли их орки, то ее и переправили в оргриммарский приют. Родственников Ми искали, нашли упоминание какого-то то ли двоюродного дяди, то ли троюродной тети, но в этот момент грянул Катаклизм, который стер с лица земли здание архива учета и записи ордынского населения. Кое-какие сведения обещали восстановить, но прошло уже столько-то месяцев, дней и часов, а так ничего и не произошло. Я понял одно - у Скорбной Ми имелись все причины, чтобы не любить этот мир.
Дирижабль дернулся, и объявили прибытие. Первыми повскакали те, кто сидели за нами и перед нашими сидениями, и я понял, что поспать не удалось не только мне. Ее завораживающе скорбный голос держал в напряжении мужскую половину дирижабля и почти довел до слезливой истерики женскую. Все причиненные Катаклизмом беды не могли сравниться с мировой скорбью в голосе обездоленной сиротки.
Когда мы сошли на башне Подгорода, орк рыцарь смерти склонился и пожал мне руку, пожелав мужества.
Скорбная Ми огляделась.
- Как же здесь… уныло. И одиноко.
Я уж было решил, что она откажется от визита в столицу Отрекшихся, и чуть не бросился за билетами в солнечный Луносвет, например. Но зря радовался.
- Теперь я понимаю, почему Отрекшиеся такие хмурые, - только и сказала она. - Пойдем в город, пока он не обвалился. Посмотри, какая ненадежная постройка.
- Это трон короля Теренаса, бывшего правителя Лордаерона, - отработал я "обязательную" программу, указывая на каменное кресло.
На Ми Тронный зал впечатления не произвел.
- Это знаменитые лифты Подгорода, - не терял я надежды. - И сейчас мы спустимся вниз… И окажемся в Подгороде, по праву названным самым большим склепом после Стратхольма.
Ми покачала головой, я решил, что с укором.
- Согласен, неудачный каламбур.
- Какой же ты журналист, Лари? На втором месте среди склепов находится Наксрамас, на третьем Акерус. А Стратхольм даже в тройку лидеров не вошел. Кроме вашей газеты, я еще "Вести Подгорода" выписываю.
Не самая веселая газета.
- Что ты хочешь посмотреть в Подгороде, Ми? А то так и застрянем у банка. Тронный зал? Пыточную? Алхимические лаборатории? Кладбище? Или может, все-таки, шоколадного торта?
- Я всегда хотела попасть в Подгород, чтобы… Нет, ты будешь смеяться, не скажу.
- Не уверен, что в следующем году ты с новым провожатым даже до башни дирижаблей дойдешь.
- И то верно, - вздохнула Скорбная Ми. - Я всегда хотела приобрести таракана.
- КОГО?!
- Чужие мечты легко осмеивать! - оскорбилась она.
- Нет, серьезно? Таракана? Которых тьма тьмущая в любой дешевой таверне Оргриммара? Которого можно было купить прямо в Оргриммаре на аукционе? И на это мы угробили целый день?
- Да, - просто ответила она.
- Ну, так идем быстрей и купим его, Ми! Быстрее! Может, ты хоть так разок улыбнешься.
Бежать от банка было не далеко, просто спуститься по лесенке. Ми благоразумно останавливалась, дожидаясь меня, пока сама перепрыгивала через три ступени за раз.
- Что… тебе … надо? – проскрипел нежить-продавец по имени Йеремия Пейсон, как гласил его бейджик, привязанный веревкой к пятому ребру справа.
- Я хотела бы… хотела бы приобрести у вас домашнего питомца, - заикаясь, произнесла моя сиротка.
Продавец тараканов перестал созерцать бегающих у него меж фаланг пальцев таракашек и поднял глаза на Ми, даже сжавшую ладошки под подбородком. Клянусь, она вся светилась от восторга. Если бы я не знал ее до этого, мог бы подумать, что это совсем другая тауренка.
Скорбная Ми долго выбирала из десятка совершенно одинакового, усатого, продолговатого, длиннолапого ассортимента Йеремии того единственного.
- Кого же, кого же, - пробормотала она, даже закусив нижнюю губу от усердия.
- Бери того, который тебе подмигивает, - посоветовал я.
И Йеремия, и Скорбная Ми поглядели на меня с таким холодным презрением, что стало ясно - ни черта я не понимаю в этих милых созданиях.
Выполнив ее желание, я мог бы посадить Ми на дирижабль до Оргриммара и напиться в этом склепе вусмерть. Это было бы самым логичным поступком за весь этот долгий день.
Но я покинул Подгород вместе с Ми и тараканом, которому всю дорогу назад она пыталась подобрать подходящее имя. Я начал пить в дирижабле, потому что в своей столице нежить не продавала спиртные напитки. Странно, да? Хотя потом я понял, что продажа алкоголя была для нежити одной из больных тем, одной из многих. Куда алкоголь попадает, чтобы на душе теплее стало? Правильно, в кровь. А у друзей Йеремии она давным-давно застыла и высохла. Пей, сколько влезет, а в кости-то не впитается.
Я проводил Скорбную Ми до приюта, но она мало что замечала, увлекшись тараканом. Клянусь, она даже несколько раз хихикнула! Но мне после гоблинского пойла из дирижабля могло и показаться.
Нетвердым шагом я вернулся в таверну Гришки, где наливали лучшее пиво в Оргриммаре, и заказал кружечку. Сегодня было пусто как никогда - может, все еще слушали прямой эфир с пресс-конференции Аспектов по гоблинскому радио. Ничего, скоро подтянутся, а пока не мешало бы с кем-нибудь чокнуться ради приличия.
Я так резко оглянулся, что едва не свалился со стула. Только сгорбленный завсегдатай, таурен, чье имя знал каждый, кто хоть раз побывал в Оргриммаре, виднелся мне размытым пятном.
Что ж, это была достойная компания для завершения этого дня.
Взяв свою кружку, шатаясь, я направился к его столику.
- Дружище, - протянул я, - я так рад тебя видеть, ты даже не представляешь! Вот смотришь на тебя и, понимаешь, как это круто радоваться жизни… ик! Ты ведь замечательный таурен, Гамон! Чего ты все время какой-то печальный? Брось ты это. Ну, что такого произошло, что ты столько времени думаешь об этом и думаешь? Да еще и в одиночестве?
Таурен Гамон встретился со мной своими васильковыми глазами и произнес то, отчего с меня слетел весь хмель. Зря только золото тратил.
- Тебе действительно интересно или ты из вежливости интересуешься? - спросил Гамон. - Потому что если тебе интересно, я мог бы ответить. Ведь в наши дни мало кто действительно по-настоящему интересуется окружающими. А если из вежливости…
Я медленно опустился на стул рядом с ним. Ладно, совпадения случаются. Спокойно, главное спокойно, я стал припоминать, что помнил об этом таурене. Имя-то его знал каждый, кому не лень, а вот биографию… Некоторые моменты не мешало бы прояснить.
- Я действительно интересуюсь. Скажи-ка мне, друг Гамон, а когда ты впервые попал в Оргриммар?
- Десять лет восемь месяцев и двенадцать дней назад, - ответил он. - Уже столько лет я сижу в этой таверне, за этим столом и пытаюсь вспомнить, кто я. Жизнь несправедлива, Лари - я не помню ничего о себе, кроме своего имени, но у меня отличная память на лица, имена и прочее. Каждого, кто хоть раз побывал в этой таверне, я помню поименно. А о себе ничего вспомнить не могу.
- Напомни-ка, отчего ты память потерял?
- Орки нашли меня с проломленным черепом недалеко от Степей. Лекари сотворили чудо, вернув меня к жизни, но, к сожалению, за это я расплатился своей памятью. Жизнь несправедлива, Лари…
Я вылетел из таверны пулей, даже не дослушав его. Да и хватило мне за день подобных рассуждений выше крыши.
Большой Джо остался доволен. На следующий день мы с ним специально съездили на острова Эха, чтобы убедиться, что трехпалые руки троллей-рыбаков и близко не коснулись страниц нашей газеты.
Оказалось, что с не меньшей радостью читатели готовы скупать историю о душещипательной судьбе несчастной сиротки и ее радостной встречей с потерянным, казалось бы навсегда, отцом. По статистике продаж в тот день "По секрету - всему Азероту" заткнула за пояс все издания Орды, первые полосы которых были срисованы как под копирку - улыбающиеся Аспекты и где-то рядом наш бывший Вождь Тралл. И именно в эти счастливые лица трехпалые руки безжалостно закатывали стухших медуз. В тот день имя Гамона звучало чаще, чем имена всех живых и мертвых Аспектов, как будто это Гамон в одиночку спасал наш несправедливый мир.
А таракана она назвала Лари.
25 апреля 2012