- Возможно, - Эд смотрит на своего визави открыто и прямо. Интересно, узнай Данбрел, к кому на самом деле он намерен напроситься в партнеры, был бы он так же настойчив? Едва ли. Истории о Рипперджеке, неуловимом убийце Западного края, отправляющем на тот свет всякого без разбора столь умело расписаны местными газетами, что респектабельные обитатели Восточного края бояться его до дрожи в коленях. Они возмущались, созывали комитеты, писали жалобы на стражу - короче делали все, чтобы высвободить энергию собственного страха, клокотавшую внутри них. Могла ли городская стража остановить Рипперджека? Навряд ли. Да она и не пыталась - говорят, он орудует уже не первый год, за это время можно было весь Западный Край лопатами перекопать.
- К сожалению, сэр Данбрелл, - Эдвард изображает вежливое сожаление, - я не могу принять вашего предложения. Я связан обстоятельствами. Мой инвестор… поставил условие. Никаких пайщиков.
- Предлагаю вам обсудить этот вопрос с вашим инвестором, Эдвард, - похоже, отказ баронет воспринял, как намерение поторговаться. - Обсудить и взвесить все последствия вашего отказа. Моя репутация… она может работать и против вас.
- Я непременно донесу ваши слова до… - Эд запинается, едва не сказав "Джека". Данбрел прищуривается.
- Кто он, ваш покровитель? Я его знаю?
- Наверняка, - не удерживается Эд. Зануда-баронет буквально сам напрашивается. - Но едва ли знакомство личное.
- Кто он?
- Этого я вам не скажу, извините. А теперь прошу меня простить - много важных дел. Придется покинуть вас рано.
- Вас проводят, - короткий кивок отпускает гостя. Сощуренные глаза смотрят настороженно и недоверчиво. Эд возвращается в дом.
Негромко играет музыка, танцующие пары мягко скользят по навощенному паркету. Мисс Лоэтли сидит в дальнему углу залы, задумчиво разглядывая развешенное на запыленном ковре оружие. Потемневшие без ухода, оно выглядит устрашающе - не как украшение, но как истинные орудия смерти. Что видит в них Анна? Чем они привлекают ее?
- Мистер Сол, - негромкий, вкрадчивый голос за спиной заставляет Эдварда напрячься. Едва ли кто-то из слуг. Скорее, "черный фрак" - ни разу не подал голос за столом, теперь решил вдруг заговорить. Ну-ну.
Обернувшись, Эд кивает новому собеседнику. Молодой человек не проявляет признаков смущения, смотрит открыто, прямо.
- Вы интересный человек, мистер Сол. Я хотел бы познакомится с вами ближе.
Эдвард вежливо улыбается. Намек? Кто может стоять за этим мальчиком?
- Все возможно, мистер?..
- Рейг. Диарон Рейг.
- Все возможно, мистер Рейг. Свободного времени у меня, пока, немного, но если оно вдруг появится…
- Нет-нет, - неожиданно перебивает юноша. - Не так. Если судьбе будет угодно, мы встретимся… в иных обстоятельствах.
Он кивает и, развернувшись, уходит. Приблизившись к Анне, подает ей руку, приглашая на танец. Мисс Лоэтли украдкой бросает взгляд на Эда. Тот, едва заметно кивнув, выходит.
Запах улицы не похож на запах сада. Здесь пахнет дегтем и конским потом, а фонари вырисовывают в тумане светящиеся желтоватые сферы. Кэб подъезжает к воротам - Эд приказал дожидаться его.
- Давай домой, - бросает он устало. Кэбмен без лишних вопросов трогает поводья, прищелкнув языком. Цоканье копыт и сухой стук колес о булыжник мостовой отвечают ему.
"Мистер Эдвард Маллистер Сол, - про себя произносит Эд. - А странно звучит. Особенно для Эдуарда Малышева".
Сегодня ночь должен закончиться разогрев печей установки. Этот факт означал, что в следующие пару недель Эду придется мало спать, мало есть и вообще делать очень мало всего, что не касается его фабрики. Завтра начинается пуск.
Глава седьмая
Корзина сэндвичей
- Держать давление! Эй ты, олух, чего встал! Живо за лопату!
- Жара не хватает! Нужен ещё кокс!
- Н-но! Пошли!
Шипение пара, хриплые крики, лошадиное ржание, натужный скрип металла - для стороннего человека жуткая какофония, оглушающая и подавляющая. Пространство вокруг заполнено движением, на первый взгляд хаотичным, бессмысленным. Так пляшут молекулы под электронным микроскопом, так копошатся муравьи в своей куче. И точно так же, движение это имеет свой смысл и систему.
Эд протискивается в проход, сквозь который втаскивают тележку с трубами, огибает рабочих, склонившихся над пронзительно свистящим вентилем, поднимается по стальной лестнице вдоль кирпичного бока печи - туда, где застыл над приборами сутулый, широкоплечий джентльмен в пропаленном в паре мест парике, серой холщовой рубахе и кожаном фартуке.
- Мистер Барди! - кричит Сол, перекрывая грохот цеха. - Мистер Барди!!!
- Какого дьявола?! - старик резко оборачивается, наградив его взглядом человека уже пару дней не спавшего. - Вы мешаете!
- Что с температурой? Нужно поднять до восьмиста!
- Идите ко всем чертям! - Барди не церемонится. - Делайте свое дело, а я сделаю свое!
- Так делайте быстрее! Времени мало!
В этот раз ответа Сол не удостаивается. Хаамбар Барди вообще не разбрасывается словами - опытный сталевар, первым в Альбони переделавший свои домны под кокс, он знает цену и себе, и жизни вокруг. Солу он стоил целую кучу денег, но вложение себя оправдывало. Ворчун и склочник, он буквально нутром чуял домны, без всяких приборов угадывая малейшие колебания жара и тяги.
Спустившись, Эд отправляется в соседнее помещение. Уже пятый день идет пуск, все это время он безотступно проводит на фабрике. Без приборов, без центральной системы управления, эта работа напоминает дирижирование оркестром пьяных мартышек: аппаратчики, инженера, механики, все они носятся вокруг как угорелые, каждый проворачивая что-то свое. Солу приходится контролировать каждого, наблюдать за тремя десятками аппаратов и машин, следить за подачей кокса, воды, пара, воздуха. Установка контактного получения серной кислоты, в реальном мире простая и понятная, в реалиях сновидческого восемнадцатого века превращается в капризную и требовательную даму со скверных характером.
Это момент истины - пуск и без того задержали на два месяца, дальше тянуть нельзя. Если установка не заработает - золото Рипперджека закончится и фабрика умрет, не успев родиться. За время строительства Эдварду пришлось вспомнить все, чему его учили в институте и на работе. Хуже всего было то, что олднонские алхимики оказались закрытым сообществом, резко отвергающим всякие попытки Сола наладить сотрудничество. Единственный, кто откликнулся, был приезжий ученый Демо-Мисон, маркиз де Паллас, человек богатый и увлеченный. Сам не будучи химиком, он все же оказал немалую помощь Солу. Именно де Паллас создал математическую модель установки, позволив рассчитать материальный и тепловой балансы.
- Мы можем рассматривать настоящее состояние Вселенной как следствие его прошлого и причину его будущего, - говорил математик. - Разум, которому в каждый определённый момент времени были бы известны все силы, приводящие природу в движение, и положение всех тел, из которых она состоит, будь он также достаточно обширен, чтобы подвергнуть эти данные анализу, смог бы объять единым законом движение величайших тел Вселенной и мельчайшего атома; для такого разума ничего не было бы неясного, и будущее существовало бы в его глазах точно так же, как прошлое.
Принцип неопределенности Гейзенберга, само собой, Демо де Палласу знаком не был. Рассказывать о нем Эд не стал - как минимум потому, что едва ли припомнил убедительные доказательства его верности. К тому же, вера маркиза в детерминизм вселенной была настолько непоколебимой, что Эдвард опасался ставить ее под сомнение.
И вот сейчас и познания Эдварда в химической технологии, и математические способности де Палласа проходят суровое испытание.
Оглушительно грохочет дробилка. Туда рабочие тачку за тачкой засыпают пирит - основное сырье для производства. Из дробилки пирит по желобу пересыпается во флоатационный чан, где его заливают водой. Пустая порода всплывает, а увлажненный пирит пересыпается в вагонетки, которые отправляются в соседний цех, к печи над которой сейчас колдует Барди.
- Эдди! Вот ты где! - Спичка, взъерошенный и чумазый, отчаянно машет Солу рукой из проема цеховых ворот. Второй рукой он прижимает к себе картонный ящик. Эд подходит к парню - все равно сейчас нужно идти во второй цех - кажется, печь заработала - оттуда слышен грохот опрокидывающихся вагонеток и рев пламени.
- Эдди, я тебе поесть принес, - когда Сол проходит мимо, Спичка бросается за ним.
- Оставь в конторе. Я потом съем.
- Нет уж, дудки! - мальчишка отчаянно трясет головой. - Так я тебе и поверил! Я отнесу, а ты потому туда и не заглянешь! Как вчера было. И позавчера. Остановись и поешь. Можно прямо здесь - я сэндвичей взял. И чай в бутылке.
- Некогда сейчас, Спичка, - Эд задирает голову, рассматривая, как ссыпают в жерло печи дробленый пирит. Паровые компрессоры, подающие воздух в нижнюю часть напряженно шипели и тяжело тряслись, паропроводы мелко дрожали.
- Газ пошел!!! - надрывно кричит кто-то сверху. Эд бросается по лестнице вверх, грохоча ботинками по железным ступеням. Наверху, на перекидном мостике, построенном вдоль газопроводной трубы, он столкнулся с Сейджемом Таутом, механиком, который разработал большую часть динамического оборудования для фабрики - насосы, компрессоры, паровые машины.
- Что с циклоном? - Сол не тратит время на церемонии. Таут, как и сам Эдвард, за время пуска еще ни разу не отлучался с фабрики. Воспаленные глаза механика смотрят устало, но азарт в них еще не угас. Замысел Эдварда - самый масштабный из всего, в чем Тауту довелось участвовать, и этот заставляет Сейджема работать на пределе своих сил. А может даже и за пределами.