Чародей с любопытством принялся вертеть его в руках, разглядывать, прослушивать и даже обнюхивать, а Сенька тем временем продолжала:
- Но когда он постоянно показывал на тебя, я решила, что он просто сломался. Или срок годности вышел. Но Масдай - умница наша…
Ковер на печке скромно шевельнул кистями и порозовел.
- Масдай сказал, что это приспособа деревянная бестолковая ошибаться может, а он - нет. И что их с приборчиком против меня - два голоса против одного. И посоветовал последить за тобой издалека. И ведь прав он оказался, не на тебя приборчик указывал, а на Ваньшу в твоем кармане! Ну, так кто ж мог догадаться… Ну, вот весь день мы за тобой и проболтались, как хвост за собакой. А вечером… ну, дальше ты знаешь.
Чародей ничего не сказал, только хмыкнул, фыркнул, крякнул, одним глотком допил остатки давно остывшего чая, и стал выбираться из-за стола.
- Спать пошли, молодежь, - ворчливо пробурчал он лукоморцам. - Завтра ни свет, ни заря вставать, а они тут расселись…
Иванушка с нетерпением глянул на мага.
- Значит, завтра… то есть, уже сегодня утром мы выступаем?
- Я подозреваю, что поскольку лошадь многомудрого чародея взяла расчет, а повозка осталась на болоте, то, скорее всего, мы всё-таки вылетаем… - тихо вздохнул шерстяной голос с печки.
Часть вторая
НАСЛЕДНИК РАГНАРОКА
На северный берег Лесогорья и одновременно на южный берег Ледяного моря экспедиционный корпус по нейтрализации Гаурдака прибыл ближе к вечеру, когда бледное северное солнце, натужно перевалив зенит, с явным облегчением сползало к покрывающему берег полупрозрачному лесу.
С востока надвигалась гроза.
Порывистый холодный ветер слепил, трепал волосы, хватал за шапки и пытался скинуть багаж путников на покрытый серой крупнокалиберной галькой берег.
Пенные гребни зеленоватых волн беспорядочно метались по поверхности моря, словно ища убежища от приближающейся бури, и не находя его, впадали в буйное беспокойство.
Чайки с заполошными резкими криками метались над волнами, будто хотели успеть доделать в последние минуты что-то очень важное, но забыли, что именно.
И только гордый буревестник, черной молнии подобный, весело выкрикивал: "Клюв даю - буря будет! Вот шандарахнет-то всех! Мало не покажется! Так им, так им, так им!"…
Масдай завис в нескольких метрах от кипящей полосы прибоя и угрюмо поинтересовался, указывая правыми передними кистями в сторону придавившей горизонт обширной лиловой тучи:
- Ну, как? Вы всё еще намереваетесь лететь? Если да - то счастливого вам пути. Потому что я остаюсь здесь.
Пассажиры, недовольно поджав губы и подперев щеки, принялись сверлить пристальными взорами надвигающийся шторм, словно хотели его загипнотизировать и усыпить или, как минимум, развернуть в противоположном направлении.
- Я с тобой, - первой отвела взгляд, вздохнула и сдалась Серафима. - И, поскольку нас большинство, то остальным придется подчиниться.
- Это почему вас большинство? - для проформы возмутился маг-хранитель, для которого идея полета над морем тоже с каждой секундой утрачивала привлекательность всё больше и больше.
- По площади, - резонно сообщила царевна и потянулась в мешок за картой. - Где-то недалеко, к западу, должен быть Синь-город. Там мы сможем переночевать, а утром найдем какую-нибудь посудину и прокатимся на ней… прокатимся на ней… Ну, прокатимся на ней докуда-нибудь. А там пересядем на другую… Еще докуда-нибудь. Будем добираться до Отрягии на перекладных.
- Ваши купцы тоже с отрягами не торгуют? - полюбопытствовал Иванушка.
- Купцы, может, и торговали бы, - пожала плечами Серафима. - Купцы - они и в Узамбаре купцы, ты же знаешь. Только отряги не видят смысла платить деньги за то, что можно забрать даром.
С этими словами она расстелила сложенный вчетверо кусок пергамента на спине Масдая, придавив один его край своей коленкой, другой - коленкой супруга, и уверено ткнула пальцем в какую-то точку.
- Синь-город.
Потом палец покрутился над извилистой береговой чернильной линией и уперся в одну из загогулин-бухт.
- Мы где-то здесь. До города должно быть… часа четыре лету по прямой. Так что, ковер, курс на запад!
- Уговорили, - удовлетворенно хмыкнул Масдай и, не мешкая, выполнил наказ.
Пассажиры закутались поплотнее в купленные накануне в попавшемся удачно на дороге обозе сесландских купцов теплые кожушки, изукрашенные умопомрачительно разноцветными клочками и полосками всевозможного меха, уселись поудобнее, и приготовились ждать.
Сначала они приняли почерневшие макушки деревьев за следы пребывания какого-то прожорливого вредителя.
Потом увидели деревню.
Вернее, то, что от нее осталось.
Выжженная земля, обгорелые заборы, обугленные остовы изб, тоскливо и бесплодно вздымающие закопченные печные трубы к равнодушно закрывающемуся тучами небу, обрывки сетей на втоптанных в землю сломанных кольях, изрубленные в щепу рыбацкие лодки…
Лицо Сеньки потемнело, посрамляя приближающуюся грозу.
Она быстро сверилась с картой.
- Метляки.
Адалет раскинул руки, неразборчиво пробормотал несколько коротких слогов и склонил голову, будто напряжено вслушиваясь в одному ему ведомые голоса.
- Неделю назад… - наконец, начал говорить он, словно пересказывая поведанную ему кем-то историю. - Пришло много людей с оружием… С моря… Два корабля… Большая часть жителей убежала… на запад…
- В Синь-город. Под защиту стен, - угрюмо проговорила царевна.
- А меньшая куда? - не подумавши, уточнил Иванушка, затем сообразил вдруг, что сказал, и вспыхнул алым. - Кхм… Я… хотел сказать… Извини, Сень… Мне очень жаль…
Серафима ничего не ответила, лишь отвернулась и, играя желваками, хлопнула ковер по пыльной спине, давая знак трогаться в путь.
- С тех пор, как лукоморский флот разгромил отрягов десять лет назад под Ключ-городом, они к нам больше не суются, - оправдываясь без вины, растерянно говорил царевич, обращаясь к застывшей подобно натянутой тетиве жене. - А раньше и на нашем берегу то же самое творилось… И не только на деревни нападали - на города тоже… по рекам поднимались… У их карраков осадка маленькая… Кораблей по десять-двадцать-тридцать налетали… Всего один раз удалось их так подловить, всей массой-то… Их тогда больше полусотни в Гусиной бухте собралось - планировали набег на Трамонтанск во время ярмарки… Ни один не ушел.
- Повезло вашим, - еле слышно вздохнула царевна и снова замолчала - до конца пути.
Самый большой населенный пункт приморской полосы Лесогорья был укреплен на славу. Высокий вал, налитый свежей водой ров, крепкие стены из прочного синего камня и частые сторожевые башни не давали нежданному противнику приблизиться к Синь-городу незамеченным ни утром, ни днем, ни вечером.
Но самая высокая сторожевая вышка - ничто сама по себе без глазастого и рьяного дружинника на ней.
И еще двух - чтобы глазастому и рьяному было не скучно.
Однако, несмотря на все предосторожности предусмотрительного командования, двое компаньонов - начальник караула и его заместитель - увлеклись одной древней высокоинтеллектуальной игрой, и глазастый начинал скучать.
Звали его Егором. Записался он добровольцем в дружину всего месяц назад. Красноречивые рекрутеры обещали ему службу на благо родной страны, полную приключений и опасностей, походы, сражения и долю в добытых в боях трофеях.
Но, вместо этого всё, что пока молодой ратник видел со сторожевых вышек - это обыденные и совсем неинтересные леса, поля, море и облака и - один раз - жалованье. Немалое, конечно, но вполне прозаичное и законное. И даже набег на Метляки случился, пока он был на часах на противоположной стене - ни заметить первым, ни мчаться на подмогу, навстречу обещанным приключениям и опасностям, ему не пришлось.
Нет в жизни справедливости.
Расстроенный парнишка вздохнул и снова принялся обводить внимательным взглядом отданные ему под надзор в сегодняшнем карауле лес и небо. Охраняемые объекты старательно обдувались сердитым ветром - вестником надвигающейся бури, но ущерба это им не наносило, и оставались они, какими и были - мирными и пустыми.
Только точка темная над елками на горизонте маячит.
Одинокий перст самого зоркого и усердного ратника на восточной вышке ткнул в выписывающее замысловатую траекторию в борьбе со штормом черное пятнышко на сумеречном горизонте.
- Гляди-кось, дядька Игнат, во дура-птица!
- Где, Егорка? - седой ветеран неохотно оторвался от домино на полу и поднял голову на молодого солдатика, приподнявшегося на цыпочки и вытянувшего от любопытства шею.
- Да вон, вон, над лесом же!..
- Так это, ворона, поди… грозу проворонила… на гнездо торопится, - степенно предположил Игнат, не вставая с нагретых теплом души досок, и выложил в цепочку черных костяшек на полу "дубль-пусто".
Товарищ его по оружию ответил азартно неожиданной "пусто-шесть" и выглянул мельком за край ограждения.
- Не-е… больше вороны, Игнат… Поморник…
- Над лесом-то, Митяй? - удивился Игнат и закрыл дорогу доминошкам противника другим дублем.