Эгорд прорубает в воздухе петлю, жирная линия рассекает три змеиных тела. Жизни сельчан не очень-то заботят, но среди них Наяда, Милита защитит и ее, надо скорее расправиться с магом и следовать за ней.
- Лежать, гусеница! - Тиморис уклоняется от кобры, сапог вминает шею бестии в каменную землю, хруст, чешуйчатая веревка вздергивается, падает безжизненным куском мяса.
Рука Эгорда перехватывает последнюю рептилию, когда та в полете с разинутой пастью. Кулак сжимается, бьющееся тело змеи превращается в ледяную пружину, взрывается, осколки звенят по камням и доспехам.
Маг с кровожадным кличем выбрасывает руки, Эгорд хватает Тимориса, прыгает за каменную глыбу, опустевшее поле битвы пронзают два черных луча, тонут в пещере, оттуда грохот обвала.
- Ну и что делать? - Тиморис осторожно выглядывает, голова тут же обратно как лиса в нору, мимо проносится черный луч, откалывает от глыбы раскаленные крошки. - Этот бритый настроен серьезно.
- Щит света не спасет. Помнишь, темный архимаг в башне сжег нескольких жрецов, хотя те были под щитами?
- Успокоил. Что дальше?
- Сделаю ледяной щит, но потребуется все внимание, не смогу драться, поэтому… - Эгорд вкладывает меч в руку Тимориса. - Вперед, я прикрою.
Тиморис хлопает глазами, тупо смотрит на нежданный подарок.
- Ну ты нагле-е-ец. - Тиморис качает головой. - Благородство во плоти!
Из-за глыбы рявкает:
- Эй, черви! Выползайте, птичка хочет кушать!
- Не рассуждай, бейся, время дорого. - Эгорд выталкивает Тимориса на открытую небу и смертельным лучам площадку. Тот неловко пролетает, пытается не упасть, балансируя мечом, несется на врага как конь, панический вопль перерастает в рык.
Эгорд создает вокруг воина шар света, очень слабый, чтобы лед не растаял, намораживает на поверхности сферы толстую ледяную корку с шипами.
В руках лысого мага возникают черные сабли из той же субстанции, что лучи смерти, только гуще, переливаются жидкой грязью.
Воин света и темный маг скрещивают клинки, от удара вместо искр летят серые светящиеся капли. Маг удерживает меч Тимориса саблей, другая подло заходит слева, Эгорд успевает закупорить эту часть щита ледяной шапкой, та разбивается, но и сабля отскакивает.
Маг и воин осыпают друг друга атаками и контратаками, уклоняются, блокируют, удары сливаются в полосатый смерч, всюду серые брызги. Эгорд сосредоточенно защищает Тимориса, лед на световом щите постоянно меняет форму и место, словно континенты движутся по планете на протяжении миллионов тысячелетий, лед должен прикрывать Тимориса, но и не должен мешать ему бить, Эгорд перемещает айсберги - преградить путь черной сабле или убрать с пути меча.
Глаза разъедает пот, внутри дрожь дикого напряжения…
Темный маг оказывается к Эгорду спиной. Тот оставляет щит, руки сцепляются, сложенные в замок ладони вышвыривают ледяной кол.
Маг замирает, сабли растекаются по одежде черной гущей, на лице обиженное недоумение.
- Понял, что значит подлость? - говорит Эгорд. - Не хочешь драться честно - вот и получай.
Маг оседает, падает ничком, обломки ледяного копья таят, вода смешивается с угольной жижей сабель.
- Фух! - выдыхает Тиморис, меч опускается. Воин плетется к Эгорду. - Ну и вымотал меня этот… И где только наловчился так махаться?
- На радость победы времени нет. - Эгорд смахивает со лба пот. - Поспешим в селение.
Лысый вскакивает, на окровавленном рте улыбка, сквозь дыру в теле сияет кусок океана, Эгорд и Тиморис на инстинктах поворачиваются к источнику угрозы, но тут же падают, ноги скручены ожившими обрубками змей.
На ладонях мага сгущается тьма, глаза блистают безумием зверя.
Вспыхивают черные лучи.
Улетают в небо - вскинутые руки барахтаются, тело дрыгается в пузатых серых кольцах щупальца. Спрут бьет тушкой лысого по земле, череп мага надколот как орех, ручейки крови текут по башне колец. Очередной удар задевает Тимориса, отбрасывает как шелуху, остатки ледяного щита вдребезги, но спасают.
Щупальце уносится к океану, становится меньше, тело мага словно песчинка. Серый аркан с добычей загибается вниз, водная толща расступается, оттуда лезет самый большой в мире клюв, мясная тряпочка падает на язык. Клюв медленно исчезает в воде.
Спрут ворочается, пробует надорвать громыхающие цепи. Щупальца рассекают воздух, словно цветок взбесился, крутит лепестками вокруг оси.
Тиморис, прихрамывая, подходит к Эгорду, оба смотрят на извивающийся бунт гигантов.
- Месть рабов рабовладельцам, - философски изрекает Тиморис.
Эгорд вспоминает о мести, становится горько. Остров совершенно выбил из памяти Витора, Эгорд забыл, что привело его сюда, какая цель снарядила в поход и требует завершения… Волнуется лишь о Наяде, а Витор появился среди мыслей только сейчас. О боги, как легко сбиться с пути, как тяжело возвращаться!
- Смотри! - Тиморис указывает поверх гор, за которыми кроется селение.
Дым…
Густые тучи удушливого сумрака вытесняют небо.
И крики… Каша криков.
Глаза Эгорда стекленеют, сердце наполняется чем-то холодным и крайне опасным. Воин-маг бросается к тропинке, Тиморис едва поспевает…
Селение охвачено огнем. Пламя жрет, чавкает, языки лязгают как армия раскаленных ножей, домики хрустят сухарями, оранжевые кнуты молотят землю, в продавленных ямах горят камни, клубится пепел.
Люди разбегаются кто куда, пламя лупит по худеньким телам, сельчане вспыхивают легко, словно обмотаны промасленной соломой, проносятся хвостатыми кометами, через пару мгновений рассыпаются костями в лозах дыма.
Над крышами - костяной дракон. Кто-то пытается вырваться из огненного кольца, на них тут же смыкаются гигантские челюсти, крылатая нежить как надзиратель вокруг арены, бросает бегущих рабов обратно ко львам.
Милита шагает по главной улице, отстреливает людей, лук мечет фиолетовые полоски в разные стороны, глаза - провалы тьмы, сияет клыкастый оскал гнева и удовольствия.
Глава 16
Эгорд холодеет, будто изнутри отслаивается от собственной кожи, между ним и этой оболочкой - бесконечность пустоты. Нет, этого не может быть!
Наяда!.. Где Наяда?!
- Стой! - кричит Эгорд не своим голосом. - Прекрати!
Перепрыгивает огненные барьеры, колосья пламени лижут ноги, рядом пыхтит Тиморис. Страшная картинка приближается, ходит ходуном: горящие люди и черноглазая смерть в плаще.
Отбрасывает рев, Эгорд впивается пальцами в горячую землю, мир заполняется черепом дракона, потоки воздуха от машущих крыльев не дают подняться, жмут к склону холма. Челюсти раздвигаются, вой пронизывает плоть, можно даже видеть горбы звуковых волн. Дракон пресекает всякие попытки подняться.
- Милита! - Эгорд пробует ползти. - Прошу, остановись!
Немертвая мелькает меж домов, люди с криками и слезами шарахаются от серого призрака, тела в рваных прожженных одеждах слепо бегут в издыхающей надежде на спасение.
Милита загоняет десятка три людей на главную улицу, зареванная толпа сжимается в комок.
- Милита… - По лицу Эгорда слезы. - Сестренка…
Немертвая с силой поднимает ладонь, словно удерживает небо, пальцы загнуты как когти, пронзительный вой. Люди неестественно выгибаются, ноги не касаются тверди… Тела превращаются в черную летучую массу. Она стягивается в ладонь Милиты. Обгоревшие, застреленные и раскушенные трупы тоже превращаются в ночную мглу, туман черной силы течет через все селение в центр.
Чернота обрисовывает силуэт Милиты, впитывается в нее, рука опускается. На дороге - белая гора скелетов.
Дома догорают, сквозь огонь просвечивают обугленные бревна, языки пламени становятся ниже, открывают скальный склон…
Саффлы. Армия синекожих монстров шевелит щупальцами, существа угрюмо торчат из земли как могильные плиты, ждут, когда стена огня рухнет окончательно. Некоторые подходят ближе, ищут лазейки в шеренге жара. Человеку есть, где пройти, но саффлы, видимо, с этой стихией на ножах, защитная слизь с кожи испаряется, родичи спрутов уязвимы к обезвоживанию сильнее людей.
Дракон с неохотой оставляет Эгорда и Тимориса, летит к саффлам, завязывается бой. Груда костей пикирует, кусает, бьет хвостом, саффлы пытаются захватить щупальцами, кому-то удается обрубить клешнями пару-тройку хвостовых позвонков.
Эгорд оказывается рядом с Милитой, девушка оборачивается, лицо молодое, упругое, хоть и по-прежнему серое, в глазах звездная белизна.
- Милита, что ты… натворила…
- Говорила же, у меня кое-какие счеты. - Обыденным тоном говорит немертвая. - Теперь мы с этим островком почти квиты. Ах, эта сила… - Милита разводит руки, изящно потягивается, легкий бальный круговорот. - Так приятно, будто заново родилась. Столько смертных жило никчемными бесцельными жизнями, но я сделала им подарок. Теперь их сила послужит благому делу - мести! Разорву Зараха на мелкие ошметки, сожру, выплюну, скомкаю - и снова порву!
- Милита… - Блеск в глазах Эгорда замерзший. - Ты зашла слишком далеко.
- Это уже перебор, подруга, - мрачно бурчит Тиморис, взгляд строгой полосой уперт в виновницу побоища.
- Нет, дружок, - ласково отвечает Милита, - перебор - это забиться в норы на каком-нибудь острове, когда твой мир разрушают демоны, и ждать очевидной участи, вместо того, чтобы сражаться. А еще перебор - наобещать бес знает что, опоить, убаюкать, а потом отдать среди ночи каким-то темным личностям с плохими намерениями. Не переживай, мир большой, найдешь еще кучу девок.
Земля то и дело вздрагивает, будто в недрах бьется гигантское сердце. Спруты колотят щупальцами по острову, мечутся в цепях, снежная от пены вода заливает берега.