В темно‑русых волосах его появилась седина, которой раньше я не замечал, а мешки под глазами так вздулись, что скажи мне кто‑нибудь, что он спал в последнюю неделю – и я бы не поверил.
– Неужто же это передо мной Патрик Кензи, а не Джимми Баффет?
Еще в дверях Джей улыбнулся мне слабой улыбкой. Он вошел в комнату для посещений за плексигласовую перегородку и поднял трубку телефона.
– Не узнать меня, да?
– Ты прямо почернел. Не думал, что твоя кельтская бледность может обернуться таким загаром.
– Вообще‑то, – сказал я, – это просто косметика.
– Цена поручительства – сотня косарей, – сказал он, усаживаясь в своей клетке напротив моей, и, примостив телефонную трубку между подбородком и плечом, достаточно широким, чтоб такое было возможно, закурил. – Это вместо платы в миллион долларов. Поручителем выступит парень по имени Сидни Меррием.
– С каких это пор ты куришь?
– С недавних.
– Большинство в твоем возрасте бросает, а ты начал.
Он подмигнул мне:
– Никогда не был рабом моды.
– Сотня косарей, – сказал я.
Он кивнул позевывая:
– Пять – пятнадцать – семь.
– Что‑что? – сказал я.
– Двенадцатая ячейка сейфа.
– Где? – спросил я.
– Боб Дилан в Сент‑Пите, – сказал Джей.
– Что?
– Вдумайся в то, что я говорю, Патрик, и найдешь ключ.
Он покосился через плечо на тоненького, но мускулистого охранника с ромбовидными глазками.
– Альбомы, – сказал Джей. – Не песни.
– Понял, – сказал я, хотя ничего еще не понял. Но Джею я доверял.
– Значит, они тебя послали, – сказал он и невесело усмехнулся.
– Кого же еще? – сказал я.
– Ага. Разумное решение. – Он откинулся на спинку стула, и резкий дневной свет от лампы на потолке еще явственнее высветил то, как он похудел с нашей последней с ним встречи за два месяца перед тем. Лицо его приобрело сходство с черепом.
Он наклонился вперед:
– Вызволи меня отсюда, дружок.
– Постараюсь.
– Сегодня. А завтра мы пойдем на собачьи бега.
– Да?
– Да. Знаешь, я ставил пятьдесят баксов на роскошного грейхаунда.
– А, ну да, – сказал я, хотя вид у меня, должно быть, опять был несколько озадаченный.
Он улыбнулся растрескавшимися от жары губами.
– Я на это рассчитываю. Помнишь, прекрасные оттиски с эстампов Матисса, которые мы видели с тобой когда‑то в Вашингтоне? Они ведь долго не продержатся, уплывут.
Мне понадобилось секунд тридцать пристально вглядываться в его лицо, прежде чем я понял.
– До скорой встречи, – сказал я.
– Сегодня вечером, Патрик.
Энджи вела машину обратно по мосту, а я изучал купленную на бензоколонке карту.
– Значит, он не надеется на свои отпечатки? – сказала Энджи.
– Да. Однажды он сказал мне, что, работая в ФБР, обзавелся чужим паспортом. Думаю, это и был паспорт того самого Дэвида Фишера. У него есть дружок в архиве банка отпечатков в Квантико так что там в компьютере хранятся два комплекта отпечатков его пальцев.
– Два комплекта?
– Это не решение вопроса, а лишь временная мера. Местная полиция посылает отпечатки его пальцев в Квантико, этот его дружок заставляет компьютер выдать отпечатки пальцев Фишера.