– Ну давай, милашка ты эдакий, – проговорил я. – Скажи теперь и мне, как хорошо я выгляжу.
– Дерьмово ты выглядишь, парень. Все еще стрижешься сам, как я вижу.
Я засмеялся. Мне, как и другим, всегда нравился Эверетт Хемлин. Чего нельзя было сказать о его компаньоне Адаме Коле. Эверетт без труда умел расположить к себе людей, качество, не очень согласующееся с его военным прошлым, его строгостью и его умением четко разграничивать добро и зло.
– Зато мои волосы полностью мои, Эверетт. Эверетт потрогал жесткий ежик волос на макушке.
– Ты хочешь сказать, что я переплатил за накладку?
– Эверетт, – сказала Энджи, – если ты будешь так добр, что сообщишь нам, почему у «Хемлина и Коля» отказались заниматься делом Тревора Стоуна, мы не станем больше обсуждать твою прическу и твою лысину, могу тебе это обещать.
Эверетт легонько мотнул головой – движение, в котором я по опыту усмотрел отказ.
– Нам тут требуется помощь, – сказал я. – Мы пытаемся отыскать двоих – Дезире Стоун и Джея.
Он обошел свое кресло и, прежде чем сесть, казалось, тщательно его осмотрел, а потом, усевшись, повернул так, чтобы глядеть прямо на нас, и положил руки на стол.
– Патрик, – начал он, и тон его был мягок почти по‑отечески, – ты знаешь, почему Хемлин и Коль предложили вам работу через семь лет после того, как вы отвергли наше первое предложение?
– Позавидовали нашей клиентуре?
– Вряд ли. – Он улыбнулся. – Строго говоря, Адам поначалу был против этой идеи.
– Неудивительно. Он нас недолюбливал.
– Да уж. – Он откинулся в кресле, согревая в горсти свой стаканчик бренди. – Я убедил Адама, что вы оба – опытные следователи с удивительными, некоторые бы даже назвали их поразительными, показателями раскрываемости преступлений. Но что это даже и не все, и ты, Энджела, пожалуйста, не обижайся на то, что я сейчас скажу, – я это не в обиду тебе.
– Да‑да, Эверетт, конечно.
Он подался вперед и впился мне в глаза пристальным взглядом.
– Я особенно был заинтересован в тебе, Патрик, потому что, мой мальчик, ты напоминал мне Джея, а Джей напоминал меня в молодые годы. У вас обоих была голова на плечах, была энергия, но дело даже не в этом. Вы оба обладали качеством, чрезвычайно редким в наши дни, – вы работали с азартом, со страстью, как мальчишки. Взялись бы за любое дело, даже мелкое, и вели бы его так, как крупное дело. Видишь ли, вы с ним оба любили работу как таковую, а не ту или иную работу. В работе вам все нравилось, и те три месяца, что вы оба работали здесь бок о бок со мной, приходить сюда было одно удовольствие. Здесь все дышало вашей увлеченностью – ваши розыгрыши, ваша мальчишеская веселость, ваш юмор, ваша целеустремленность... – Он опять откинулся в кресле и потянул носом воздух. – Все это тонизировало.
– Эверетт... – только и произнес я, не очень зная, что бы еще добавить.
– И если б в мире было побольше таких, как Джей, или я, или даже ты, Патрик, мир наш был бы намного лучше. Ты скажешь, что кичиться этим – верх себялюбия, но я стар, и себялюбие мне простительно.
– Ты не кажешься старым, Эверетт, – сказала Энджи.
– Милая моя девочка! – Он улыбнулся Энджи. Потом кивнул каким‑то своим мыслям, вперив взгляд в стаканчик с бренди. Встав опять с кресла и прихватив с собой стаканчик, он отправился к окну и стал глядеть на панораму города. – Я верю в честность, – сказал он. – Никакое иное человеческое свойство не может с ним сравниться. И я пытался прожить как честный человек.