Я наклонился к нему через стол. Попав прямо в лучи его привычно‑жесткого взгляда. Выдержать это, уж поверьте, было нелегко.
– Кроме меня с моей партнершей и наших еще дымящихся пушек, у вас имеется лишь свидетель, которому вы отказываетесь верить. Таким образом, отпустить нас вы не собираетесь, верно, инспектор?
– Вы правильно все поняли, – ответил он. – Расскажите‑ка, как было дело, еще раз.
– Не‑а.
Он скрестил руки на груди и улыбнулся:
– Не‑а? Вы, кажется, так сказали?
– Да, я сказал именно так.
Он встал и, подняв кресло, перенес его через стол к моему стулу. Потом сел и зашептал мне в ухо, касаясь его губами:
– Ты в моих руках, Кензи, понятно? Ты наглая белая сволочь, ирландец вонючий, я с первого взгляда это понял, и я ненавижу тебя. А вот теперь скажи мне, что ты будешь делать?
– Требовать своего адвоката.
– Я этих слов не слышал, – шепнул он.
Не обращая на него внимания, я хлопнул по столу рукой.
– Я требую своего адвоката! – вскричал я, обращаясь к тем, кто находился за зеркальцем.
Мой адвокат Чезвик Хартман вылетел из Бостона через час после моего к нему звонка в шесть часов утра.
Когда в полдень он прибыл в управление полиции Сент‑Питерсбурга, они изобразили полное неведение. Так как происшествие случилось на ничейной земле между графствами Пайнлас и Мэнати, они отправили его в графство Мэнати, в управление полиции Брадентона, сделав вид, что не знают, где мы находимся.
В Брадентоне же одного взгляда на костюм Чезвика ценой в две тысячи долларов и его дорожную сумку от «Луиса» полицейским оказалось достаточно, чтобы помурыжить его еще. Когда он вернулся в Сент‑Пит, стрелки приближались уже к трем часам, стояла нестерпимая жара, и Чезвик тоже пышел жаром.
Я знаю трех людей, с которыми никогда не посоветовал бы связываться. Говоря «никогда», я говорю это совершенно серьезно. Один из них – Бубба, и причина этого должна быть вам понятна. Второй – это Девин Амронклин, коп из бостонского убойного отдела. Ну а третий, однако, это несомненно Чезвик Хартман – с последним связываться, думаю, опаснее, чем даже с Буббой или Девином, так как в арсенале его имеется несравненно больше оружия.
Один из лучших юристов по уголовным делам не только в Бостоне, но и во всем графстве, он берет примерно восемьсот долларов за час своей работы. И он всегда нарасхват. Живет он на Бикон‑Хилл, имеет дом в Аутер‑Бэнкс в Северной Каролине и летнюю виллу на Майорке. У него также имеется сестра Элиза, которой я несколько лет назад помог выпутаться из опасной ситуации. С тех пор Чезвик отказывается брать с меня деньги и готов пролететь 1400 миль через час после моей просьбы.
Но конечно, это перекореживает все его расписание, и когда еще вдобавок эти туземные копы отнимают его время своим недоброжелательством, его портфель и монблановская ручка превращаются в ядерную ракету и пусковой механизм.
Сквозь грязное окно комнаты для допросов я мог видеть помещение для инструктажа с жалюзи еще более грязными, и через двадцать минут после того, как Джефферсон оставил меня, там разразилась буря – в заставленное столами помещение ворвался Чезвик, а за ним целая орава полицейского начальства.
Полицейские ругались с Чезвиком и между собой, упоминая Джефферсона и какого‑то лейтенанта Граймса, и когда Чезвик, распахнув дверь комнаты для допросов, вошел ко мне, среди полицейских был уже и Джефферсон.
Едва взглянув на меня, Чезвик тут же сказал:
– Дайте моему клиенту воды. Немедленно!
Один из полицейского начальства вернулся в помещение для инструктажа, остальные же гуськом потянулись ко мне. Чезвик склонился надо мной, разглядывая мое лицо.