Алан Гарнер - Элидор стр 4.

Роланд поднялся и зашагал вверх, к горам. Они оказа­лись выше, чем он предполагал, - огромные гранитные столбы, расщепленные морозом и ветром, но Роланд вскарабкался по осыпающимся расщелинам вверх и ог­ляделся: он стоял на широком кряже, ведущем в сторону по равнине, которая терялась в тумане. Роланд не увидел ничего. Ни деревень, ни домов, ни огня, ни дымка. Он был один. Позади - обрыв, внизу - лес, уходивший вдаль. Единственный знак того, что когда-то этот край былобитаем, находился рядом с Роландом, но не радовал его.

На вершине горы был сложен круг из торчком постав­ленных нетесаных камней, расширяющихся кверху. Глад­кие, как галька, они были раза в три выше человеческого роста и возвышались над землей, словно крепко сжатые ку­лаки. Роланд вошел в круг не меньше четырехсот ярдов в диаметре, остановился посредине и огляделся.

От круга вдоль кряжа шла аллея из камней - острых обломков скалы, таких же высоких, как те, что стояли кругом, но более страшных и тонких. Они вели к пока­тому холму в миле поодаль.

Воздух здесь, если такое вообще возможно, казался еще неподвижнее; было так тихо, словно тишина прита­илась в самом Роланде. Он старался не шуметь, опасаясь, что тишину эту все равно ничем не нарушить.

Но сколько же в круге камней? Роланд принялся счи­тать их, начав слева от аллеи. Восемьдесят восемь. Не пропустил ли он одного в конце? Надо посчитать сно­ва - восемьдесят пять, восемьдесят шесть, восемьдесят семь. Возможно, у него устали глаза, громады камней мелькали перед глазами, и боковым зрением он, казалось, видел, будто они шевелятся, - восемьдесят четыре, во­семьдесят пять, восемьдесят шесть, восемьдесят семь, восемьдесят восемь, восемьдесят девять. А ну-ка, еще ра­зок. Раз, два, три, пять, шесть... Нет. Раз, два, три, четы­ре, пять, шесть, семь... Воздух вокруг стал плотным, слов­но у Роланда заложило уши. "Зачем я их считаю?" - по­думал он.

- Ты не уйдешь, пока не пересчитаешь все камни.

- Да, не уйду... Кто это сказал?

Роланд оглянулся - и поймал себя на этом. "Я разговариваю сам с собой. Видно, я тронулся". Вокруг стояла такая глубокая тишина, что мысль его прозвучала громко, будто ее произнесли вслух. "Я ухожу".

Роланд бегом пересек круг. Он хотел выбраться на от­крытое место и не заметил, что оказался в самом начале аллеи из камней. Он свернул, намереваясь проскочить между камнями, но стоило ему приблизиться, как пер­спектива зашаталась, перевернулась, так что расстояние между камнями, вместо того чтобы увеличиться, сузи­лось. Пути не было.

Роланд повернул, сбитый с толку, - и снова оказался в аллее. Восемьдесят шесть. Восемьдесят семь. Восемьде­сят восемь. Восемьдесят девять. Девяносто. Камни не дви­жутся. Расстояние между ними большое.

Он устремил взгляд в один из просветов и кинулся туда.

Глыбы стояли так широко, что расстояние между ними в несколько раз превышало их собственную ширину, и все же, стоило Роланду приблизиться, как он тотчас ощу­тил, что просвет недостаточен. Снова и снова его броса­ло назад, словно он налетал на невидимую преграду в тем­ноте. "Камни... не... движутся. Расстояние... между ними... большое", - повторял Роланд. Он видел, что это так, но, подходя к ним вплотную, вздрагивал от боли. Когда же наконец ему удалось пройти меж камней, изо рта у него вырвался страшный беззвучный крик.

- Все это мне мерещится, - сказал Роланд.

Внезапно страх исчез, и это само по себе пугало - сто­ило Роланду выйти из круга, как камни встали на свои места.

- Да между ними хоть на автобусе проезжай!

Воздух теперь уже не был таким плотным и душным, ничто не шевелилось, когда он начал снова считать. Во­семьдесят один. Еще раз. Восемьдесят один. Никаких за­труднений.

Роланд решил пройти по каменной аллее к холму. Оттуда обзор лучше, и можно будет определить, куда двигаться дальше. Он пошел низом, по кряжу, держась на всякий случай подальше от торчавших в небо камней.

Вскоре Роланд понял, что холм, как ни казался он ве­лик, был не частью кряжа, а насыпным курганом, равно­мерно округлым, с ровно срезанной верхушкой.

Аллея уперлась в высохший ров, опоясавший холм. Роланд соскользнул в ров, бегом пересек его широкое дно и полез вверх. Трава у него под ногами была хрупкой, как стекло.

С вершины холма он увидал далеко впереди на рав­нине какое-то возвышение.

Груда камней. Нет, подумал Роланд, это башни... и стены... в руинах. Еще один замок. Какой с него прок? А что там еще?

Роланд напряг зрение; немного спустя ему показалось, что слева появилось нечто более существенное, чем бе­гущая по небу гряда облаков.

Замок. Черный. Мертвый. Нет, здесь должно что-то быть.

Но кругом царило одно запустение. Равнина, кряж, море - все было мертво. Свет не имел цвета, все, даже собственное тело и одежда, казалось Роланду серым, слов­но на выцветшей фотографии.

Три замка.

Роланд глянул направо. Здесь темнота была непрони­цаема, как гром. И вдруг... Он увидел... нет, ничего... и снова...

Огонек. На холме. Слабый... словно... свеча... догора­ет... Башни! Золотые башни!

Позже Роланд не мог вспомнить, увидел ли он их во­очию или они возникли яркой вспышкой в его вообра­жении, но пока он напряженно всматривался в дымку, взгляд его, казалось, сфокусировался и притянул к себе замок. От замка исходило сияние, словно камни, из ко­торых его сложили, были пропитаны светом. Замок из янтаря. На стенах двигались люди; блестело оружие. Вдруг тучи закрыли горизонт.

Роланд все так же стоял на вершине холма, но искра, блеснувшая в тумане над равниной, прогнала усталость и безнадежность. То был голос, прозвучавший за стена­ми башни, то был луч света, мелькнувший меж туч.

Не теряя времени, Роланд кинулся к замку. Он съехал вниз по склону, притормаживая руками. Все будет хоро­шо. Теперь все будет хорошо. Все хорошо. И вот он на дне рва. У самого своего лица он вдруг увидел шерстя­ную перчатку - четыре пальца перчатки торчали из травы.

Четыре пальца перчатки торчали из травы, но трава между ними не смята, и на ней никаких следов.

Роланд осторожно потрогал перчатку- она оказалась пустая внутри. Он вынул из кармана перочинный нож и стал снимать дерн. Корни травы уходили в землю всего на два дюйма, под ними лежал белый кварц; Роланд об­вел ножом дерн и снял его, как кусок ткани. Он держал в руках полоску дерна, волокнистую форму нижней части перчатки с четырьмя аккуратными дырочками. Четыре пальца и манжета освободились, но большой палец ухо­дил прямо в кварц.

Роланд посмотрел, нет ли на манжете с изнанки мет­ки. Да, метка была: "Хелен Р.Уотсон".

Он ударил ножом в дерн, но под дерном оказался сплошной кварц, ничего не выроешь. Перчатка словно вросла в скалу. Ни трещинки, ни разрыва. Большой па­лец уходил в сплошной камень, сверху его накрывал дерн.

Роланд рванул перчатку на себя, но вытащить ее не смог. Он напрягся, но она выгнулась и швырнула его на колени. Он боролся изо всех сил, но перчатка измучила его и наконец пригвоздила к земле.

Стоя на коленях, положив голову на руки, мальчик гля­дел на кварц. Белый, холодный, твердый, чистый.

Вдруг на камне появилось пятно; сгустилось. Его тень. Это свет меняется. И по тому, как двигалась тень, Роланд понял, что источник света приблизился к нему сзади.

4
Мэлиброн

За Роландом стоял человек с золотистыми волосами. На нем был золотой плащ, а на плече висел золотой щит. В руке он держал копье, а голова его светилась, словно объ­ятая пламенем.

- Есть ли свет в Гориасе? - спросил он.

- Помоги мне, - сказал Роланд. - Перчатка.

- Есть там свет? - повторил человек.

- Перчатка, - сказал Роланд. - Хелен.

Он ни о чем не мог думать, ничего не мог делать. В голове стучало. Внезапно холм зашатался у него под но­гами, и он лег на землю. Тишина нарастала медленно, как сон, и в этой тишине он держал перчатку так, что она не казалась ему грозной рукой. Человек стоял неподвижно, и Роланд вспомнил слова, услышанные им перед столом с золотым покровом. Стол. Замок. Человек. В этом мерт­вом краю только в них проступала жизнь.

Лицо у человека было худощавым, с высокими скула­ми, волосы летели назад, словно их отдувал ветер.

- Кто ты? - прошептал Роланд.

- Мэлиброн Элидорский.

- Что это значит? - спросил Роланд.

- Есть ли свет в Гориасе?

- Я не понимаю, - сказал Роланд.

Человек стал подниматься вверх по холму, но идти ему было трудно. Он шел хромая, одна нога у него не сгибалась. Он не оглянулся, чтобы проверить, идет ли Роланд за ним.

- Ты ранен? - спросил Роланд.

- Раны не заживают в Элидоре.

- Скрипач, - произнес Роланд. - Он тоже хромал. Мне надо было ему помочь...

- Теперь, когда ты здесь, - сказал Мэлиброн, - мне нет нужды рядиться в отрепья. Гляди.

Они стояли на вершине холма. Он указал на массив­ную башню, лежащую вдали в руинах.

- Это Финдиас, Южный замок. А это лес Мондрум, самый прекрасный лес в Элидоре.

- Так это был ты? - спросил Роланд. - Ты? Значит, это ты следил за мной все время! Ты бросил меня у уте­са... оставил меня там... Что ты сделал с Хелен? А с Дэви­дом? С Ником? Что с ними? - кричал Роланд.

Но крик заглох в мертвом воздухе, и Мэлиброн не об­ратил на него никакого внимания.

- И еще Фэлиас и Муриас, - продолжал он, как толь­ко Роланд замолчал. - Западный замок и Северный. Там, на равнине внизу.

Он выговаривал названия замков и леса так, словно это были драгоценности, а не почерневшие развалины на болоте.

- Но Гориас на востоке - что ты там видел?