Средневековая валлийская легенда о Ллью Лло Джифсе, Блодведд и Гронве Пебире из четвёртой ветви "Мабиногиона" странным образом вновь напомнила о себе в наши дни… Загадочные и жуткие события начались, как только с чердака старого дома вдруг стали доноситься подозрительные звуки - стук, скрип, скрежет… Неужто в доме завелись крысы? Или, хуже того, привидения? Нет - то просыпаются старые кельтские мифы, заставляя героев холодеть от страха и совершать необъяснимые поступки…
Сказочная повесть Алана Гарнера "Совы на тарелках" (1967) удостоена медали Carnegie и премии Guardian.
Алан Гарнер
Совы на тарелках
Совы в тревоге. Здесь умерли люди - Добрые люди, убитые злом. Лучше не думать…
Р.С.Томас
Башню белую построю
Я для милой у ручья;
Все цветы с холмов окрестных
Соберу на башне я.
Народная песня
Родители-себялюбцы редко доживают до той поры, когда могут увидеть плоды своего себялюбия.
"Радио Таймс", 15 сентября 1965 года
1
- Ну, как твой живот, а? Еще болит?
Гвин просунул голову в дверь комнаты. Элисон сидела там на железной кровати, украшенной медными шарами в изножье и в изголовье. На изящных подпорках были изображения бога виноградников Бахуса в детском возрасте. Под одну из ножек подложен кусок шифера, потому что пол неровный.
- Зануда, - откликнулась Элисон. - Я просто перегрелась.
- Не груби, - сказал Гвин. - Я не нашел ничего подходящего и потому притащил тебе книжку из школы. Велели прочитать ее к урокам литературы, но обойдусь. Сплошная тоска и муть.
- Ладно, все равно спасибо.
- Роджер пошел купаться. Тебе небось скучно?
- Не жертвуй собой ради меня, - сказала Элисон.
- Тогда я пошел. Большой привет!
Он перелез через перила веранды, спустился на руках на площадку первого этажа.
- Гвин! - раздался страшный крик.
- Да? Что такое? Ты в порядке?
- Быстрей!
- Тебе нужен таз? Тебя тошнит? Отвечай!
- Гвин!
Он побежал опять наверх. Элисон стояла на коленях на кровати, уставившись в потолок.
- Тише! - сказала она. - Слышишь что-нибудь?
- Что "что-нибудь"?
- Звуки. С потолка… Да слушай же!
В доме все было тихо. Мостин Льюис-Джонс кричал на холме, собирая овец, но в доме было тихо… А над кроватью кто-то скребся. Сомнений быть не могло.
- Мыши, - сказал Гвин.
- Так громко?
- Ну, тогда крысы.
- Да ты слушай. Как будто обо что-то очень твердое.
- Они точат когти.
- Это не крысы, - сказала Элисон.
- Нет, крысы. Скребут по дереву, поэтому так здорово раздается.
- Я слышала еще в первую ночь, как приехала, - сказала Элисон. - И каждую ночь потом. Только лягу, сразу начинают.
- Это крысы, верняк, - повторил Гвин. - Они совсем обнаглели.
- Нет, говорю тебе! Кто-то хочет вылезти. С каждым днем звук все сильнее. А сегодня - особенно. Но почему-то не все время.
- Они же устают, - сказал Гвин. - Им надо отдышаться.
- Сегодня скрежет особенно сильный, - повторила Элисон. - Чем хуже я себя чувствую, тем он громче… Разве не странно?
- Ты сама странная! - сказал Гвин.
Он встал на кровать и, подпрыгивая, начал стучать костяшками пальцев по потолку.
- Эй, вы там! - кричал он. - Валите оттуда! Брысь!
Пружины продолжали звенеть, когда он тяжело приземлился на пол возле кровати и остался сидеть там с полуоткрытым ртом, глядя на Элисон. На его стуки послышались ответные.
- Гвин! - закричала Элисон. - Постучи еще. Слышишь?
Гвин снова взобрался на кровать.
Стук, стук…
Скрип, скрип…
Стук…
Скрип…
Стук, стук, стук…
Скрип, скрип, скрип…
Стук… пауза… стук, стук…
Скрежет в том же ритме.
Гвин присвистнул.
- Ну и дела, - сказал он. - Эти крысы, похоже, знают азбуку Морзе. Или побывали в тюрьме и научились перестукиваться. - Гвин спрыгнул с кровати. - Где это я видел?.. А, там в чулане, точно. Там есть люк!..
Он открыл небольшую дверь из спальни в помещение, где снизу доверху проходила печная труба. Здесь было тесно, как в шкафу, зато виднелась крышка люка в потолке.
- Ничего не сделать без лестницы, - сказал Гвин.
- А если встать на умывальник? - спросила Элисон.
- Да ты что! Нужна стремянка, и еще молоток. Крючок совсем заржавел. Сбегаю притащу из конюшни.
- Только недолго. Я вся трясусь от страха.
- Не дрейфь!.. Дрессированные крысы Гвина! Мы заработаем кучу денег на этом представлении!
Он вернулся с лестницей, молотком и мышеловкой.
- Мать на кухне, - сказал он, - поэтому я не стал брать приманку.
- У меня есть кусок шоколада, - предложила Элисон. - Фруктовый с орехами. Подойдет?
- Порядок. Давай сюда.
Гвин влез на лестницу, стукнул несколько раз молотком по задвижке. Ржавчина и старая краска посыпались ему прямо в лицо.
- Не открывали не знаю сколько лет, - крикнул он. - А, вот пошла!.. У тебя есть фонарь?
Он отодвинул заржавевший запор, потом спустился с лестницы за фонарем, вытер лицо рукавом, подмигнул Элисон.
- Теперь они у нас будут вести себя тихо, как мыши! А не как крысы.
Когда он произносил это, скрежет над дверцей люка возобновился. Громче прежнего.
- Не надо открывать, - сказала Элисон. - Что толку?
- И сказать "прощай" славе и богатству? Может, они суетятся там вокруг клада?
- Не смейся!.. Во всяком случае, из-за меня не делай… Гвин, прошу, будь осторожен! Эти звуки такие необычные: сильные и резкие.
- Никто не смеется. Я жутко серьезен… Подожди минуту…
Он принес с площадки за дверью комнаты половую щетку, широким концом упер в дверцу люка. Скрежет прекратился. Гвин нажал на палку, люк с треском открылся. Клубы пыли взвились и заволокли отверстие.
- Там светло! - крикнул Гвин, когда пыль рассеялась. - Смотри! В крыше окошко… Пока! Я полез…
- Осторожно! - повторила Элисон.
- "Кто там скрывается в чаще? - промолвил путешественник. - Выходите или я буду стрелять!.. - Яра-вара, яра-вара, - послышалось в ответ непонятное бормотание…"
Произнеся все это, Гвин просунул щетку в отверстие люка и вслед за ней полез туда сам. Его голова была уже над балками потолка. Элисон стояла у подножия лестницы.
- Здесь вагон и маленькая тележка барахла и старой соломы! - прокричал с чердака Гвин. - Поднимешься?
- Нет, - ответила Элисон. - У меня сенная лихорадка от пыли. Я ведь аллергик, понимаешь?
- Какой-то запах, не разберу… - сказал Гвин. - Прямо не запах, а настоящий этот… аромат. Вроде медоносной таволгой пахнет. Знаешь? Наверно, с берега речки сюда доходит… А шифер, ух и разогрелся! Так и парит!
- Не видно, откуда шум идет? - без всякой надежды с просила Элисон.
Гвин еще дальше просунулся в люк, немного подтянулся на руках, и вот он уже не чердаке.
- Здесь место только для водяной цистерны, даже пола нет нормального, - сообщил он. - Хотя… подожди-ка!
- Куда идешь? Не надо! - прокричала снизу Элисон.
Но было уже слышно, как Гвин зашагал по стропилам потолка. Он шел к самому темному углу чердака, и там, на одной из широких балок, что он увидел? Целый обеденный сервиз! Сплющенные башенки мелких тарелок, курганы глубоких тарелок, несколько блюд - и все это в грязи, в соломе, с темными отметинами от пребывания птиц, еще с какими-то пятнами.
- Ну что, нашел?
Элисон все же поднялась по лестнице и просунула голову в люк, прижимая к лицу носовой платок.
- Тарелки, - ответил Гвин. - Навалом тарелок.
- Все разбиты небось?
- По-моему, все целы. Хотя как следует не разглядишь… А они красивые, знаешь! Зеленые с золотом… Так и сверкают сквозь грязь.
- Возьми одну. Мы ее отмоем.
Элисон увидела, как Гвин взял тарелку из ближайшей к нему стопки, а потом он вдруг пошатнулся и чуть не провалился ногой в отверстие между балками.
- Гвин! Что с тобой?
- Ффу… - только и мог он сказать.
- Пожалуйста, спускайся!
- Сейчас… Иду… Тут такая жарища, у меня даже перед глазами поплыло.
Он подошел к люку и отдал Элисон тарелку.
- Кажется, тебя зовет мать, - сказала Элисон. - Слышишь?
Гвин спустился с лестницы, вышел на площадку.
- Что ты хочешь, ма? - крикнул он вниз.
- Принеси с огорода два пучка салата! - донесся голос матери. - И побыстрей!
- Я занят!
- Ничем ты не занят! Давай! Гвин тяжело вздохнул.
- Вымой пока тарелку, - сказал он Элисон. - Я скоро вернусь.
Прежде чем спуститься на первый этаж, он закинул на чердак мышеловку и прикрыл дверцу люка.
- Ну и что это нам дало? - спросила Элисон. - Ты ведь так ничего и не увидел?
- Нет, - ответил Гвин. - Кроме каких-то следов и пятен на обеденном сервизе. И трех тонн пыли… Но все-таки я хочу выяснить, что это за крысы, которые умеют считать или знают азбуку Морзе.