- А вам не приходило в голову, что иногда лучше и не знать чего-то?
- Для кого лучше?
- Для вас.
- Александр Николаевич, из пустого любопытства мы бы сюда не пришли. Это… Очень важно. Я прошу вас. Помогите нам.
Верстовский пристально посмотрел на Бориса, взором неожиданно ясным и проницательным. Некоторое время он молчал, затем перевел дыхание и произнес.
- Что ж, знать - это ваше право… Но хорошо ли вы подумали? Мне осталось недолго, я старик и скоро умру. А вы молодые, и вам дальше жить с этим бременем…
- У нас нет выбора, - проговорил Борис.
- Настолько это серьезно?
- Да.
- Что ж, - повторил Верстовский, - поверю вам на слово. Но все же настойку искренне рекомендую. Вы услышите… Довольно необычные вещи.
Борис переглянулся с Олей, она едва заметно кивнула ему.
- Давайте настойку, - согласился Борис.
На столе появились три рюмки, и старик наполнил их красноватой жидкостью из графина.
- Все, что я знаю, - заговорил он, поудобнее устраиваясь на стуле, - мне известно в основном со слов вашей бабки… Ну, и некоторых других, кто… Не думаю, что это имеет большое значение. Начать нужно с Елены Кординой и ее брата… А Елена Кордина - это была богатая женщина, сказочно богатая. То, о чем я расскажу сейчас, происходило в конце девятнадцатого века, где-то в девяностых годах. Священник, духовный пастырь Елены, уговаривал ее принять постриг, и она к этому склонялась. Тогда все ее деньги достались бы обители. А это не устраивало Владимира, ее брата. И он убил священника.
- Как он убил его? - спросил Борис с замиранием сердца.
- Подробности мне неизвестны. Кажется, инсценировал самоубийство или что-то в этом роде. Но обстоятельства этой смерти глубоко потрясли Елену. В ней произошел чудовищный надлом. Ее жизнь превратилась в беспрерывную оргию. Она вступила в кровосмесительную связь со своим братом. От этой связи родился мертвый ребенок… И с этим мертворожденным младенцем связана еще какая-то мрачная тайна. Нет-нет, не спрашивайте, я не знаю, какая… Вскоре после того Владимир Кордин исчез бесследно, и никто его больше не видел. Может быть, он просто скрылся, испугавшись разоблачения. А Елена вновь изменила образ жизни. Она уехала, жила очень аскетично и замкнуто, мало с кем общалась. Через несколько лет она вышла замуж, у нее родилась дочь, названная Серафимой. А еще через годы Елена и ее муж пропали.
- Пропали? - Борис стиснул рюмку в руке так, что едва не раздавил ее.
- Они катались на лодке по озеру и не вернулись. Поиски ничего не дали. Хотя озеро было небольшим и неглубоким, не нашли ни тел, ни лодки.
- Но этого не может быть, - сказала Оля. - Если даже они решили почему-то скрыться, лодку не могли забрать с собой!
- Девушка, вам угодно слушать или затевать гадания? - сухо осведомился Верстовский.
- Простите.
- Серафима была отдана в приют. Ее судьба в годы революции и гражданской войны неизвестна мне, но в середине двадцатых годов она вышла замуж за чекиста. У них была дочь, Анна. Чекиста расстреляли в тридцатом или около того. Серафима же…
Верстовский надолго умолк. Борис был вынужден напомнить о себе покашливанием.
- Да, Серафима, - очнулся старик. - Ее нашли мертвой на кладбище, в свежевырытой открытой могиле. Ее ногти были сломаны, руки все в крови. Это выглядело так, словно она всеми силами пыталась выбраться и не смогла, что-то помешало ей. Но что? Для молодой здоровой женщины не составило бы особого труда выбраться из узкой ямы с глубины всего двух метров. Там торчали корни, за которые можно было уцепиться… Переломов и вывихов у нее не было… Неясно и то, как она вообще оказалась на кладбище, где ей некого было навещать.
- Это… Ужасно, - пробормотала Оля. - Но отчего она умерла? Пусть она и не могла выбраться… Неужели прошло столько времени, что… Она не звала на помощь?
- Если и звала, этого никто не слышал. Но люди там вскоре появились… Остановка сердца, так гласило официальное заключение - если, конечно, отбросить всю эту медицинскую терминологию. Но вот что я скажу вам… Будто бы врач, составлявший заключение, вслух сказал: "В этой бумаге я такого не напишу, но я готов поклясться, что женщина умерла от страха…"
- Кому он это сказал?
Борис задал этот вопрос не столько ради ответа, сколько потому, что хотел услышать свой голос… Вмешаться в монотонную речь Верстовского.
- Тем, кто был рядом с ним. Считайте это выдумкой или правдой, воля ваша… Анна, дочь Серафимы, замуж так и не вышла. Строгостью нравов она не отличалась, и в свою очередь тоже родила дочь - вашу бабку, Борис, Татьяну Сергеевну. Как видите, до вас в семье рождались только девочки.
- Выходит, я - первый мужчина в линии рода, начиная с Елены Кординой?
- Получается так.
- Да, кое-что становится мне ясным… Но какой была судьба Анны?
- Анна погибла от удара молнии. И это была очень странная молния… Она сверкнула с чистого неба, среди бела дня. Вокруг было полно людей, но кроме Анны, никто не пострадал. Эти… Свидетели рассказывали потом, что гром ударил с такой силой, точно это был не гром, а взрыв… Когда подошли к Анне, она лежала на спине с раскинутыми руками. Ее ладони были сожжены дотла, будто небесный огонь распял ее на земле.
Распятие, подумал Борис. Как это похоже. Смерть матери… Тяжелый грузовик таранит автобус, и ни на ком ни царапины. Только одна жертва, распятая осколками оконного стекла.
- А на лбу Анны, - продолжал Верстовский, - эта молния выжгла что-то наподобие треугольника. Он был иссечен внутри как бы штрихами наискосок, словно нанесенными раскаленным ножом.
- Хватит, - сказал Борис.
- Я вас предупреждал. Теперь вы знаете, и что? Легче вам стало?
- Я спрашивал не для того, чтобы мне стало легче.
- Я сам, - сказал Верстовский, поднявшись со стула и глядя в окно на редкие кружевные облака, - задавал себе множество вопросов. Пусть я не принадлежу напрямую к вашей семье, все это в какой-то мере касается и меня.
- И какие ответы вы нашли?
- Никаких.
Борис тоже встал, а за ним и Оля.
- Я приношу вам извинения, - проговорил Борис, - за то, что мы… Разбередили все это.
- Что вы, какие извинения, - отмахнулся Верстовский. - Ничего уж не убавишь и не прибавишь. Я вот не знаю, правильно ли я поступил, когда рассказал…
- Вы поступили правильно.
- И я чем-то… Помог вам?
- Вы осветили темные углы, а это…
- Какое там осветил, - Верстовский с досадой махнул рукой. - Тьма это все, сплошная тьма.
4.
Сидя в машине у дома Верстовского, Борис и Оля долго не произносили ни слова. Наконец, Оля прервала это затянувшееся молчание вполне естественным вопросом.
- Так, а теперь что?
- Теперь… Ну, теперь я хотя бы знаю, почему это произошло именно со мной.
- И почему же?
- Как почему? Потому что я - Кордин…
- Ты не Кордин, - разделяя слова, произнесла Оля. - Ты всего лишь потомок его сестры, да и то изрядно разбавленных кровей. Ты внешне похож на него, но генетика выкидывает еще и не такие штучки через поколения. Забудь об этом. Ты не Кордин.
- Уговорила, - со вздохом сказал Борис. - Я не Кордин. Но похоже, кто-то там наверху… Или скорее, внизу - считает иначе…
- Перестань. Лучше подумаем, что нам дальше делать.
- Дальше?.. А дальше пора звонить Монку. Только я не взял ни его карточки, ни мобильника… Придется домой возвращаться.
- Назначишь ему встречу?
- Да. Я хочу его выслушать.
- А если он не захочет говорить? По-моему, он стоит на своих миллионах, как скала, и с этой позиции его не спихнешь.
- Но попробовать-то можно, - Борис запустил двигатель и тронул машину.
Он проехал квартала два, когда увидел на перекрестке голосующего человека в сером плаще с поднятым воротником. Борис не собирался подсаживать попутчиков. Горел зеленый свет, и Борис даже поднажал, чтобы успеть проскочить. Но поравнявшись с человеком в плаще, он резко затормозил…
Потому что это был Кремин.
5.
Борис остановил машину и вышел. Вышла и Оля; они смотрели на Кремина, а он переводил взгляд с Бориса на Олю и обратно. Все молчали. Первым заговорил Кремин, со свойственной ему полуулыбкой, могущей быть столь неоднозначной.
- Рад, что вы оба здесь…
- Где это - здесь? - пробурчал Борис.
- Мы не знаем, где мы, - резко сказала Оля. - Мы побывали в каком-то ином Прошлом, в иной истории. А здесь нет кинотеатра Dream Theater.
- Ах, вот оно что, - Кремин улыбнулся шире. - Вы боитесь, что попали не в свое время, не в свой мир…
- Да, - ответил ему Борис, - и учитывая все, что с нами случилось, я не нахожу тут ровно ничего веселого.
- Хорошо, давайте пройдемся и побеседуем, - видя, что Борис колеблется, Кремин добавил. - Или вам не хочется уходить от машины? Не потому ли, что в том пакете на заднем сиденье лежит некая книга?
- Вас совершенно не касается, - отрезал Борис, - что лежит в моей машине.
- О, разумеется. Но, может быть, тогда мы сядем в машину, если вы не хотите прогуляться?
Борис недоверчиво покачал головой, но потом кивнул и открыл для Кремина правую переднюю дверцу. Сам он сел за руль, а Оля - на заднее сиденье.
- Я понимаю, - произнес Кремин сразу, - что все эти причуды Времени способны хоть кого сбить с толку. Но ведь я объяснял Оле… Разве она не рассказала вам, Борис?
- Да, - откликнулась Оля, - карты Тонгра, это насчет Прошлого. Но как насчет Настоящего?
- Не беспокойтесь о Настоящем, - Кремин повернулся на сиденье так, чтобы видеть и Олю, и Бориса. - Вы вернулись туда же, откуда и отправились.