- Спасибо, Стен, - вернув молодому Фогерти подзорную трубу, Громов следом за ним вышел на улицу, еще раз поблагодарив стражника.
- Поблагодаришь лучше дядюшку Джона, - буркнул в ответ тот.
Однако от парочки серебряных монет вовсе не отказался.
Вечером Громов уже был на старом кладбище у дуплистого дуба, дожидаясь Саланко. Как и предполагал лейтенант, сын вождя явился в город не один, а с верными воинами, количество которых пока оставалось тайной - темно, и самого-то Саланко Андрей еле узнал - в длинном, наглухо застегнутом кафтане и шляпе, парень вовсе не напоминал индейца.
- Ну ты и вырядился, - услыхав за спиной шорох, молодой человек резко обернулся.
- Так ходят все бледнолицые, - на лице юного индейца мелькнула улыбка, словно отражение призрачного света луны. - Ты пришел к дубу… Зачем?
- Мне нужна твоя помощь, дружище, - прямо, без обиняков, пояснил Андрей. - Твоя и твоих воинов. Нужно выручить кое-кого… вытащить из здания суда.
Саланко исчез, словно растворился в черном воздухе ночи, теплой и звездной, и Громов уже было подумал, что у этого парня наверняка есть какие-то свои дела - за тем он и явился в Чарльстон, - дела куда более важные, нежели спасение какой-то там ведьмы. Что ж…
- Мы поможем тебе, - молодой воин возник столь же внезапно, как и исчез. - Я и мои воины. Идем!
- Что? Прямо сейчас уже? - удивился Громов.
- Именно сейчас, мой белый брат, - Саланко снова покривил губы той самой призрачно-странной улыбкою. - Чего тянуть? Завтра будут приготовления к казни… мы можем не успеть. Тем более, у нас есть еще кое-кто, с кем нужно бы поквитаться.
- Отец Джозеф?
Сын вождя не ответил, лишь обернулся и, махнув рукой в темноту, тихо спросил Громова:
- Так ты идешь?
Неслышными ночными тенями, скользящими призраками бескрайних прерий маскоги проникли в здание суда с черного хода - просто отжали томагавком дверь, ничуть не потревожив шумно играющих в карты караульных. Впрочем, один из них - бледный тщедушный солдатик с наивным лицом - вдруг прислушался:
- Кажется, сквозняком повеяло.
Услышав эти слова, Саланко остановился у лестницы, подняв руку… Его воины - дюжина или даже полторы, Андрей не считал точно - проворно вскинули луки: понятно, все должно быть сделано тихо, ружей с собой не брали. Сам сын вождя поднял томагавк… Еще пара секунд - и караульных не будет: бледный заморыш упадет с пробитой головой, остальных поразят стрелы…
- Вечно ты за здоровьишко свое переживаешь, Том, - смачно сдавая карты, хохотнул один из солдат. - Лучше бы вина налил, вон фляжка-то…
- Но… на посту же нельзя пьянствовать! - нерешительно возразил тщедушный.
- А мы и не пьянствовать, а просто… погреться. Сам же говоришь - сквозняк!
Послышался громкий хохот, впрочем, индейцы и Громов уже поднялись на третий этаж и вышли на галерею.
- Вон, то здание, напротив часовни, - молодой человек показал рукой.
Саланко кивнул, и в тот же миг призрачно-черные тени, зацепив за стены ременные арканы - лассо, неслышно спустились во двор, залитый лунным светом. И сразу же укрылись в тени, за кустами - возле заветной двери, которую нужно еще было как-то вскрыть - и томагавк здесь не подошел, слишком уж крепким оказались запоры. Откуда-то сверху, с крыши, протяжно крикнула какая-то ночная птица, забила крылами, словно хотела что-то сказать.
- Здесь надежный замок, - тихо промолвил Саланко. - Как ты и говорил, друг.
Громов повернул голову:
- Что будем делать? Искать ключи?
- Зачем искать? Подбирать. У нас ключи с собой… много.
- Я смотрю, вы неплохо подготовились.
- Отец Джозеф хитер и коварен… Но от нас ему не уйти, - в тихом голосе юного воина явственно прозвучала угроза. - Он ответит за мою мать… и за многих. Да, я понимаю - я поступаю не как христианин, но… Я замолю грех в храме Святой Девы Гваделупской.
Что-то звякнуло. Стукнуло. Заскрипело.
Все эти звуки показались Андрею слишком громкими, молодой человек напрягся, в любую секунду ожидая появления часовых. Однако нет, ничего подобного не случилось - увлеченные карточной игрой стражники даже не выглянули во двор. Да и зачем? Что б кто-то из жителей Чарльстона вдруг решил освободить ведьм? Да быть такого не может. Никогда.
Волнуясь, Громов протиснулся в приоткрытую дверь и, оказавшись в темном глухом помещении, тихо позвал:
- Женщины! Эй!
Ответом было молчание, гнетущая тюремная тишина… впрочем, не такая уж и гнетущая. Кто-то тяжело дышал, а вот кто-то вскрикнул - казалось, совсем рядом.
- Да проснитесь же!!!
- Господи… - послышался, наконец, тонкий женский голос, усталый и безнадежный. - Что, уже утро? Уже пора?
- Идите за мной, милые девушки, но только - тсс!!! Ни звука!
- Но… мы еще не молились…
- Так нас в церковь и ведут, Ганта. Помолимся, а уж потом…
- Ой, скорей бы уж все случилось. Говорят, это быстро…
- Ага, быстро… когда тебя поджаривают!
- А, может, нас еще и помилуют? Ведь мы же ни в чем…
- Хватит болтать, дамы! - обернувшись, строго прикрикнул Андрей. - Давайте-ка к стене… Лезьте!
- Что… по этим веревочкам? Я не смогу.
- Тогда вас сожгут. Это больно.
- Делай, как тебе говорят, Элис!
- Но…
- Я вам помогу, дамы… Только держитесь покрепче.
С помощью Громова и маскогов все три колдуньи благополучно взобрались на галерею и зашагали вниз… шедший впереди всех Саланко остановился, прислушиваясь к голосам стражников, затем обернулся и махнул рукой:
- Пошли.
И вот уже улица! Слева - высокое, с фронтоном, крыльцо, справа - деревья. И ветер шумел листвой, и мигали звезды, а полная луна висела над головами беглецов, словно бы усмехаясь - бегите, бегите… а вдруг?
Позади, в коридоре, вдруг послышались шаги:
- Ну я же говорил - сквозняк! О! Так и знал, что дверь закрыть забыли.
Они перевели дух лишь на старом кладбище, среди могильных плит и колючих зарослей боярышника, чертополоха и крапивы.
- Спасибо, друг! - Громов обнял Саланко и похлопал его по плечу. - Если вдруг понадобится моя помощь…
- Не понадобится, - хладнокровно ответил молодой вождь. - Я сделаю свое дело сам. Не сомневайся, друг.
Одна из ведьм вдруг откинула капюшон - красивая, лет тридцати, женщина с черными как смоль волосами - и, подойдя к юному вожаку, взяла его за руку:
- Саланко! Как ты вырос, мальчик.
- Вы знаете меня? - юноша удивленно вскинул глаза.
- Я - Ганта, я знала твою мать, Синюю Тучку, а тебя… тебя помню лишь маленьким… - женщина обернулась к своим подругам по несчастью и повысила голос: - Вот что, девушки, - мы идем с этими людьми, в их племени нас никакой отец Джозеф не сыщет! Слышите, Андра, Элис?
Светало, и Громов шагнул вперед, подставив лицо под свет начинавшегося утра:
- Вы сделали правильный выбор, девушки!
- Можно подумать, он у нас был.
- Впрочем, одна их вас все же пойдет со мной - я так думаю… - подойдя к стоявшей позади всех "колдунье", Андрей сбросил с ее головы капюшон. - Что скажешь, милая Бьянка?
- Господи-и-и… - одними губами прошептала юная баронесса. - Я никогда не верила, что мертвецы возвращаются, но… Нет! Нет! Не может быть!
- Не может, - спокойно согласился молодой человек. - Ты права, милая, - мертвецы не возвращаются. Но я-то не мертвец…
С этим словами Андрей обнял девушку и, прижав к себе, крепко поцеловал в губы…
Ах, эти волосы, каштановые локоны, струящиеся по плечам водопадом, шелковая, тронутая золотистым загаром кожа, синие - как два океана - глаза. Эти чарующе-опасные очи затянули Андрея, словно трясина, и в этой трясине хотелось остаться навсегда.
- Милая моя, милая, - шептал Громов, нежно лаская любимую.
Гладил спинку и стройные бедра, ласкал языком грудь, обнимал, наслаждался - и не мог насладиться никак.
Все мысли обоих давно уже унеслись вверх, к самому небу, и лишь мерно скрипела кровать да слышались стоны - стоны радости, наслаждения и любви.
- Ах, милый, ты знаешь, я до сих пор не верю…
- Я тоже… Но давай уже об этом не будем, а? Лучше расскажи о себе. Как ты тогда спаслась, выбралась, как жила все это время? Как?
Бьянка рассказала все, хоть и нелегко ей было все вспоминать, вновь и вновь переживая ужасную весть о казни любимого. Из храма сектантов ее спасли иезуиты, давно уже мечтавшие разгромить опасную сатанинскую секту. Спасли, но… опасаясь преследований и мести сильных мира сего, Бьянка вынуждена была уехать в Америку, скрыться навсегда, изменив имя - тем более что после смерти Громова ничего в Каталонии ее не держало.
- Я помню, как тебя казнили… И видела твое тело - издалека, конечно - на виселице, в форте на горе Монтжуик. Господи-и-и-и… Если б все знать! А потом… потом я помогла этому мальчику, Жоакину как ты и просил… Он сбежал в Жирону, как мне кажется, вовремя…
- Значит, иезуиты…
- Дон Теодоро Саграна. Мы когда-то договорились с ним… и он не обманул, помог… А потом я узнала про твою смерть.
- И бежала, как могла, далеко… - вздохнул Громов. - И как ты здесь? Как жила? Что делала??