- Да не хотелось бы, - потеребив вислый, как баклажан, нос, Мигель задумчиво взглянул на служанку. - Я вижу, ты не только красивая, но еще и весьма неглупа.
- Да уж, мне и матушка моя покойная всегда говорила, что я не дура… ой… - искоса посмотрев на агента, девчонка зарделась и даже кокетливо стрельнула глазками: - Знаете, почтенный сеньор, хозяйка мне не то чтобы доверяет, но держит при себе почти во всех делах, даже самых тайных - она ж благородная дама, даже одеться сама не может, не говоря же о чем-то большем. Кто эти все благородные без своих слуг-то? Да никто.
Агент расхохотался:
- Да уж, права ты, дева, - благородные господа даже и высморкаться-то сами не могут - им слугу подавай.
- Вот-вот!
- Тебя как зовут-то?
- Росинта.
- Вот что, Росинта… - подойдя к девушке, поощрительно улыбнулся Мигель. - Ты мне сейчас все хорошенько расскажешь - к какой горе идти, да по какой тропинке, да куда сворачивать, и, самое главное - как пещеру найти.
- Ой, сеньор, да там все просто… для того, кто знает, конечно. Там куст такой приметный и скала…
- Вот и молодец, вот и расскажешь… А потом договорчик с тобой составим… так, на будущее. Не думай, уж мы-то в обиду тебя не дадим, мы не какие-нибудь там бездельники благородные!
- То-то и оно, что бездельники, господин.
- Ну вот и славненько, вот и договорились… Сейчас писарь придет - все ему и обскажешь, Росинта.
Меньше чем через неделю на столе перед Громовым лежал искомый список - конечно же, не оригинал, а копия, Мигель все ж был опытным агентом и, вполне здраво рассудив, что не нужно устраивать переполох раньше времени, вернул шкатулку со списком на место.
С волнением изучив список, Андрей, как и ожидал, увидел там имена почти всех своих знакомых дам из высшего общества, а также некоего "капитана Алонсо Гаррига", занимавшего пост "барона" полгода назад. В данном случае звание капитан означало - хозяина корабля! Принадлежащее Гарриге торговое судно "Красный Барон" тоже упоминалось в списке, наряду с земельными владениями баронессы Амалии или замком графини Эжены дель Каррахас.
Итак, Алонсо Гаррига! Следовало осторожненько расспросить о нем моряков, что лейтенант и поручил все тому же Мигелю с его белобрысыми помощничками, сам же, вместе со славным капитаном Педро Кавальишем, отправился на аудиенцию к губернатору Мендозе. Конечно же, друзья отправились туда не сами по себе, просто господин губернатор живо интересовался ходом расследования убийства откупщика… и был очень этим расследованием недоволен, устроив подчиненным хороший разнос.
- Плохо, плохо работаете, господа! Медленно! У вас что - даже подозреваемых нет? К чему тогда эту дурацкую секту накрыли?
- Есть подозреваемый, а как же, господин барон! - Громову наконец-то удалось вставить хоть слово.
Бывший судья желчно покривил губы:
- И кто же это, интересно знать?
- Некий сеньор Алонсо Гаррига. Владелец торгового судна, которое так и называется - "Барон Рохо"!
- О господи-и-и, - застонав, губернатор обхватил руками голову, казавшуюся огромной из-за пышно взбитого парика. - Опять эта секта! Мне кажется, вы не там ищете, господа. У меня вот есть сведения, что к убийству несчастного дона Кадафалка причастны иезуиты!
- Иезуиты? - капитан с лейтенантом удивленно переглянулись.
Барон де Мендоза наставительно поднял вверх указательный палец:
- Да-да, иезуиты! Вот кого бы нужно вам потрясти со всем пристрастием.
- Да, но… - капитан Кавальиш уныло подкрутил усы. - Ведь никаких иезуитов в городе нет, насколько я знаю.
- Явных - нет, - усмехнулся Мендоза. - Но несомненно, имеются тайные. Их просто нужно найти, а не тратить драгоценное время на разные там секты, понапрасну тревожа уважаемых в обществе людей.
Получив столь ценные указания, приятели вернулись к себе на гору Монтжуик, по пути кляня начальство в хвост и в гриву. Иезуиты, как пояснил уже в крепости за стаканом вина, капитан Педро, поддерживали в этой войне кандидатуру Филиппа Бурбона и, после взятия Барселоны англичанами, просто сбежали в Мадрид или еще куда-нибудь.
- Да что они, совсем идиоты, здесь оставаться? - патетически вопрошал Педро. - Давно б уже всех арестовали, а многие бы болтались в петле.
Громов ничего не говорил - думал, насколько это было возможно сейчас, за стаканом вина. Образ иезуита в начале просвещенного восемнадцатого века - это вовсе не жаждущий крови еретиков упертый фанатик с пылающим, как у "старых большевиков", взором, а человек вполне образованный, интеллигентный, умный… и вместе с тем не знающий жалости в своих тайных орденских делах.
Тот визитер… и стрелок с мушкетом… если это один и тот же человек - то почему б ему не оказаться иезуитом? Секта "Барон Рохо" - несомненное антихристианское зло, вот проклятый иезуит и воспользовался Андреем, по сути, подставив его… а заодно - и несчастную баронессу Бьянку! Могло так быть? Да конечно могло. Только вот Громов даже лица незнакомца не видел, а по голосу вряд ли сможет узнать. И что остается делать? А ничего! Искать, как искал, капитана Гарригу. Правда, нынче придется действовать самому, без агентов - не надо посвящать в поиски лишних людей, тем более что по-каталонски молодой человек уже говорил достаточно бегло, и даже освоил кастильский.
И все же, по здравому размышлению, для начала Андрей отправил в гавань слугу - просто пошататься да пособирать сплетни. Жоакин явился еще до обеда с разбитым носом - зарядили в какой-то таверне в лицо, едва только услышали о капитане Гарриге.
- Видать, редкостный поддонок этот капитан, - покачал головой сеньор лейтенант. - Раз уж тут его так "любят". Впредь нужно быть осторожнее. И кто тебя ударил, запомнил?
- Да уж запомнил, - смыв под рукомойником кровь, Жоакин обернулся и шмыгнул разбитым носом. - Хозяин таверны "Два креста" - жилистый такой, чернобородый, бывший матрос или даже боцман.
- Откуда знаешь, что матрос? - насторожился Громов.
- Да видно, - Жоакин пригладил волосы. - Широкие плечи, рыжая, с проседью, борода. Ходит вразвалочку, на левом запястье татуировка - якорь, да и зовут его все - Камило Моряк, ага.
- Так-так, - надевая кафтан, покивал молодой человек. - Камило Моряк, значит? Таверна "Два креста". Это где?
- Ближе к рыбацкой деревне, сеньор.
- Ага, знаю. Тот еще райончик!
- Вот и я о чем! - сверкнув глазами, вскинулся парень. - Вы что же, господин, собираетесь пойти в эту чертову забегаловку один? Нет-нет! Я пойду тоже.
- Сидеть! - приказал сеньор лейтенант строгим и непререкаемым тоном, каким обычно говорит с новобранцами какой-нибудь старшина или сержант-сверхсрочник. - Тебя там запомнили, нос, вон, разбили. Хочешь, чтоб оторвали голову или, скорее, сунули под сердце нож?
- Но сеньор…
- Молчать, я сказал! И никогда не смей прекословить. Лучше скажи, что этот Камило за человек? Я знаю, парень ты наблюдательный и неглупый.
Весьма довольный хозяйской похвалой Жоакин смущенно потупил взор и улыбнулся:
- Ну само собой, кое-что я заметил, ага. Там такой двор за таверной, просторный, как паперть. Во дворе старый баркас, и большая кадка с водою - местные мальчишки пускают там кораблики, старик Камило это дело любит, частенько выходит, курит свою трубку, смотрит, мальчишкам советы дает.
- А про матросское прошлое свое не рассказывает?
- Я не слышал, - слуга покачал головой. - Думаю, даже и вспоминать-то не любит: что-то у него там произошло нехорошее с капитаном "Барона Рохо".
- Это ты с чего так решил? Впрочем, вижу…
Потрепав парня по плечу, Громов наказал ему пополнить запасы вина и, спустившись вниз, вывел из сарая служебную лошадь. Все ж таки хорошо, что он находился сейчас на королевской службе - пусть жалованье никогда вовремя не платили, зато аккуратно выдавали паек, ром и фураж для лошади, содержание которой в противном случае обошлось бы весьма недешево.
На этот раз сеньор лейтенант оделся попроще - темно-зеленый, грубого сукна, кафтан без всяких украшений, черная широкополая шляпа с узенькой ленточкой и без всяких перьев, на боку конечно же шпага, куда ж без нее? Плащ - тоже бедненький - Андрей позаимствовал у Жоакина, создав себе образ некоего небогатого - а, точнее, откровенно бедного - дворянина, ищущего службы или лучшей доли. Таких в ту пору в Испании было множество, впрочем, как и всегда - именно такие вот бедные, на все готовые, испанские парни, умеющие лишь воевать, и разнесли когда-то в клочья все индейские царства Америки. Конкистадоры, мать их за ногу!
Нынче было воскресенье, и Громов по пути заглянул в церковь Святой Марии Морской, большую часть обедни пропустил, но оставшееся время отстоял честно, молясь за удачу и здравие всех своих знакомых - здесь - и родных - "там". Хотел еще поставить свечку за упокой души несчастной безвременно погибшей Бьянки, но почему-то не поставил… что-то помешало… или кто-то нечаянно толкнул под руку, да и как раз и служба уже закончилась.
Выйдя из храма вместе с толпою по-праздничному одетых людей, Громов уселся в седло и, не торопясь, поехал вдоль старой городской стены, там, где в будущем проляжет широкая виа Лайэтана. Узкая ныне улочка вывела всадника в порт, в том месте, где стоял - будет стоять - городской почтамт, и начиналась - или заканчивалась - пассео Колон - улица-набережная Колумба.
Улицы, как и вся набережная, были полны людьми. Что и говорить - воскресенье, да и погода вполне благоприятствовала променаду: еще с утра небо хмурилось, плача нудным серым дождем, а вот к обеду распогодилось, ветер унес тучи куда-то далеко за гору Тибидабо, небо засияло голубизной, и яркое золотисто-желтое солнышко, отражаясь в окнах домов, пролегло лучистой дорожкою в море.