– Нет, – сказала Черепах. – Но все, кто любит ее, пойдут за ней.
Шалтай-Болтай
– По-моему, – сказал Ахиллес, – это яйцо.
Шалтай-Болтай насупился.
– Это Шалтай-Болтай, – сказала Черепаха.
– Есть разница?
– Он сидит на стене.
– Вижу. Поражен. Скоро навернется.
– Ха! – сказал Шалтай-Болтай. – Даже если я упаду…
– Король пришлет за ним всю свою конницу, всю свою рать, – скучающе закончила Черепаха.
Шалтай-Болтай вздохнул:
– Все разболтали.
– Гм, – сказал Ахиллес. – А что это за абракадабра написана снизу?
– "Меняю текилу на аспирин".
– Бред какой.
– И написано как-то иначе, – сказала Черепаха. – Что это значит?
– Это значит, – сказал Шалтай, – семь раз отмерь – один отрежь.
– Быть не может.
– У меня слово значит то, что я хочу, не больше и не меньше, – сказал Шалтай презрительно.
– Пойдем отсюда, – сказал Ахиллес.
– Погоди, – сказала Черепаха. – Мы ж по делу пришли.
Шалтай-Болтай удивленно поднял брови.
* * *
– Не понимаю, – сказал Ахиллес. – Что страшного в том, что к нему бежит мышка?
– Где мышка, там и хвостик.
– А царская конница и царская рать?
– Знаешь, – сказала Черепаха, – судя по той надписи на стене, царь ему уже не поможет.
Как сложно бросать
– Алло? – сказала Черепаха. – Привет, сейчас.
Она передала трубку Ахиллесу.
– Привет, – сказал Ахиллес. – Ага, бросил.
Из трубки послышались отзвуки смеха.
– Да я совсем.
– Ну, это ты сто раз бросал.
– Что значит – и года не продержусь?
Черепаха захихикала. Ахиллес кинул на нее гневный взгляд.
– Что вы как сговорились?! Да не буду я спорить…
– Зато знаешь, как теперь дышать легко!
– И денег меньше тратишь.
– Ну, это ж натурально наркомания.
– А кто виноват, не ты разве?
– Да не, первый месяц мучился, потом уже нормально.
– Да. Да. Сам такой. Ладно, приду. Только без фокусов! Пока.
Ахиллес повесил трубку.
Потом вздохнул.
– Ну? – спросила Черепаха.
– Амур на вечеринку зовет, – сказал Ахиллес. – Пойду, может, забуду ее, развеюсь.
Дом Атрея
– Ну? – нетерпеливо спросил Ахиллес.
– Оракул сказал, что мой дальний потомок будет великим человеком, – гордо заявил Атрей.
– Детали давай.
– Будет освобождать угнетенных.
– Черт.
– Будет воевать в песках и знать пустыню лучше ее народа.
– Свинство какое.
– И будет носителем великой мудрости.
Ахиллес вытащил золотую драхму и отдал Черепахе.
– Ты выиграла. Будет у него в роду этот тип.
– Книжки читать надо.
– Про червяков и специи – я пас.
– Оракул даже цитировал моего потомка, – похвастался Атрей.
– Ну? – без особого интереса сказал Ахиллес.
* * *
– Поверить не могу в такое совпадение, – сказала Черепаха, доставая две драхмы.
– Восток, – мечтательно повторил Ахиллес. – Дело тонкое.
Львиное Сердце
– А "Львиное Сердце" – это тебя за отвагу? – поинтересовался Ахиллес.
Черепаха фыркнула.
– Н-ну, – сказал Ричард. – Вообще-то, скорее, за бессердечие…
Черепаха снова фыркнула.
– Но потом я здорово изменился.
Черепаха с сомнением на него посмотрела.
– Чудесным образом?
– Почти.
– Добрый волшебник?
– Почти.
– Почему "почти"?
– Колдовать не умел.
– А. Ну, это все проясняет.
– Не понял, – сказал Ахиллес. – Что у тебя в чистом остатке по львам и сердцам?
– Ты не поверишь…
* * *
– Да-а, – сказала Черепаха. – Не ожидала от него.
– А, по-моему, он заливал, – сказал Ахиллес. – В самом начале.
– Про пугало?
– Неа, просто доспехи с одного дождя так не ржавеют.
Рубашка
– О, – сказал Ахиллес, проверив почту. – Рубашку предлагают задешево.
– Какую?
– Сalvin Klein, – сказал Ахиллес.
– Бери, хорошая.
– Данаиды в розницу торгуют. У них много еще, могу и тебе взять.
– Данаиды? – удивилась Черепаха. – Они же заполняют водой бездонную бочку?
– Заполнили.
– Бездонную?
– Ага.
– Скажи, – вкрадчиво произнесла Черепаха, – ты здесь не видишь никакого противоречия?
Ахиллес задумался.
– Не-а.
– Ай, молодец.
– Ну, им же помогли, – сказал Ахиллес. – Работодатели.
Черепаха внезапно стала очень серьезной.
Подойдя к Ахиллесу, она молча и внимательно прочитала письмо.
– Не знаю, – сказала она, наконец. – Кельвин им помог наполнить бочку или Клейн. Но рубашку брать не советую.
Тысяча и одна
– По ночам теперь не уснуть, – сказала Шахразада, – зато своего добилась.
– А если бы сказок не хватило? – спросил Ахиллес.
– Ха, – сказала Шахразада, – так я чего не сплю-то. Втянулась.
Она достала толстую пачку листов и протянула Ахиллесу и Черепахе.
– "Оглавление", – прочитала Черепаха. – "Рассказ о Волшебных воротах".
– Этот еще писать и писать.
– "Рассказ о хитром слуге, веселом хозяине и его невестах".
– Хорошо получилось, но мало.
– "Рассказ о Будур, убивающей дэвов".
– Будет классикой.
– "Рассказ о сорока восьми островитянах".
– Закончить бы уже.
– "Рассказ о хромом лекаре и волчьей болезни".
– Моя гордость.
Ахиллес полистал книгу.
– Да, – сказал он, – втянулась так втянулась.
– По-моему, я открыла новый жанр.
– Угу, открыла.
– Не ту девушку назвали Пандорой.
– Хм?
– Да так. Оставь хоть что-нибудь потомкам.
Шахразада насупилась.
– Но про лекаря допиши! – поспешно добавил Ахиллес, закрывая книгу.
На обложке было красиво выведено: "1001 ночь: второй сезон".
Бабочка
– Ну вот, опять, – сказала Бабочка. – Я странным образом привлекаю туристов.
– Ладно, мифотуристы. Шляетесь из мифа в миф с фотоаппаратами
– Мы не туристы, – сказал Ахиллес.
– Мы по делу! – оскорбленно сказал Ахиллес.
– А фотоаппарат зачем?
– Для исследований.
Бабочка фыркнула.
– Ты ведь Бабочка Хаоса? – спросила Черепаха.
– Ну да.
– Машешь крылом, а где-то появляется тайфун?
– Ну да.
– А чего тебя еще не прибили? – спросил прямолинейный Ахиллес.
Бабочка расхохоталась:
– Дураков нет. Знаешь, что будет, если на меня наступить?
– Догадываюсь, – осторожно сказал Ахиллес.
– Понятия не имеешь!
Черепаха откашлялась:
– Давайте вернемся к науке.
– А что, собственно, вы намерены сделать с фотографиями?
– Провести корреляционный анализ микроколебаний крылышек и погодных флюктуаций, – оттарабанила Черепаха.
Бабочка раскрыла рот и в растерянности потянулась крылом к затылку.
Опомнившись, она резко отдернула его обратно:
– Ну вот! Из-за вас теперь ураган в Канзасе. Довольны?
– Обойдется, – отмахнулся Ахиллес. – Давай, позируй.
* * *
– А зачем тебе снимки на самом деле? – спросила Черепаха.
– Приятель попросил, – сказал Ахиллес. – Он занимается причинно-следственной связью.
– В смысле?
– Герман-Клякса уверен, – сказал Ахиллес, – что если кто решит, будто это бабочка, следовательно, он – псих. И, глядя на эти фотографии, я его понимаю.
– Да уж, выглядит она… хаотично.
– Видела бы ты ее еще Гусеницей!
Наследственность
– Это ее отец? – спросил Ахиллес, опуская бинокль.
– Ага, – сказал Принц.
– Лесник? – мрачно сказал Ахиллес. – Вот этот мужик с бензопилой?
– Ага, – сказал Принц.
– И твой советник предлагает умыкнуть его дочь?
– Ага, – сказал Принц. – Но я чего-то сомневаюсь.
Ахиллес и Черепаха переглянулись.
– Это было бы очень…
– …неправильно.
– Не по-принцевски.
– И просто опасно.
– Пригласи ее на бал.
– Ну, как-то… – сказал Принц. – Она же застесняется.
– Почему?
– Она вечно чумазая, – сказал Принц. – Вся в золе. У нее и кличка из-за этого…
Он вытащил из кармана фотографию и показал Ахиллесу.
– Вот, сам посмотри.
Ахиллес минуту изучал снимок, потом поднял серьезный взгляд на Принца.
– Парень, – сказал он, – лучше пригласи ее на бал. И это не зола. Это камуфляж.
Горец
– А вообще, – сказал Маклауд, – дела отлично. Бизнесом вот занялся.
– Каким?
– Кожевенные товары.
– И что, хорошо идет? – спросил Ахиллес.
– На рынке остался только я один, – довольно сказал горец.
– Как обычно или хитростью?
– Обижаете!
– Льстим.
– Ну, ладно, есть хитрость. Я демпингую на стоимости сырья.
– Как?
Маклауд на всякий случай посмотрел по сторонам.
– У меня этой шагрени, – сказал он, понизив голос, – ну просто завались. И все задаром.