- Тише вы! - оборвал всех мессер Камбио. - Сейчас будет говорить кто-то другой.
На лодке, символизирующей ад для нарушителей супружеской верности, расцвеченной жутковатыми красными и зелеными огоньками, поднялась высокая черная фигура с рожками и козлиной бородкой.
Она громогласно произнесла:
А в этом круге, гляньте, лицемеры,
Огнем горит прелюбодеев ложе,
Хоть в жизни наслаждаться так негоже,
В любви запретной те не знали меры.
Теперь же рож бесовских лобызанье
Для них уделом стало в назиданье.
Любите ж, но не преступайте меры!
От его слов по спинам зрителей, в особенности же зрительниц, пробежал неприятный холодок. Однако некоторые, повинные в этом грехе, утешались мыслью, что ведь не всякая степень нарушения супружеской верности карается так сурово, как это здесь так впечатляюще показано. Кто не злоупотреблял этим грехом на земле, тому грозит не слишком большая опасность в загробной жизни. Но во всяком случае, неплохо заблаговременно позаботиться об исповеди и отпущении грехов.
- А вы обратили внимание, - раздался в толпе чей-то дерзкий молодой голос, - один из чертей - ну точь-в-точь наш епископ!
Несколько зрителей засмеялось, но остальные их не поддержали:
- Кто это тут осмеливается так богохульствовать? Лучше покаяться, чем вести нечестивые разговоры!
А Лючия в душе радовалась. Пугающие рожки и козлиная бородка не ввели ее в заблуждение - по красивому звучному голосу она узнала своего Арнольфо Альберти. Он говорил как заправский священник, впрочем, нет, разумеется, не священник, ведь, в конце концов, предостерегал черт!
Теперь всеобщим вниманием завладел другой нечистый, такой же борец с грехом. Своим глухим голосом он продекламировал:
А в этом круге воры-супостаты
Грехи свои клянут под градом палок,
И вид их отвратителен и жалок,
Избегли виселиц, но не в аду расплаты!
Все грешникам матерым пригодится.
Пусть даже мелкой их добыча станет,
Такой и у соседа скарб утянет
Бессовестно, возмездья же - страшится!
Этот устрашающий конец выглядел очень эффектно. Несчастные полуголые души грешников, по спинам которых черти нещадно хлестали бичами, рыдали и молили о сострадании.
Однако большая часть сидевших на мосту мужчин и женщин обладала крепкими нервами - их глаза и уши выдержали страшную сцену с завидным спокойствием; иным это даже доставляло известное удовольствие. Достойные горожане и горожанки и припомнить не могли за собой такого, чтобы хоть раз в жизни нарушили заповедь "Не укради!". С этим низким сбродом, который сделал своим ремеслом ловкость пальцев, у них, слава Богу, не было ничего общего!
Голос очередного черта затянул:
А в этом круге грешники страдают,
Те, что других людей бросали на смерть…
Остальные слова потонули в криках ужаса, которые вырвались из тысячи глоток. Испуганные глаза зрителей расширились, не в силах осознать, что же произошло. Под тяжестью скопившихся на мосту мужчин и женщин мост рухнул, многие зрители в праздничных одеждах очутились в холодной воде реки.
- Помогите, помогите! - кричали многие в смертельном страхе, но все те, кто стоял или сидел ближе к краям моста и при обрушении не пострадал, сломя голову бросились бежать прочь от этого ужасного места.
Крики, стоны, плач в воде и на берегу - все смешалось воедино.
- Где ты, отец?
- Мама, мама!
- Пресвятая Дева, помоги, спаси моего ребенка!
Осмелев от страха, женщины прыгали в темную воду реки. Одна надеялась помочь своему мужу, другая - спасти ребенка, и вслед за этим они тонули, поглощаемые кипящими волнами.
Многие, умевшие плавать, особенно рыбаки и корабельщики, спешно бросились спасать несчастных, но число таких оказалось слишком велико…
Лючию поддерживало на воде широкое распластавшееся платье, но долго так продолжаться не могло, и она это понимала, а потом - смерть.
Смерть!
Лишиться всех надежд в самом расцвете молодости - о нет, это ужасно! Пресвятая Дева Мария, спаси свое дитя!
Пенящиеся волны реки омывали смертельно бледное лицо Лючии. Из какой-то бесконечной дали донеслись до нее призывы вечности:
- Лючия! Лючия!
Что это было? То ли в последний момент спешил на помощь ангел? Нет, это звучал голос любви!
Яркий свет осветил девичье лицо, обрамленное распустившимися в воде черными волосами.
Сильные руки подхватили узкое молодое тело, безоговорочно доверившееся ангелу-спасителю.
На берегу спаситель опустился перед девушкой, которая еще лежала без чувств, на колени. Мокрое платье, с которого стекали струйки воды, обрисовывало прекрасные формы девичьего тела.
- Где ваша мать? Молодая девушка не может оставаться здесь! Ей необходимо добраться до дому и переодеться, чтобы не схватить лихорадку!
В этот момент Лючия открыла глаза и закричала от ужаса при виде черного дьявольского лица с рожками и козлиной бородкой!
- Прочь… прочь… дьявол… он хочет забрать меня!
- Да это же я, твой Арнольфо! Ты слышишь меня, Лючия?!
- Прочь… ты - дьявол… дьявол!
- Да уберись ты, наконец! - послышался чей-то грубый голос. - Неужели ты хочешь, чтобы девушка из-за тебя отдала Богу душу?
- Да, да, верно! Этот парень совсем, видно, спятил!
Группа взбудораженных людей внезапно ополчилась против спасителя девушки. Он не мог понять, что происходит. Неужели все сошли с ума?
В этот момент на его плечо опустилась чья-то увесистая рука.
- Вы спасли мою дочь, Арнольфо! От души благодарю вас! А чтобы больше не пугать ее своей дьявольской физиономией, сейчас лучше уйдите! Можете прийти к нам завтра!
- Ухожу, ухожу, мессер Камбио! Передайте от меня привет Лючии, когда она снова придет в себя!
Смыв с лица краску и удалив все атрибуты бесовского обличья, Арнольфо вместе с другими мужчинами обыскал всю реку. Но, кроме трупов, они ничего больше не обнаружили. Живым Арно не вернула никого.
Столь радостно и терпеливо ожидавшийся праздник Первого мая превратился для многих семей Флоренции в день траура. Такого еще никто не помнил.
Было уже за полночь, когда Арнольфо в очередной раз шел берегом Арно. Он не был одинок. Какая-то неведомая, таинственная сила влекла к тому месту, где случилось несчастье, многих людей. В который уже раз они с надеждой расспрашивали друг друга об отсутствовавших родных и друзьях. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться!
С каким-то мистическим ужасом косились убитые горем люди на жалкие остатки рухнувшего моста, печально и безнадежно протягивающие с противоположных берегов навстречу друг другу свои разошедшиеся балки.
Каким ничтожным и мелким оказалось все мастерство людей, какими уязвимыми и убогими выглядели сами люди, которые в своей непомерной гордыне не ведают, как высоко они задирают нос!
Но угнетало и расстраивало Арнольфо не только случившееся несчастье. Как горячо и искренне он любил Лючию! Счастье казалось таким близким, таким реальным, а теперь вот сыграло с ним злую шутку. Ведь он совершенно случайно оказался в обличье черта, когда Лючия пришла в себя, и сейчас казнил себя за свою забывчивость. Правда, несчастье произошло настолько неожиданно, что подумать о себе было просто некогда. Как бы то ни было, сейчас убитый горем юноша не тешил себя призрачными надеждами, что его бесовский образ быстро изгладится из памяти потрясенной увиденным Лючии!
Черт бы побрал эту дурацкую инсценировку адских мук! Все тайные надежды, все горячие желания исчезают, словно уносимые неведомо куда темной речной водой.
Арнольфо задумчиво вглядывался в эту жуткую воду, которая поглотила сегодня столько людского счастья! Тускло освещенные окна стоявших по берегам домов бросали на воду бледный отсвет, не в пример смоляным факелам и защищенным от ветра свечам в руках людей, все еще упорно бродивших вдоль берегов и на что-то надеявшихся. Яркие световые блики, отбрасываемые этими огнями, сливались в призрачные светлые линии, змеившиеся в гонимой ветром ночной воде.
Наконец юноша громадным усилием воли заставил себя оторваться от этого мрачного зрелища и с тяжелым сердцем побрел домой.
ОТРАВЛЕННОЕ ОРУЖИЕ
Спустя десять дней после ужасного несчастья, постигшего Флоренцию, - а именно десятого мая 1304 года - в городе произошло еще одно событие выдающегося значения. В этот день в город на Арно торжественно прибыл кардинал Никколо да Прато. По поручению нового Папы Бенедикта, который, как истый пастырь, не допускал раздоров в своей пастве, новый кардинал призван был завершить дело примирения, чего не посчастливилось сделать Маттео д’Акваспарта. Рассказывали, что недавно произведенное новым Папой Бенедиктом XI посвящение в сан епископа Остии состоялось лишь по рекомендации португальского кардинала-легата Акваспарта, который лелеял надежду, что его коллеге больше повезет в умиротворении строптивой Флоренции.