Часть вторая. Коварство и любовь
Биркель проснулся и заорал, но широкая мозолистая рука закрыла ему рот. Через минуту Биркель начал задыхаться, потому что рука закрыла еще и нос.
- Пикнешь - и Мумукин тебе глаз высосет.
Лицо Биркеля выразило крайнюю степень заинтересованности: какой именно глаз собирался высосать Мумукин и каким образом, но кислородное голодание не позволило долго паясничать, и он отчаянно закивал.
Биркель Касимсот, лидер сахаринских контрабандистов, жил в относительном комфорте - на первом этаже, без центрального отопления, с автономным обогревательным котлом и без соседей, а те комнаты, в которых оные соседи должны были проживать, Касимсот использовал под склад контрабандного груза. Все потому, что он был управдом. Сууркисат знал Биркеля как подлого, беспринципного и наглого дельца, иными словами - лучшего партнера для побега и придумать нельзя. Кроме того, у Биркеля имелся личный паровой катер.
- Мы тебя сейчас шантажировать будем. - Мумукин изобразил зловещую рожу.
Биркель сделал вид, что испугался.
- Мумукин, заткни фонтан! - Трефаил дал Мумукину затрещину. - Сиди вон и поддерживай огонь.
Тургений обиделся и уселся напротив топки автономного обогревательного котла системы ЛАЗО.
- Трефаил, - Биркель встал с постели, - я тебе сколько раз говорил, чтобы ты никого ко мне не приводил. Ну ладно, девчонки не в счет. - Касимсот вовремя прервал возмутившегося Сууркисата. - Но ведь этот твой… шантажист… он на девчонку не похож. Даже если в платье нарядишь его, хе-хе.
- Ой-ой-ой, какие мы щепетильные, уже ему Мумукин и на девчонку не похож, - сморщился Сууркисат.
- Это я не похож? - возмутился Тургений.
- Я кому сказал - сидеть? - Трефаил нехорошо посмотрел на Тургения, тот еще поворчал немного и уселся обратно. - А тебе я вот что скажу, товарищ контрабандист. Нас преследует сам Эм-Си Кафка.
Биркель старательно пытался скрыть свое потрясение, напяливая штаны, но те почему-то надевались шиворот-навыворот. Наконец, оставив тщетные попытки, Касимсот уселся на кровать и жалобно посмотрел на Сууркисата.
- Ты меня надуть хочешь, ага? Кому вы на хрен нужны?
- Сам ты на хрен никому не нужен. Мы махровые диссиденты! - Благородная ярость вскипала в Трефаиле как волна. - Враги номер один.
- Один-два, - поправил Мумукин, не оборачиваясь.
- Усохни. Так вот - если нас с Мумукиным поймают, мы все про тебя расскажем.
Вообще-то бить ниже пояса было не в правилах Сууркисата, однако безвыходное положение обязывало вылезти вон из шкуры, но спасти оную во что бы то ни стало. И никого не жалко.
- Нам нужно удрать с острова, - резюмировал Сууркисат.
- Всего-то?
- Я никогда не прошу больше, чем мне нужно.
Касимсот, наконец, оделся и с чувством морального превосходства посмотрел на непрошеных гостей:
- А не слишком ли мало вы просите?
Трефаил растерялся. Но тут ему на выручку пришел Мумукин:
- Я тебе сейчас глаз высосу! - И завершил сердитый выпад продолжительной отрыжкой.
Именно этой отрыжкой Биркель и оказался сражен наповал. Подобной крутизны ему видеть, точнее - слышать, пока не доводилось. Мумукин же попросил прощения, сославшись на выпитое вчера.
- Ладно, куда вас девать… - Касимсот накинул на плечи куртку и распахнул дверь. - Пошли, буду вас спасать.
Чего только не перепробовал Люлик Касимсот ради того, чтобы его сняли с капитанской должности. Из всего арсенала средств аморального поведения он не испробовал разве что откровенную антиправительственную агитацию, но в результате оказывалось, что виноват кто угодно, но не капитан. Это, безусловно, угнетало.
Когда в каюту (Касимсот-старший, как всякий уважающий себя капитан, жил на своем корабле) ввалились трое неизвестных в масках, Люлик пребывал в состоянии каталептическом: как задумался, сидя у иллюминатора и ковыряя трубкой в левом ухе, так и остался сидеть, не обращая на гостей внимания. Брат Биркель, зная о каталепсии, развернул Люлика лицом к Тургению и Сууркисату, а затем дунул в ухо через трубку и, едва капитан начал проявлять первые признаки жизни, отскочил к диссидентам и сделал вид, будто они только что вошли.
Маску догадался снять только Биркель.
- Я… кхм… здрасте… задумался немного. - Люлик вынул трубку из уха и озадаченно поковырял в ушной раковине пальцем. Взгляд сконцентрировался на брате, и в голосе прорезались командирские нотки. - Это кто?
- Диссиденты мы, - встрял Мумукин, но продолжить не смог: трубка капитана угодила ему в лоб.
- Тебя я не спрашивал! - Люлик нахмурил брови и потянулся уже за кортиком, но тут трубка, словно бумеранг, ударила в лоб его самого, и капитан грохнулся со стула.
- Быдла какая, еппона мама! - Трефаил опустил руку, только что вернувшую снаряд владельцу. - Мы люди штатские, кто мячом в нас метнет, тот от мяча и…
Люлик заревел. На Мумукина с Трефаилом такая реакция произвела неизгладимое впечатление.
- Чего это он? - Мумукин незаметно хлопнул из стоящей на столе рюмки прозрачную жидкость, с удивлением обнаружив, что это обычная вода. - Трефаил, ты его случаем не того… не обидел?
- Да он, по-моему, и так умом скорбный. - Сууркисат перехватил взгляд Биркеля и тут же добавил: - Без обид, я зла не держу.
- Стресс у него, - заступился Биркель за брата.
- Точно, - хлопнул себя по лбу Тургений. - У него шары стрясенные.
Люлик ревел все громче, и успокоить бравого капитана удалось лишь совместными усилиями и килограммом конфет, которые предусмотрительно захватил Биркель. И в тот момент, когда диссиденты уже всерьез начали задумываться насчет отдаться в руки правосудия, Люлик внезапно успокоился и спросил:
- Чего приперлись-то?
- Товарищи с деловым предложением. - Биркель вытер пот. - Шантажируют нас.
Люлик встал с пола, налил в стопку, опустошенную Мумукиным, прозрачной жидкости, выпил залпом и раскраснелся, что заставило Тургения с подозрением принюхаться к содержимому бутылки.
- И чего хотите?
- На материк хотим, - сказал Трефаил.
- Ничего не выйдет, - зевнул Люлик и уселся обратно.
- Почему это? - Сууркисат встал в позу.
- Судно каботажное, - развел руками капитан.
- Это как?
- В загранку не ходим. А теперь пошли вон.
Диссиденты озадаченно вышли на палубу и закурили. Потом вспомнили, что не курят, и выбросили сигареты за борт. И тут с Тургением чуть не приключился удар.
- Трефаил, нас ищут!
- Пускай, - махнул рукой Трефаил. - Все равно жить не стоит.
- Но нас уже нашли. - Больно ткнув локтем Сууркисата в ребра, Мумукин показал пальцем на бредущую вдоль пирса одинокую девичью фигурку в экстремально декольтированном платье и с пудовой кувалдой-тёшшей на плече.
- Лысюка! - радостно замахал руками Трефаил, как будто не видел эту идиотку по меньшей мере год. - Лысюка, мы здесь!
Девка сделала стойку, повела ухом, потом глазом и вскоре увидела на борту огромного парохода две знакомые рожи, причем та рожа, что принадлежала Мумукину, тщетно пыталась мимикрировать под такелаж.
- Ты что, балда, не видишь?.. Это же Лысюка, - зашипел Тургений на Трефаила.
- А я, по-твоему, как ее назвал? - съехидничал Сууркисат. - Может, Хрюндигильдой Карловной Брудерсдоттер-Сикорской?
- Что за тёха?
- Не знаю, не знаком, краем уха в новостях слышал… Э, да ты же эти новости и читал.
- Я, по-твоему, дурак - слушать, что читаю?
- Эй, вы, придурки бешенства! - донесся с пирса крик Лысюки.
Друзья пригнулись, чтобы их не было видно. Но это не помогло.
- Дрищи, вы еще здесь? - подошел со спины Люлик.
Трефаил с Мумукиным выпрямились, повернулись к капитану лицом и рявкнули:
- Диссиденты!
Люлик покачнулся, но устоял.
- Приказываю покинуть корабль, - сказал он.
- Эй, ты, шляпа! - послышался окрик Лысюки.
Касимсот обернулся на голос, желая объяснить, что головной убор на его голове называется фураж…
…в этот момент кувалда, прицельно запущенная Лысюкой с пирса, изрядно подрастеряв во время полета кинетическую силу, аккуратно припечатала капитана по лбу. Люлик и тут не растерял офицерской доблести и рухнул на палубу, вытянувшись по стойке "смирно".
- Какая… - восторженно прошептал Трефаил.
- …дура. - Тургений схватился за голову. - Еппона мама, она же его убила!
- Кувалду верните, - потребовала еппона мама.
Сууркисат слегка прокашлялся, выразительно посмотрел на Тургения, мол, заткнись и не мешай, улыбнулся девушке и предложил:
- Лысюка, не желаешь ли подняться?
Через полчаса "Ботаник", захваченный Лысюкой, покинул порт.
Люлик был счастлив - все вышло так, как он хотел. Кроме того, Нямня Назуковна не спускала с него глаз, крепко сжимая тёшшу, и взгляд Люлика то и дело задерживался на девичьих формах.
Горевал только Мумукин. Он стоял на корме, утирал слезы и то и дело повторял:
- Что же будет с Родиной и с нами?
Трефаил считал, что причинил родному государству еще не весь вред, и надеялся вернуться. Вместе с Тургением: вдвоем они натворят дел в два раза лохмаче.
Меньше всего Сууркисату нравился нездоровый интерес капитана к Лысюке. Лысюка - террорист, злодейка и дура набитая, к тому же она попала Люлику кувалдой в лоб, а Люлик, вместо того чтобы открыть кингстоны, смотрит захватчице в декольте, будто там навигационные приборы спрятаны.