Лысюка прекрасно слышала все, о чем трендел по радио Мумукин.
Особенно - слова о Едином Государстве. Сначала думала, что ослышалась, но когда Тургений повторил, Лысюка поняла - взгретием и вздутием такие оговорочки не заканчиваются.
Мысль эта подняла Лысюке настроение, испорченное с утра подлой выходкой соседа сверху.
Работала Лысюка на секретном номерном предприятии и производила продукт номер пять. Вообще-то она не знала, что это за продукт: просто стояла с завязанными глазами у конвейерной ленты и лупила кувалдой по чему попало. Иногда слышался звон битого стекла, порой - булькающие стоны, чаще - звяканье железа, но подозрительная неравномерность и непостоянство звукового сопровождения отработанных пятью годами ударного труда движений Лысюку не пугали и не настораживали. Она ведь была недалекой девицей, думать ей совсем не хотелось. Она мечтала замуж.
Предметом вожделений Лысюки был, как это ни странно, Мумукин. Стены Лысюкиной комнаты украшали постеры с Тургением, изукрашенные сердечками и поцелуями. Самый большой фотопортрет известного радиодиктора висел над девичьей раскладушкой. Если бы Тургений хоть самую капелюшечку догадывался о чувствах соседки, его бы, несомненно, вырвало, и неминуемое расстройство желудка привело бы, несомненно, в крематорий, но, по счастью, он не воспринимал Лысюку иначе, чем как объект злых шуток.
Несовпадение вкусов и пристрастий Лысюку не смущало: рано или поздно Мумукин разглядит в ней страстного друга, верную любовницу и закадычную жену. То, что мечтам не суждено сбыться, если котовцы сцапают предмет обожания, Лысюку опять-таки не волновало, равно как и то, что она набитая дура.
Глупость вела Лысюку по жизни надежней компаса.
Вот хрупкая, забывшая наштукатуриться и намалеваться девица Нямня Назуковна Лысюка и вломилась в комнату к своим неспокойным соседям и там обнаружила оперативную бригаду котовцев.
Каково же было удивление Эм-Си Кафки, когда дверь разлетелась в щепки и на пороге комнаты, в которой оперативная бригада производила обыск и засаду, возникло хрупкое воздушное создание с совершенно прозрачными волосами и кувалдой в нежных мозолистых ручках.
- Жулики? - недобрый тон хрупкого создания заставил котовцев поежиться.
- Мы при исполнении, - попытался оправдаться Эм-Си, ибо почему-то полтора десятка здоровенных мужиков не показались ему надежной защитой.
- Я вам дам - при исполнении! - Лысюка любовно подкидывала на ладошке десятикилограммовую кувалду. - МЕНТУРА разберется, кто тут что исполняет.
Международная Единая Неподкупная, Терроризирующая Уголовников с Размахом Ассоциация давным-давно и очень серьезно не любила Комитет Общественного Трудоустройства, и нелюбовь эта при встрече неминуемо выливалась в мордобой.
- Девушка, зачем МЕНТУРА звать, давай шишлык-мышлык кушать… - От волнения Кафка вновь сбился на чурекский акцент. - Мы враг народа ловить, чик-чик делать.
- Кто это враг народа? - Выщипанные брови Лысюки образовали на лбу кардиограмму. - Мумукин, что ли? Да кому он нужен, пивнюк несчастный… Вот пиву-то он враг первый.
Кафка не знал, что и делать. Девку, видать, крепко обработали, если она махрового врага принимает за обычного пивнюка. И решил схитрить.
- Э… тогда мы, наверное, не туда не попали?
Лысюка плотоядно улыбнулась:
- Не-ет… Если бы вы не туда не попали, вы бы попали именно туда, куда вам нужно, а вы ведь попали не туда.
Кафка затравленно посмотрел на своих орлов. На их лицах отразилась мука недопонимания. Эм-Си с тяжелым сердцем осознал, что его лицо выражает то же самое.
- Что-то, девушка, вы меня загрузили, - сдался Кафка.
- А вы что думали? - Лысюка по-хозяйски прошлась по комнате. - Вы думали, в сказку попали?
Признаться, Эм-Си уже и не понимал, куда они попали и что здесь делают. Лысюка продолжила:
- Это центр загрузки населения.
Вот это она сказала напрасно, потому что все конторы Сахарина Кафка знал наизусть.
- Нет такого центра. - Чувство собственной значимости засветилось в его глазах.
- Совсем? - Лысюка была расстроена.
- Да, - торжествовал Эм-Си. - И вы - пособница врагов.
- Каких? - Девица даже не подозревала, что игра с огнем опасна, она надеялась (и небезосновательно) на кувалду в руках.
- Мумукина и Трефаила. Вы знаете, как они назвали сегодня Вальдемара Некрасовича?
И вот по своей дурости, по своей дремучей, непроходимой глупости Лысюка повторила звук в звук то, что сказал объект обожания в дневном эфире на всю страну, да еще захохотала.
Смех этот поверг Кафку в священный трепет. Если она смеется в лицо ему, Эм-Си Кафке, значит, за ней стоит некая сила, способная уберечь от лап котовцев.
Это заговор.
- Взять ее! - приказал он, но не тут-то было.
Кувалда в худеньких ручках Лысюки летала так быстро, что котовцы не поняли, каким образом оказались на полу в совершенно неудобных позах, не способные к движению. Они и не знали, что девица могла, между прочим, и убить.
Но не убила. Отключила двигательные центры, да и только. Так что спустя полминуты в комнате на своих двоих стояли только Эм-Си и Лысюка, пышущая праведным гневом.
- Ах ты… сикавка. - Лицо Нямни Назуковны, начисто лишенное косметики, внушало ужас, и Кафка дрогнул.
- Дэвушка… Нэ убивай, дэвушка…
Лысюка впервые в жизни победила, причем даже не собираясь побеждать.
Единственное, что оставалось сделать: расстрелять пленных. Однако стрелять было не из чего.
- А что же мне делать? - озадачилась она вслух, глядя в зеркало.
Зеркало отвечало: накраситься.
- Так… - Лысюка нависла над умирающим от страха Кафкой. - Я сейчас схожу домой, через полчаса вернусь. Лежать тихо, потом придумаем, как с тобой поступить.
И, как ни в чем не бывало, отправилась восвояси, штукатуриться. А чтобы Кафка не сбежал, стукнула его кувалдой по ноге.
Все подчиненные недееспособны, Эм-Си сидел с ушибленной ногой на койке Тургения… Оставалось одно - пропадать. Потому что спасти котовцев могло только чудо.
ЧУДО? Тут же вокруг тысячи людей живут. Сейчас они спасут попавших в переплет стражей государственной безопасности. Шеф осмотрел орлов бодрым взглядом, чтобы те прониклись.
- Ну-ка, хором: помогите, - шепотом рявкнул Эм-Си.
Орлы крикнули хором. Потом еще раз. Кричали без перерыва минут десять. Потом еще полчаса (ибо Лысюка благополучно забыла о своем обещании, дура такая), однако эффекта от зова было ноль. Котовцы почти сорвали голоса, когда до Эм-Си наконец дошло, в чем дело: кричали орлы шепотом.
- Помогите, - чуть ли не пропел Кафка в полный голос, дивясь идиотизму орлов.
И помощь тут же пришла. В лице Лысюки.
- Чего орете? - возмутилась она. - Я же сказала, что сейчас приду.
На Лысюке переливалось вечернее платье с таким глубоким декольте, что котовцы еще раз позабыли, зачем пришли и кто такие. Грамотно, хотя и несколько излишне наложенный макияж преобразил Нямню Назуковну в лучшую сторону чрезвычайно, но котовцы не видели ничего, кроме кокетливо раскачивающейся кувалды в наманикюренных пальчиках.
Инстинкт самосохранения сработал у всех мужчин одновременно, и, не сговариваясь, они выкрикнули единственное слово, которое могло их спасти.
- МЕНТУРА!
Жильцы ЧУДО-общаги, внимательно следившие за развитием событий в комнате Мумукина и Трефаила, в едином порыве дернули на паровых телефонах клапаны экстренного вызова ментов.
- Ну вы и идиоты, - обиделась Лысюка. - Зачем кричать, когда клапан можно выдернуть?
Она подошла к батарее, вызвала ментов и присела рядом с Эм-Си Кафкой.
Из рекреации донеслось пыхтение и скрип рессор, что могло означать только одно: прибыл автомент.
МЕНТУРА слыла органом прижимистым и экономным, менты никогда не выходили в отставку и продолжали служить после смерти, вследствие чего профессионализм рос практически на глазах. Автоматизированных ментов было не так много, но со временем их будет гораздо больше, ибо все смертны, и это обстоятельство угнетало Кафку сильнее, чем наличие на Сахарине врагов режима.
Торс и руки автомента армированы железными пластинами, глаза - паровой оптикой, а рот - нержавеющими вставными челюстями с победитовыми насадками и паровым усилителем голоса. Все, что располагалось ниже пояса, представляло шедевр механики и дизайна: двухколесный тарантас с паровым двигателем, фарами и сигнальными фонарями фиолетового и желтого цветов.
Прибывший автомент имел также особые приметы: правая линза светилась недобрым багровым светом, на борту серебрилась надпись: "Арни Шварц, машина-убийца". Этого громилу Кафка знал при жизни и заметил, что, превратившись в автомента, Арни практически не изменился.
Автомент заметил Эм-Си Кафку и криво ухмыльнулся:
- Я ведь обещал, что вернусь.
Что произошло дальше, Лысюке увидеть не довелось, потому что Арни попросил штатских очистить помещение.
Куда было идти бедной брошенной девушке?