* * *
Карабкаться приходилось по чуть ли не отвесной скале. Снова исчез дух Подземелья, снова Конан не смог до него докричаться. "Дурной знак, - подумал он. - Темный Ольт подготовил новую пакость, и Пенат, наверное, уже бьется в его силках".
Он чуть ли не физически ощущал, как напрягается чутье - не говоря уж о мускулах и нервах. О том, чтобы взяться за меч, не стоило и мечтать: страшно было даже на миг оторвать пальцы от скалы; будь у Конана хвост, как у обезьяны, он бы, не задумываясь, пустил в ход и его. С превеликим трудом находилась опора для рук и ног; несколько раз он едва не срывался, а падение с такой высоты было чревато переломом ног или даже позвоночника.
"Отличная мишень для лучника или пращника, - подумал вдруг о себе Конан, глянув вниз, на сухое ложе подземного ручья. - Пока я взберусь…" Однако чутье подсказывало: Темный Ольт не прибегнет к столь заурядному способу расправы.
Одно хорошо: каменные сосульки на своде пещеры - сталактиты - излучали слабое сияние. В нем влажно поблескивало широкое темное пятно, которое начиналось в каких-нибудь двух локтях и выглядело весьма подозрительно. Конан охотно миновал бы его, если бы видел другой путь.
Он перенес вес на правую ногу, медленно выпрямил ее в колене. Вот оно, пятно, только руку протяни… Он так и сделал. С превеликой осторожностью коснулся блестящей поверхности пальцем. Не очень приятная на ощупь. Скользкая и холодная, как лягушачья кожа. Но и только.
Добравшись до середины пятна, Конан выяснил, что оно способно говорить.
- Я чувствую твой страх, - сказало пятно.
- А я - твой, - медленно ответил Конан.
- Странное ты создание, - рассудительно проговорила "лягушачья кожа". - Видишь западню и все равно лезешь в нее очертя голову.
Конан промолчал. Он лихорадочно соображал, как быть - спрыгнуть со скалы, рискуя переломать ноги, или упорно ползти вверх в ожидании неминуемой расправы? Знать бы, на что способна эта "лягушачья кожа"… Как назло, Пенат снова куда-то запропастился, а то можно было бы хоть спросить… Киммериец криво улыбнулся, вспомнив совет духа Подземелья рассчитывать только на себя.
- Что заставляет тебя так упорно идти вперед? - спросила "лягушачья кожа". - Любовь к золоту?
"Пожалуй, нет", - решил Конан. От золота он бы, конечно, не отказался, но платить за него жизнью? Это точно не для него.
- Тогда что? - допытывалось пятно, расценившее его молчание, как отрицательный ответ. - Мечтаешь получить ту женщину, Камаситу?
Конан пожал плечами.
- Не знаю даже… Просто хотел посмотреть.
- Просто хотел посмотреть, - передразнила "лягушачья кожа". - Точно дитя неразумное. На что ты надеешься? Что мой повелитель добровольно отдаст все богатства и согласится стать твоим рабом?
"Да, пожалуй, на это рассчитывать не стоит", - подумал Конан.
- А может быть, - вкрадчиво спросила "лягушачья кожа", - ты замыслил убить его?
- Ну что ты, - поспешил успокоить ее Конан, - мне это и в голову не приходило. Ведь ничего плохого он мне не сделал.
- Вот именно, - обвиняюще изрекло блестящее пятно. - Он не сделал тебе ничего плохого. А ты? Явился сюда непрошеным и обрек его на душевные муки. Знаешь, как он будет переживать, когда твоя смерть ляжет на его совесть? Думаешь, он легко переносит гибель незваных гостей?
- Зачем же такие страдания? - спросил Конан. - Отпусти меня, и я уйду восвояси.
- Ты слишком упрям, чтобы уйти восвояси, - сказала "лягушачья кожа". - Ты обманешь меня - попробуешь найти другую, безопасную дорогу. Я не вправе рисковать.
- Ты уже рискуешь, - произнес Конан. - Я силен и ловок. И могу тебя победить.
- Считай, что ты уже мертвец. - Но это почему-то прозвучало с запинкой.
"Пенат, - подумал Конан. - Запинка - это он. Ни на что большее его сил не хватило. Пенат сумел лишь намекнуть, что "лягушачья кожа" вовсе не уверена в победе. Значит, у меня все-таки есть шанс. Но если я ошибся, мне конец!"
Он двинулся вверх, и "лягушачья кожа" отреагировала мгновенно. Конан почувствовал, как все его тело облепила жесткая, непроницаемая для воздуха пленка - что-то вроде рыбьего пузыря, но в сотни раз прочнее. Сквозь нее он видел ореолы вокруг сталактитов. Киммериец почувствовал, что задыхается. Не только легкие - все до единой поры кожи остались без воздуха. Он попробовал было открыть рот, но губы даже не разомкнулись. Просунул между ними язык - тот уперся в пленку.
И она затвердевала!
Сияние сталактитов приобрело рубиновый оттенок. С огромным трудом Конан наклонил голову и увидел свои руки - пленка на них окрашивалась в багровый цвет. "Она сохнет, - подумал он, - и превращается в коросту. В рубиновую скорлупу. Я - внутри драгоценного камня". Киммериец еще мог шевелить руками и ногами. Согнул кисть - рубиновая корка на запястье пошла складками. Но быстро твердела.
Вскоре внутри каменной оболочки перестанет биться человеческое сердце. И Конан навсегда останется в этой пещере - точно диковинный нарост на скале. Если только за ним не явится Темный Ольт и не перенесет в свой "тронный зал". Чтобы бережно положить на груду сокровищ. Или поставить в нишу, как статую, и любоваться им время от времени, хваля себя за хитрость и изобретательность.
Он умирал. В черепе полыхало пламя, легкие корчились в спазмах, конечности дергались внутри драгоценной скорлупы.
"Она… вот-вот… застынет… - складывались воедино кусочки мысли, - и тогда ее можно будет… расколоть".
Расколоть? Чем?
Он опустил правую руку к мечу…
Нет, ему лишь показалось, будто он сделал это: пальцы по-прежнему цепко держались за выступ скалы.
Скорлупа превращала кисть руки в расплывчатое красное пятно. Конан собрал остатки сил, пытаясь оторвать руку от скалы, но пятно оставалось на месте. Он вспомнил, что успел поднять левую руку, и испугался. Если поднять и правую, он обязательно сорвется. И упадет на камни…
Камни! Падение на камни с такой высоты способно расколоть скорлупу!
Еще не додумав до конца эту мысль, он уже силился разогнуть пальцы правой руки. Не тут-то было - рубин вцепился в скалу мертвой хваткой. Тогда киммериец подался грудью вперед, а затем рванулся назад всем телом. Затем еще раз… И полетел вниз.
Боли он не почувствовал.
* * *
- Мы победили! - воскликнул Пенат. На сей раз он явился в образе крота; забавно подергивая головой, зверек словно обнюхивал Конана.
- Видел бы ты, чего мне это стоило, - посетовал киммериец.
- Мне не нужны глаза, чтобы видеть. Ты цел и невредим, просто слегка ушибся.
- Ничего себе слегка!
Конан попробовал шевельнуться и обнаружил, что получается. Может, и впрямь обошлось? Он приподнялся, оперся на локти, согнул ноги в коленях, помотал головой. Бывают же чудеса! Как он и предполагал, осколки драгоценной скорлупы, едва не задушившей его, исчезли. Темный Ольт всегда умело заметал следы своих поражений.
- Ты сказал - победили? Ты имел в виду, Ольта теперь можно не бояться?
- Да, - возбужденно отозвался Пенат. - И в этом твоя заслуга. Каждая твоя удача отнимала у него силы. Золото, Конан! Золото - источник его могущества. Оно отдается тому, кто сильнее любит. И вдобавок не жалует неудачников. Иди скорее, до сокровищницы уже рукой подать. Клянусь, там тебя ждет сюрприз.
Конан сказал, что ему до смерти надоели сюрпризы, но фраза канула в пустоту. Он сразу насторожился - внезапные исчезновения духа Подземелья всякий раз означали скорую встречу с неприятностями.
Но повторное восхождение на крутую скалу обошлось без приключений - там, где в прошлый раз его подстерегала "лягушачья кожа", сейчас был только шероховатый камень. Под самым потолком зала он перебрался в узкий лаз, напоминавший изнутри толстую кишку - вот только стенками той кишки были известковые натеки. Двигаться по этому лазу пришлось на четвереньках. Не оставив за спиной и дюжины локтей, он увидел перед собой сокровищницу Темного Ольта.
- Милофти пфофим, милофти пфофим, - радушно проговорил молодой человек в дорогой, но рваной и грязной белой одежде, царственно расположившийся на груде сокровищ. Словно спохватясь, юноша выковырнул из-за щеки увесистый кошачий глаз и положил рядом с собой на груду золота и драгоценных каменьев, на вершине которой так уютно восседал. - Так это ты - храбрец, который отправился спасать меня и преодолел все ловушки проклятого демона?
- Далион? - Конан не верил собственным глазам.
- А ты - Конан. Пенат все рассказал о тебе. - Заметив, что Конан оглядывается в поисках крота или какой-нибудь иной ипостаси духа Подземелья, Далион пояснил: - Здесь его не ищи. Моя любимая его на дух не переносит, прости за невольный каламбур. Он старается не появляться тут без особой надобности.
- Твоя любимая? - Конан ничего не понимал. - Камасита?
- Камасита? - недоуменно переспросил Далион. А затем всплеснул руками и расхохотался. - Та наивная большеглазая малютка! Нет, Конан, она - часть ненужного прошлого, а я теперь живу настоящим.
- Зато она тебя помнит, - хмуро сказал киммериец. - И ждет.
- Увы… - Далион вздохнул с притворной горечью. - У меня теперь другая жена, и сейчас - наша брачная ночь. - И он ласковым взглядом окинул сокровища.
- Так я что, помешал? - спросил Конан.
- Отчего же? - Далион рассмеялся. - Такая любовь еще слаще на глазах у завистников. - Он указал рукой влево. - Видишь? Он с ума сходит от ревности.
Конан повернул голову и увидел в сталагмитовой клетке Темного Ольта. Бородатый великан осунулся и вообще казался пришибленным. Однако ненавидяще скрежетал зубами и не сводил безумных глаз со своего везучего соперника. Отвечая ему полным злого торжества взглядом, Далион рассмеялся.