Лорд-командующий Файль побледнел при этих словах примарха, сознавая, что зашел слишком далеко.
- Нет, мой господин. Все мои силы, как обычно, в вашем распоряжении.
Раздражение мгновенно исчезло с лица Фулгрима, к нему вернулось выражение обычной приветливой невозмутимости. Юлий понимал, что этот взрыв тщательно спланирован, чтобы в дальнейшем проще было манипулировать Файлем и уходить от неприятных вопросов. Фулгрим уже составил план операции, и сомнения простых смертных не могли заставить его отклониться от выбранного курса.
- Благодарю, лорд-командующий, - произнес Фулгрим. - И прошу меня извинить за излишнюю резкость. Ты вправе задавать любые вопросы, не зря ведь говорится, что характер человека лучше проявляется в вопросах, а не в ответах.
- Не стоит передо мной извиняться, - запротестовал Файль, испытывая тревогу при одной мысли, что он мог рассердить примарха. - Я высказался не по делу.
Фулгрим слегка склонил голову в сторону командующего в знак того, что его извинения приняты.
- Ты так великодушен, Тадеуш, что мы забудем о предыдущих разногласиях. Но ведь мы здесь собрались, чтобы обсудить военные планы, не так ли? Я продумал кампанию, в ходе которой Лаэран должен быть нами завоеван, и, хотя я и ценю твои советы, это война для Астартес. В скором будущем я раскрою все ее детали, но, поскольку во времени мы ограничены, прошу меня извинить, сначала я спущу своих боевых псов.
Примарх обратил свой взор на Юлия, и Первый капитан ощутил, как участился его пульс, когда чернильно-черные глаза Фулгрима остановились на его лице. Он знал, какой сейчас последует вопрос, и мечтал об одном: чтобы его люди смогли удовлетворить требования Фулгрима.
- Первый капитан Каэсорон, готовы ли твои воины нести Имперские Истины на Двадцать восемь - три?
Юлий выпрямился по стойке "смирно", и луч с купола зала окутал его своим сиянием.
- Клянусь огнем, они готовы, мой господин. Мы ждем только вашего приказа.
- Так вот, у вас есть приказ, капитан Каэсорон, - сказал Фулгрим и, сбросив накидку, продемонстрировал всем собравшимся великолепные сияющие доспехи. - Орел должен восторжествовать на Лаэране ровно через месяц!
Руки лаэра вцепились в доспехи Соломона, и на безукоризненно отшлифованной броне остались безобразные царапины, задевшие даже орла на нагрудной пластине. Земля снова качнулась под ногами, оба противника рухнули на дно воронки, и Соломон ощутил на себе вес лаэра. Из широко раскрывшихся мандибул в лицо ударили пронзительный визг и горячие брызги мускусной слюны.
Соломон тряхнул головой, чтобы очистить визор, и выбросил вперед кулак, так что под ржаво-красной кожей чужака затрещали кости. Лаэр снова закричал и сделал выпад одной из нижних конечностей, отчего его кулаки вспыхнули зеленым огнем. Соломон успел откатиться, и серебряная латная рукавица прошла сквозь камень, словно он состоял из обычного песка.
Соломон, прижавшись к самому склону, сумел выбраться из-под противника. Лаэр яростно взвыл, и акустическая волна прижала Соломона к стене. В ушах у него зазвенело, перед глазами поплыла пелена. Он попытался выдернуть меч, но не успел и до половины обнажить клинок, как лаэр снова бросился в атаку. Оба противника вновь скатились на дно, когти снова проскрежетали по броне Астартес.
В отвратительных глазах лаэра Соломон увидел отражение своего перекошенного лица, и им овладела ярость - в то время как его люди сражаются наверху, он, их командир, сидит в этой яме! Лаэр метнул свой зеленый луч сбоку, и бедро окатило горячей болью, но Соломон изогнулся, не позволяя оружию чужака добраться до живота. Однако о свободе движений приходилось только мечтать - спиной он по-прежнему оставался прижат к крутому склону воронки.
Из мандибул лаэра вырвалась последовательность неразборчивых звуков, и, хотя наречие чужаков было ему незнакомо, Соломону показалось, что его противник получает от схватки удовольствие.
- Ну, давай! - рявкнул капитан, сильнее вжимаясь в стену.
Лаэр свернул свое змеиное туловище в кольцо и прыгнул, вытянув вперед все четыре конечности.
Соломон оттолкнулся от стены, бросаясь ему навстречу, громко лязгнули доспехи, и противники снова скатились на дно. Соломон в падении схватил одну из светящихся рук лаэра и резко вывернул вниз и назад, а локтем ударил по суставу, где рука выходила из туловища.
Брызнул фонтан вонючего ихора, и конечность оторвалась, а Соломон, развернувшись на месте, ткнул своим трофеем в самую середину доспехов. Пылающий энергетический кулак легко пробил серебряную броню, тело лаэра изогнулось в агонии. Умирая, монстр испустил последний продолжительный вопль, и, к своему изумлению, Соломон снова услышал в нем радость.
Он с отвращением отбросил погасшую оторванную руку лаэра, только что послужившую смертельно опасным оружием. Соломон снова вскарабкался по склону до края воронки и увидел, что его воины сражаются с лаэрами, наводнившими площадь.
На мгновение ему представилась возможность оценить обстановку со стороны, и Соломон понял, что окруженные Астартес с трудом сдерживают напор чужаков. Тренированный взгляд моментально подсказал ему, что против такого количества противников его бойцам не выстоять без подкрепления. Десятки воинов уже лежали на земле, и их тела содрогались в конвульсиях, поскольку оружие лаэров обладало способностью поражать нервные узлы.
Инстинкт подсказал ему, что его воины знают об угрозе неминуемого поражения, и при мысли о мерзких чужаках, которые осквернят тела павших Астартес Второй роты, Соломон едва не задохнулся от ярости.
- Дети Императора! - закричал он, шагая к рядам сражавшихся. - Держите строй! Я огнем поклялся Первому капитану Каэсорону, что мы овладеем этой площадью. Не посрамите себя нарушением обета!
Он увидел, как едва заметно выпрямились спины бойцов, и понял, что его люди не подведут. Астартес Второй роты ни разу не показывали спину своим врагам, не собирались отступать и теперь.
В древние времена в случае провинности или бегства от противника в отряде наказывался каждый десятый воин - его бывшие товарищи в назидание оставшимся в живых забивали их до смерти. Но, по мнению Соломона, такое наказание было слишком мягким. Воин, побежавший от врага однажды, обязательно побежит и в следующий раз. Соломон гордился, что ни одно из отделений его роты не заслуживало этого жесткого урока. Они во всем брали пример со своего командира, а сам Соломон скорее согласился бы умереть, чем запятнать доброе имя Легиона фактом отступления.
Сражение продолжалось, и строй Детей Императора хотя и прогибался под натиском лаэров, но не разрывался. Соломон подхватил с земли болтер и вставил свежую обойму. Добежав до линий бойцов, он занял место в самом пекле боя и принялся уничтожать врагов с методичной четкостью, пока не кончились боеприпасы и не пришлось снова взяться за меч.
Он сражался, держа цепной меч обеими руками и подбадривая своих воинов, противостоящих ордам напирающих лаэров.
3
Цена победы
К центру
Хищник
Марий Вайросеан шагал по растерзанным телам лаэров и бесстрастно наблюдал, как воины Третьей роты собирают тела своих убитых и раненых братьев, готовясь продолжить наступление. На его строгом лице можно было заметить признаки неудовольствия, хотя, кто или что его вызвало, он и сам не мог бы определить, поскольку его люди, как и ожидалось, отважно сражались и план Фулгрима выполнялся неуклонно.
После того как была обеспечена безопасность зоны высадки и намеченного объекта, оставалось объединиться с силами Второй роты Соломона Деметра, и тогда Атолл-19 окажется в их руках. Но цена победы будет немыслимо высока: девять из его воинов уже никогда не смогут сражаться, их прогеноиды вырезаны апотекарием Фабием, а многим другим по возвращении на корабли флотилии предстоит пройти долгий курс аугметической имплантации.
Пылающий энергетический столб, бывший целью Третьей роты, был отбит у противника, и Марий выделил отряд, чтобы удерживать объект, пока остальные разыскивают воинов Соломона; только вот поиски оказались труднее, чем предполагалось. На извилистых коралловых улочках Атолла-19 взрывы, стрельба и завывание витых башен создавали странное эхо, и трудности с вокс-связью не давали определить, в какой стороне идет бой.
- Соломон! - позвал он через вокс, встроенный в горло. - Соломон, ты меня слышишь?
Ответом был только треск статики, и Марий мысленно выругался. С Соломона Деметра вполне станется сбросить шлем в самый разгар сражения, чтобы лучше оценить боевую обстановку. Он покачал головой. Какой еще глупец решится идти в пекло без соответствующей защиты?
Похоже, звуки боя доносятся с запада, но бросок в каком-либо направлении представлял собой определенную проблему. Извилистые, изгибающиеся под самыми невероятными углами улочки - если их вообще можно так назвать - змеились по атоллу бессмысленными зигзагами и могли увести от цели на десятки километров.
Перспектива бросаться в бой, не имея детально разработанного плана, сильно раздражала Мария. Этот воин привык планировать каждую атаку и каждый маневр со скрупулезной точностью, а потом неуклонно выполнять пункт за пунктом. Юлий Каэсорон как-то в шутку заметил, что ему надо было бы стать Ультрамарином, но Марий воспринял несерьезное замечание как комплимент.
Дети Императора во всех отношениях стремились к совершенству, и Марий Вайросеан ставил это стремление превыше всего. Мысль о том, что он не будет лучшим, приносила ему физические страдания. Отклонение от курса на идеал было для него неприемлемым, и Марий давным-давно решил, что никогда не остановится на пути к этой цели.
- Третья рота! - крикнул он. - Построиться за мной!