Юлий не стал реагировать на взгляды любопытствующих и занял положенное ему место, забрав у посыльных свой шлем и меч. Он обвел взглядом собравшихся; на нижних скамьях Гелиополиса в красно-серебряных доспехах сидели офицеры Имперской Армии. Их близость к креслу примарха свидетельствовала о высоком ранге военных.
Лорд-командующий армией Файль сидел в окружении своих адъютантов и помощников. Лицо этого сурового человека было страшно обезображено многочисленными шрамами, а всю левую часть черепа закрывала стальная пластина. Юлию ни разу не приходилось с ним разговаривать, но он много слышал о командующем. По слухам, это был опытный военачальник, откровенный человек и неумолимый солдат.
Позади армейских офицеров, на среднем уровне, расположились адепты Механикум, они, казалось, неуютно себя чувствовали в ярком свете Гелиополиса. Надвинутые капюшоны скрывали верхнюю часть их лиц, и Юлий, насколько мог вспомнить, ни разу не видел, чтобы они обнажали головы. При мысли об окружавшей их дурацкой секретности и приверженности ритуалам он неодобрительно поджал губы.
Рядом с механикумами сидели летописцы - мужчины и женщины в светлых форменных платьях строчили что-то в потрепанных блокнотах и электронных планшетах, а кое-кто делал зарисовки угольными карандашами на плотных листах бумаги. Тысячи лучших художников, писателей и поэтов Империума были разосланы по всем флотилиям с целью увековечить монументальные достижения Великого Крестового Похода, но на военных кораблях их встречали по-разному. Лишь немногие Легионы одобрили присутствие гражданских лиц в непосредственной близости от театра военных действий, однако Фулгрим объявил их присутствие великим благом и обеспечил беспрецедентную возможность присутствовать на самых секретных и важных церемониях.
Ликаон проследил за взглядом своего командира.
- Летописцы! - презрительно уронил он. - Зачем нужны эти бумагомараки на военном совете? Посмотри, один из них даже притащил с собой мольберт!
Юлий снисходительно улыбнулся:
- Возможно, он старается запечатлеть величие Гелиополиса для грядущих поколений, друг мой.
- Русс правильно о них сказал, - настаивал Ликаон. - Мы солдаты, а не объекты для сочинения стихов и портретов.
- Стремление к превосходству затрагивает не только воинские дисциплины, Ликаон. Оно включает в себя изучение изобразительных искусств, изящной словесности и музыки. Совсем недавно мне посчастливилось слушать концерт Бекьи Кински, и ее прекрасная симфония заставила мое сердце трепетать.
- Ты опять начитался стишков, не так ли? - спросил Ликаон, качая головой.
- Как только у меня появляется возможность, я погружаюсь в "Имперские песни" Игнация Каркази, - признался Юлий. - Тебе тоже не мешало бы их почитать. Немного культуры еще никому не повредило. У лорда Фулгрима в его личных покоях стоит скульптура, сделанная для него на заказ Остианом Делафуром. И говорят, что над кроватью Эйдолона висит пейзаж кисти Келанда Роже.
- У Эйдолона? Не может быть!
- Я сам слышал, - кивнул Юлий.
- Кто бы мог подумать? - пробормотал Ликаон. - И все же, если ты не возражаешь, я предпочел бы совершенствоваться в воинском искусстве.
- Ты многое теряешь, - заметил Юлий.
Тем временем верхние ярусы амфитеатра Гелиополиса заполнились людьми; там рассаживались писцы, нотариусы, чиновники - все те, кто служил высшим офицерам, занимавшим места ближе к центру.
- Большой сбор, - произнес Ликаон.
- Примарх Фулгрим намерен сказать свое слово, - ответил Юлий. - А это, согласись, заслуживает внимания.
Упоминание имени Фулгрима словно послужило сигналом к его появлению. Врата Феникса отворились, и в Гелиополис вошел командир III Легиона.
Вместе с ним появились два его старших лорда-командира, и собравшиеся офицеры, адепты и чиновники немедленно встали и склонили головы перед могущественным и непревзойденным воином.
Юлий поднялся вместе со всеми, и радость новой встречи с обожаемым примархом мгновенно рассеяла все его тревоги. Гелиополис заполнили восторженные аплодисменты и крики "Фениксиец!", которые прекратились только после того, как Фулгрим поднял руки и успокоил собравшихся последователей.
Примарх был одет в светло-кремовую струящуюся тогу, и на ее фоне резко выделялась темная железная рукоять его меча, носящего имя Разящий Огонь, а сам клинок прятался в блестящих ножнах из красной кожи. На груди примарха раскинулся орел, вышитый золотой нитью, а светлые волосы были перехвачены узкой лентой цвета ляпис-лазури. Позади примарха шли два величайших воина Легиона - лорд-командир Веспасиан и лорд-командир Эйдолон. Воины были в простых белых тогах, украшенных только силуэтом орла, вышитым на правой стороне груди. Суровый облик Астартес тоже взбодрил Юлия, и он почувствовал, как непроизвольно выпрямился в их присутствии.
Эйдолон, казалось, совсем не обращал внимания на собравшихся воинов, а лицо Веспасиана оставалось совершенно непроницаемым. Оба лорда-командира были при оружии - на боку Веспасиана висели ножны с мечом, а Эйдолон нес на плече свой молот.
Юлий отметил напряжение, овладевшее залом в ожидании слов Фулгрима.
- Друзья мои, - заговорил Фулгрим, усаживаясь в свое кресло перед собравшимися, и его бледная кожа озарилась звездным светом, - мое сердце радуется при виде многочисленного собрания. Слишком много прошло времени с тех пор, как мы участвовали в войне, и сейчас у нас есть возможность исправить это упущение.
Юлий, хоть и знал, что последует дальше, чувствовал в груди нарастающее волнение. Даже обычно скептически настроенный Ликаон, внимая примарху, широко улыбался.
- Мы остановились на орбите мира, населенного зловредным народом, который называет себя лаэрами, - продолжал Фулгрим. Его голос утратил свойственную Хтонии резкость, приобретенную за время службы с Лунными Волками. Изысканный акцент Старой Терры снова зазвучал в каждом слове, и Юлий понял, что наслаждается тембром и интонациями речи примарха. - И что это за мир! По заверениям уважаемых механикумов, он станет бесценным приобретением для нашего Императора, возлюбленного всеми.
- Возлюбленного всеми! - эхом откликнулся зал.
Фулгрим кивнул и продолжил:
- Хотя этот мир представляет для нас неоспоримую ценность, его обитатели не желают делиться тем, что подарила им слепая фортуна. Они отказываются видеть наше великое предназначение, ведущее нас от звезды к звезде, и не испытывают к нам ничего кроме презрения. Наши мирные намерения были отвергнуты с неоправданной жестокостью, и требования чести обязывают нас отплатить тем же!
Волна яростных, угрожающих выкриков захлестнула Гелиополис. Фулгрим с улыбкой приложил руку к груди, благодаря воинов за понимание и поддержку. Едва крики стали понемногу стихать, Юлий увидел, что лорд-командующий Файль поднялся со своего места и низко поклонился примарху.
- Могу я сказать? - осведомился воин низким хрипловатым голосом умудренного опытом человека.
- Конечно, Тадеуш, ты же мой ближайший советник, - ответил Фулгрим, и суровое лицо Файля смягчилось от удовольствия слышать свое имя из уст примарха.
Юлий незаметно усмехнулся, вспомнив, насколько искусно Фулгрим мог польстить собеседнику, собираясь впоследствии огорошить его неприятными известиями и огорчительными фактами.
- Благодарю вас, мой господин, - начал Файль и положил мозолистые руки на барьер, отделявший первые ряды скамей от темного пола Гелиополиса. Едва лорд-командующий заговорил, как колонна звездного света вместе с микроскопическими искрами пылинок переместилась на него, окутав его фигуру мерцающим сиянием. - Возможно, вы не откажетесь меня кое в чем просветить?
Фулгрим улыбнулся, и в его темных глазах зажглись насмешливые огоньки.
- Я постараюсь пролить свет на твое невежество.
Файль нахмурился, но продолжал говорить:
- Вы собрали нас на военный совет по поводу дальнейшей судьбы Двадцать восемь - три, не так ли?
- Все верно, - ответил Фулгрим. - Я не могу брать на себя такую ответственность без вашего совета.
- Тогда зачем же вы высадили десант на поверхность? - с суровой настойчивостью спросил Файль.
Большинство воинов от одного присутствия примарха едва не лишались разума, но Тадеуш Файль обращался к Фулгриму словно к офицеру своего штаба, и такая бесцеремонность расшевелила в душе Юлия что-то очень похожее на гнев.
- Я слышал мнение Совета Терры о том, что покорение лаэров может стать слишком продолжительной и дорогостоящей операцией. Насколько мне известно, был озвучен срок десять лет, - продолжал Файль без паузы. - Разве не было принято решение о превращении этого мира в протекторат Империума?
Вопрос вызвал на лице Фулгрима слабые, но безошибочные признаки раздражения, хотя он не мог не знать, что факт высадки десанта на Атолл-19 стал достоянием всей экспедиции и не мог не вызвать недоумения у воинов.
По мнению Юлия, такова была цена провозглашенной открытости действий.
- Да, был такой разговор, - согласился Фулгрим. - Но приведенные в нем аргументы оказались слишком слабыми, особенно в отношении ценности этой планеты для Империума. Проводимая внизу атака имеет целью собрать более достоверные сведения о военной мощи лаэров.
- Мой господин, для этого, я уверен, вполне достаточно факта уничтожения наших кораблей-разведчиков, - сказал Файль. - Мне кажется, что вы без всяких консультаций уже приняли решение.
- А если бы и так, лорд-командующий?! - воскликнул Фулгрим, и в его взгляде сверкнула молния. - Неужели ты способен попятиться от нахальной кучки ксеносов? Неужели ты способен уронить мою честь, уклоняясь от битвы только потому, что она может стать слишком опасной?