- Если только он не сошел с ума, - согласился с ней Натам. - Вы сделали себя бессмертными. Вы сохранили себя для вечности. Я называю это высшим разумом. - Он поморщился.- И как вам такое удалось?
- А вы как думаете? - предложила она ему ответить на его же вопрос.
- Вы применили свой бесценный опыт, свою великую мудрость, играя на снобизме других, менее развитых народов.
- Я так не считаю.
Он, словно не услышав возражения, продолжал:
- Вы предвидели катастрофу. И прекрасно понимали: когда погаснет ваше солнце, никакой другой мир не сможет, да и не захочет принять миллионы беженцев. Но никто не откажет нескольким десяткам или даже сотням, если их присутствие значительно поднимет престиж тех, кто их приютил. И вот вы убеждаете всех в том, что они должны бороться за такую честь, а мы уподобляемся детям, выпрашивающим подарки у взрослых.
- Ну что вы…
Он снова резким жестом заставил ее умолкнуть, пересек комнату и заговорил, растягивая гласные, явно подражая кому-то, с кем Мелисанда еще не была знакома.
- Помилуйте, Тасалми, мы даже и мысли не допускаем о том, чтобы послать детей в государственную школу. Мы отправили их в центральный колледж, в Хей. Ужасно дорого, конечно. Но там есть преподаватели с Земли, а это так важно, когда твое чадо может похвастаться, что его учили земляне!
Он вышел из образа и сказал:
- Вы видите? С тех пор как халдизианские корабли обнаружили наш мир, здесь побывало десятка два представителей различных народов. И каждый прямо-таки лучился спесью. Как, у вас нет землян? О, какие вы отсталые! На нашей планете их сорок, нет, даже пятьдесят… - Он фыркнул, раздув ноздри. - Они так хвалятся и важничают, что у моих соотечественников развился страшный комплекс неполноценности. Чем мы хуже других! - кричат мне со всех сторон. - Немедленно дайте нам землянина.
- Мы не воспитываем хвастунов и зазнаек, - заявила Мелисанда.
- Возможно. Но именно так действует ваше присутствие на тех, кого вы еще не учили. Они сияют в лучах вашей славы. Так что я снова отдаю должное вашей мудрости. Во-первых, вы поняли: чем народ умнее, тем меньше ему нравится, когда его считают глупым. Во-вторых, таким способом вы обеспечили бессмертие своего народа. И в-третьих, не увеличивая свою численность, вы не вызываете беспокойства у тех, кто дает вам убежище. Инопланетная диаспора не опасна, если она не растет.
Мелисанда улыбнулась:
- Вы ждете, чтобы я спросила: "Разве я говорила что-нибудь подобное?"
- Да, вы превосходный дипломат. - Подойдя к ней поближе, он сменил тон на еще более серьезный: - Мы просили прислать сто землян. Если бы мы их получили, то заказали бы еще. А потом еще. Не ради престижа, но ради другой, гораздо более важной цели.
- А именно?
- Мы хотим заглянуть в далекое будущее. Халдизиане, которые знают больше нас, утверждают, что наше солнце недолговечно. А это означает такой же конец, как и тот, что грозит вашему миру. Мы должны воспользоваться вашим опытом; поскольку не можем придумать ничего другого. Дорога, выбранная вами, годится и для нас. Я слышал, вас осталось совсем немного?
- Немного, - подтвердила Мелисанда. - Около миллиона. Земля доживает последние столетия.
- Наступит день, когда нам придется сказать то же самое о своем мире. И было бы прекрасно, если бы зеламиты стали преемниками землян. Вот в чем ваша задача. Она непроста. Вы начнете заниматься с самыми умными детьми, чтобы наш народ обрел мудрость, которая поможет ему выжить.
- Мы сделаем все, что в наших силах, - пообещала Мелисанда, сознательно использовав множественное число.
Натам это заметил, и на его лице появилось благодарное выражение. Попрощавшись с Мелисандой, он удалился. А она, обдумывая поставленную перед ней задачу, быстро зашагала по коридору к комнате, из которой доносились пронзительные голоса.
Когда она вошла, в классе повисла напряженная тишина. Заняв свое место за учительским столом, Мелисанда окинула взглядом сотню маленьких лиц с длинными тонкими носами и щелочками-глазами, которые рассматривали ее с детским любопытством.
- Мы начнем с главного предмета, который называется космической этикой, - сообщила она.
Повернувшись к широкому темному прямоугольнику - такому же точно, как в любом классе любой школы, в которой преподают земляне, - она сняла с его основания белую палочку и твердой рукой написала на доске: "Урок номер один. Разум можно сравнить с конфетами. Он имеет бесконечное количество форм, размеров и цветов, и ни один из его представителей не хуже другого".
Она оглянулась - слушают ли ученики - и увидела, что они, опустив оранжевые глаза, старательно переписывают в тетрадки ее первый постулат. Один даже язык высунул из усердия, его пурпурный кончик шевелился в одном ритме с рукой.
Мелисанда невольно перевела взгляд на прозрачную крышу, сквозь которую на нее смотрела галактика. Где-то там, далеко, крошечная алая точка, теряющая последние силы, постепенно затухающая. А рядом - другая, серебристо-голубая, которая будет сиять до самого конца.
В твое жилище я вползу
Морфад сидел в центральном отсеке корабля и угрюмо глядел на стену. На душе было тревожно, и он не собирался этого скрывать. По сути, их поймали в ловушку. В большую хитроумную ловушку. И выскользнуть из нее можно только сообща.
Хуже всего, что остальные члены экипажа этого не понимали. Похоже, им было наплевать на свои жизни, не говоря уже о жизни Морфада. Он это чувствовал. Его соплеменники даже не понимают, что увязли по уши, и потому все его доводы бесполезны. Ну чем еще пробить их благодушие?
Зверь старается избежать ловушки лишь потому, что прекрасно сознает ее реальность. В противном случае он впадет в такое же благодушие, в каком ныне пребывали соплеменники Морфада. Да что говорить о них, если все эти, казалось бы, разумные чужеземцы с незапамятных времен сами сидят в той же ловушке? Можно ли верить, что пятьдесят скептически настроенных альтаирцев не повторят ошибки трех миллиардов землян?
Морфад продолжал тупо разглядывать стену, когда в отсеке появился Харака и сообщил:
- Вечером мы улетаем домой.
Морфад молчал.
Рослый, крепко сбитый альтаирец, Харака был капитаном корабля. Потирая свои длинные, гибкие пальцы, он продолжал:
- Мне грустно улетать. Встретить такую планету! Это же удача, причем редкая удача. Мы успели побрататься с землянами. Их разум развивался в том же направлении, что и нащ. Как и мы, они бороздят космос. А сколько в них дружелюбия и готовности прийти на помощь!
Морфад молчал.
- С какой сердечностью они нас приняли! - восторгался Харака. - Представляю, как обрадуются дома, когда мы представим отчет об экспедиции. Несомненно, нас и землян ожидает большое будущее. Мы создадим непобедимый союз Альтаира и Земли. Совместными усилиями мы исследуем и завоюем всю галактику.
Морфад молчал.
Его состояние охладило Хараку, заставив капитана нахмуриться.
- Да что с тобой? Почему у тебя такой понурый вид?
- Просто я не прыгаю от радости.
- Вижу. Твое лицо похоже на кислый-прекислый шамсид. Такие бывают на старых кустах, которым недостает жизненных соков. И это - в минуту величайшего триумфа! Может, ты заболел?
- Нет. - Морфад медленно повернулся и вперился в него взглядом. - Скажи, ты веришь в сверхъестественные способности?
Вопрос несколько ошеломил Хараку.
- Не знаю, что и сказать. Я ведь капитан корабля, моя сфера - астронавигация, а потому я не стану корчить из себя знатока разных там паранормальных способностей. Короче говоря, я не могу тебе дать адекватного ответа. А ты-то сам как? Ты в них веришь?
- Верю. Точнее, теперь верю.
- Что значит "теперь"?
- Эта уверенность просто свалилась на меня. - Морфад помолчал и с отчаянием в голосе добавил: - Я обнаружил у себя телепатические способности.
Харака с некоторым недоверием поглядел на него.
- Говоришь, обнаружил? Раньше их у тебя не было, а потом вдруг появились?
- Да.
- И с какого времени?
- С момента нашей посадки на Землю.
- Подожди, давай по порядку, а то я ничего не пойму, - сказал сбитый с толку Харака. - Ты утверждаешь, что какие-то здешние особенности неожиданно позволили тебе читать мои мысли?
- Нет, твои мысли я читать не могу.
- Но ты только что объявил себя телепатом.
- Это действительно так. Я легко читаю мысли, как будто мне их выкрикивают прямо в уши. Но не твои и не мысли остальных членов экипажа.
Харака подался вперед, лицо его стало серьезным.
- А, так значит, ты улавливаешь мысли землян? И что-то из услышанного тебя насторожило, так? Морфад, я же капитан корабля, твой непосредственный начальник. Ты просто обязан сообщать мне обо всех своих подозрениях, касающихся землян. Давай, выкладывай все, что узнал! - приказал он Морфаду.
- Об этих гуманоидах я знаю не больше твоего, - возразил Морфад. - У меня есть все основания считать, что их дружелюбие не является наигранным, однако про их мысли мне ничего не известно.
- Ох, звездочки яркие, но ведь ты только что…
- Тут есть одна особенность, - перебил его Морфад. - "Землянин" - понятие достаточно широкое. Правильнее будет сказать, я улавливаю мысли не всех землян.
- Хорошо, тогда кого именно?
Набравшись решимости, Морфад выпалил:
- Я улавливаю мысли земных собак.
- Собак? - Харака откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на соплеменника. - Собак? - еще раз переспросил он. - Ты это серьезно?