- Так где же они? - допытывался у директора Щеглов. - Только не говорите, что не знаете. Здание они покинуть не могли, потому что это невозможно, а здесь, внутри, спрос за их исчезновение целиком и полностью с вас. Вам ясно? - Директор кивнул, судорожно сглотнув. - Кого вы прячете в подвале?! - рявкнул вдруг Щеглов.
Последний вопрос прогремел словно гром среди ясного неба, причем не только для директора, но и для всех нас. Директора же он буквально пригвоздил к стене.
- Н-никого, - заикаясь, пробормотал он. - В к-каком подвале?
- Сами знаете в каком. Дайте ключи!
- Ключи?
- Да-да, ключи! Ключи от подвала. Принесите их мне, и немедленно!
Щеглов вплотную приблизился к директору, сверля его немигающим взглядом.
- Ну, живо! Ключи!
Директор буквально на глазах наливался кровью. Он багровел столь стремительно, что я искренне опасался за его здоровье. Глаза его злобно сверкнули.
- Не будет вам никаких ключей, - прохрипел он внезапно, доведенный до отчаяния; подобная метаморфоза порой случается с трусами, загнанными в угол, и тогда они способны проявлять чудеса храбрости и героизма.
- Вот как? - вскинул брови Щеглов. - По какой такой причине?
- Не будет - и точка, - заявил директор, постепенно выпрямляясь и обретая уверенность. - Не дам.
- В таком случае я вынужден буду арестовать вас, - официальным тоном произнес Щеглов.
- Что ж, попробуйте, - усмехнулся директор, приближаясь к двери.
Я случайно взглянул на Мячикова и вздрогнул: губы его искривились в злорадном оскале, глаза мстительно сверкали. Что-то отвратительно-холодное, подобно змее, заползло мне в душу. Таким я его еще никогда не видел. Директор тем временем открыл входную дверь и уже с порога бросил, слегка повернувшись к Щеглову:
- Устал я от всего этого, капитан, разбирайтесь сами. Осточертело все, дальше некуда… и вы, со своими дурацкими вопросами, и эти, чтоб их… А-а, ну вас всех!.. - Он махнул рукой и вышел.
Какое-то время в номере царило тягостное молчание. Наконец Щеглов нарушил его:
- Он трижды прав - арестовать его я не в силах. Пока не в силах. Ну ничего, мы к этому еще вернемся…
Последующие три часа Щеглов посвятил опросу возможных свидетелей. Забегая вперед, скажу, что покойным оказался некий пенсионер Потапов, тихий, нелюдимый человек, практически ни с кем не общавшийся и до крайности замкнутый. Ни мое, ни мячиковское присутствие во время опроса свидетелей Щеглов не одобрил (опрос проводился в нашем номере), поэтому Мячиков заперся у себя, сославшись на внезапно разболевшийся зуб, а я отправился побродить по коридору.
Холл был пуст, если не считать Сергея, который сидел у выключенного телевизора. Я подсел к нему.
- Как самочувствие? - поинтересовался я.
Он мрачно посмотрел на меня и не ответил.
- Ну-ну, не падайте духом, - сказал я. - Капитан Щеглов - мой старый друг, и я вам ручаюсь - на него мы смело можем положиться.
- Да при чем здесь Щеглов! - вскочил он. - И без вашего Щеглова тошно.
- Что-нибудь с Лидой? - забеспокоился я.
Он раздраженно вскинул брови.
- С Лидой? А что с ней может случиться?
- Не обижайте ее, она прекрасная девушка.
- Не ваше дело! - отрезал Сергей.
Я поднялся, пожал плечами и молча покинул его. Разговор с ним едва ли доставил мне удовольствие.
Я бесцельно болтался по зданию, заглядывая во все дыры и надеясь почерпнуть какую-нибудь ценную информацию, но таковая почему-то не попадалась. Вскоре я вновь оказался у нашего номера.
Из-за неплотно прикрытой двери доносились голоса. Я невольно прислушался.
- Послушай, капитан, я дам тебе дельный совет, - услышал я грубый, нагловатый голос, - не суй ты нос не в свои дела. Я ничего не имею лично против тебя, но кое-кому может не понравиться твоя прыть.
- Без угроз, Старостин, - донесся до меня спокойный, ровный голос Щеглова. - Кто отравил Потапова?
- Потапова? Какого Потапова? Не знаю я никакого Потапова.
- Это дело рук Артиста?
- А ты у него сам спроси.
- Кто такой Самсон? Отвечайте, Старостин! Поймите, откровенность в ваших же интересах.
- Да? Какое интересное наблюдение!.. Повторяю, умерь свою прыть, сыщик. Что касается Самсона, то это не твоего ума дело, а Артиста лови сам, мешать не буду, но и на помощь не рассчитывай. Учти, переступишь черту дозволенного - получишь пулю в затылок. Понял? Ты жив только потому, что не приносишь вреда, если же будешь болтаться под ногами, тебя отшвырнут, как шелудивого пса. Усвоил, сыщик? Привет Артисту.
Дверь распахнулась, и из нее уверенной походкой, вразвалку, вывалился долговязый алтаец. Я едва успел отскочить в сторону и притаиться за дверью. Старостин - а именно так называл его Щеглов - не спеша двинулся в сторону холла.
Опрос свидетелей продолжался. Следом за Старостиным Щеглов вызвал соседа Потапова по номеру и на этот раз плотно закрыл за собой дверь. Я же, не зная, как убить время, заглянул к Мячикову. Григорий Адамович был бледен и выглядел неважно.
- Зубы, - посетовал он. - У меня в это время года всегда зубы болят. Дело-то к весне.
Я выразил ему свое сочувствие и, решив не беспокоить, оставил его одного.
День близился к концу, и за окном уже стемнело. Снег перестал валить так же внезапно, как и начался, небо очистилось, обнажив темно-синюю, почти черную бездну с редкими, чуть мерцающими звездами. Столбик термометра поднялся еще на два деления, не по-зимнему теплый воздух плавил снег, превращая его в мутную, бурлящую воду, потоками низвергающуюся с крыши. Вокруг здания образовалось снежно-водяное месиво. Оно таяло, превращая низину в озеро, а наш дом отдыха - в некую пародию на неприступный средневековый замок, полный привидений.
8.
Мне на ум пришла великолепная идея: а не принять ли душ? Бесцельно слоняясь по безлюдному зданию, я совершенно случайно наткнулся на душевую, которая располагалась в самом конце коридора второго этажа, как раз под нашим с Щегловым номером. На второй этаж меня занесла надежда еще раз потолковать с доктором Сотниковым, но надежде этой не суждено было сбыться: дверь в кабинет врача была безнадежно заперта и на стук никак не реагировала, а где находились его жилые апартаменты, я не знал.
Захватив банные принадлежности и смену белья, я отправился в душевую. Душевая оказалась на редкость чистой и уютной и представляла собой несколько отдельных кабинок, каждая из которых снабжена была собственным душем и дверцей. Выбрав одну из них, я зашел внутрь и как бы между прочим отметил про себя, что для вновь вошедшего я наверняка останусь незамеченным, если дверцу прикрыть - и я ее прикрыл. Вода оказалась чуть теплой, поэтому я решил не задерживаться здесь. Вымывшись на скорую руку и дрожа от холода, я выключил воду и начал с пристрастием растирать себя полотенцем. Казенное полотенце было жестким и шершавым, словно наждачная бумага, но меня вполне устраивало и такое. Вытершись насухо и почувствовав небывалый прилив бодрости и сил, я хотел было покинуть кабинку, но… но вовремя остановился. К душевой приближались чьи-то голоса. Я без труда узнал долговязого Старостина и еще одного алтайца. Оба вошли в помещение душевой. У меня исчезли последние сомнения относительно цели их появления здесь: они тоже решили принять душ. Я растерялся и упустил тот момент, когда еще мог выйти из кабинки, не вызвав у них подозрений. Но теперь, когда момент был упущен, я решил затаиться и ждать, надеясь лишь на свою счастливую звезду, которая, к слову сказать, до сих пор верно служила мне. Не подвела она меня и в этот раз: ни одному, ни другому алтайцу не пришло в голову сунуться в мою кабинку, они расположились рядом - один слева, другой справа от меня. Таким образом, я оказался между ними; застыв в неподвижности, я боялся даже дышать. Не знаю, что бы они сделали, обнаружив меня здесь, по крайней мере шанс, и немалый, остаться здесь навсегда с проломленным черепом, у меня, безусловно, был. Почти одновременно они включили воду и, не опасаясь, что их кто-то может услышать, продолжили прерванный разговор. Я же слышал каждое их слово.
- Сыскник копает под Самсона. Знать бы, кто капнул. - Это явно был голос долговязого.
- Лекарь, кто же еще.
- Думаешь?
- Больше некому. Я давно говорил, что этот мозгляк стучит.
- Пустить бы ему кровь, чтоб не вякал!
- Это не нашего с тобой ума дело. Пусть с ним шакалы из "преисподней" разбираются. Наша задача - выйти на Клиента.
- Выйти! Знать бы, как он выглядит, этот Клиент. Его ж никто, кроме Артиста и Филимона, в лицо не видел.
- И куда это Филимон запропастился? Уже двое суток, как он должен объявиться. Может, менты на хвост сели?
- Вряд ли. Не тот Филимон человек, чтобы ментам зад подставлять. Скорее застрял где-нибудь по пути - дороги-то все развезло.
- Чертова погода! А без него нам Клиента не опознать. Артист запросто может нас обставить.
- Вот именно. За Артистом нужен глаз да глаз.
- Самсон говорил, он номер зачем-то меняет. По-моему, неспроста все это.
- У него марафет иссяк, вот он и мечется.
- Да, я слышал. Он затем к Самсону и приходил, чтобы марафетом разжиться, но к Самсону обращаться все равно что в небо плевать.
- Не наше это дело, пусть об этом у Баварца голова болит. Нам нужно Клиента в оборот взять, только как это сделать, ума не приложу.
- Раз Филимона нет, то только через Артиста. Сам Клиент к тебе на поклон не пожалует.
- Артист играет ва-банк и делиться ни с кем не станет. Уж я-то его знаю.
- Его можно купить. По-моему, у Баварца есть кое-какие мысли на этот счет.