Глава 7
Сумерки сгущались всё больше, потихоньку переходя в ночь. Не то, что в Петербурге или Москве - даже в Омске и Новосибирске сейчас на всех улицах зажглись бы газовые фонари. На главных проспектах к их яркому огню примешивался бы желтоватый свет витрин, бросая на брусчатку тротуаров длинные тени от фонарных столбов, афишных тумб и поздних прохожих. Стучали бы по мостовой колёса ночных извозчиков, в ресторанчиках с открытыми террасами ещё сидели бы люди, прогуливались бы, наслаждаясь вечерней прохладой и звёздным небом, влюблённые парочки… Но Аулие-Ата в этот час уже спал. Не было здесь ни брусчатки, ни тротуаров, ни фонарей. Лишь у немногих домов окна выходили на улицу, и в них иногда можно было заметить трепещущее пламя свечи или масляного светильника. Основным же источником света оставался серебряный полумесяц, высоко повисший над городом. Кривые улочки, стиснутые меж глиняных стен, укутал сероватый полумрак, и в нём капитан Дронов едва различал спину своего провожатого, хотя тот шагал всего метрах в трёх впереди. Проводник же явно не ощущал дискомфорта - он шёл быстро и уверенно, только поспевай за ним.
- Уважаемый, далеко ли ещё? - Окликнул его Николай, когда они миновали третий поворот. Слуга обернулся на его голос и сделал приглашающий жест, не ответив.
- Так ты языка не знаешь? - Хмыкнул офицер.
Провожатый повторил жест, и Николаю ничего не оставалось, кроме как послушаться. Капитан, ещё не совсем запутавшийся в перекрёстках, навскидку определил, что неразговорчивый спутник ведёт его в центр города. Но не к торговой площади, а немного в сторону. Туда, где должны стоять самые большие и богатые дома. Догадка оправдалась - улицы постепенно стали шире, заборы по сторонам - выше, на них появились украшения в виде вылепленного из глины орнамента. По гребню некоторых оград что-то блестело - возможно, набитые остриём вверх гвозди, а может и крупные осколки стекла.
Дронов столь активно вертел головой, запоминая дорогу, что почти забыл смотреть вперёд, и едва не врезался в спину проводника, когда тот остановился у резных деревянных ворот в полтора человеческих роста. Перед воротами стояли двое стражников, и человечек в синем халате заговорил с ними на узбекском. "Любопытно, - подумал Николай, - вооружены они саблями и короткими копьями, на головах шлемы. Очень неплохо. Для частной охраны даже слишком. Но это не сипаи, ханским кавалеристам торчать на посту не зазорно разве что во дворце. И не пехотинцы-сарбазы, те носят казённые красные мундиры".
Стражники тем временем распахнули узорчатые створки и отступили, пропуская гостей во двор. Слуга вновь повёл капитана за собой. По ту сторону ограды обнаружился пышный и ухоженный фруктовый сад, а от ворот вглубь тянулась песчаная дорожка, в лунном свете почти белая. Напротив входа, сквозь редкую, только начавшую завязываться листву, виднелся высокий дом, по левую руку маячили какие-то мелкие постройки - наверняка подсобные. Но спутник Дронова сразу же повернул направо, сойдя с тропинки. Капитан постарался идти за ним след в след, не отставая, и шагов через двадцать очутился на круглой поляне, в центре которой горел жаркий костёр, выбрасывающий в ночное небо целые снопы золотых искр. Глиняную изгородь здесь скрывали кроны персиков и яблонь, так что могло показаться, будто вокруг просторный парк или даже настоящая роща. Именно на поляне, у огня, их ждали - сложив ноги по-восточному, за богато накрытым столиком-достарханом сидели двое мужчин.
- Ассалом алейкум! - Приветствовал русского офицера первый из них - тучный узбек или таджик, облачённый в богатый халат китайского шёлка. Чему-то улыбаясь, он с хитрым прищуром оглаживал короткую чёрную бородку.
- Мир вам. - На чистом русском повторил второй, одетый куда скромнее. По его виду Дронов решил, что перед ним татарин, выполняющий роль толмача.
- Ва алейкум салам. - Сдержанно ответил Николай, глядя только на человека в шёлковом халате. Проводник тем временем тихо скрылся с глаз, будто его и не было. - И вам мир, почтенные.
- Мой господин, благородный серкер Джабаль-бек, сын Назим-бека, приглашает вас сесть с ним за стол и быть гостем. - Перевёл толмач следующую фразу тучного. - Имя ваше нам уже известно от юзбаши Маниаза.
- Благодарю за приглашение. - Николай опустился на свободный пуфик, про себя отметив, что Саша, вероятно, была права. Серкер - это ханский чиновник, сборщик податей и налогов. В богатом торговом городе он должен обладать огромным влиянием. И неприятности способен учинить изрядные, это как пить дать. Но на кой ему предмет из иного мира? Если б это понять - глядишь, удалось бы найти общий язык.
- Примите наше угощенье, прежде чем говорить о делах. Юзбаши поведал нам о славном деле, в котором вы бились бок о бок, и о том, что ваш отряд проделал долгий путь.
- Ещё раз благодарю. - Капитан взял с фарфоровой тарелки кисть винограда и сорвал с неё пару ягод. Понятно было, что его сюда не пировать позвали, однако таков уж обычай. Нельзя сразу заводить речь о деле, нужно сперва проявить гостеприимство. Что ж, будем соответствовать.
- Хорошо, очень хорошо! Раз вы утолили голод, побеседуем о той битве, где вы столь ловко разбили подлых грабителей. - Продолжил Джабаль-бек. Татарин теперь переводил его речь напрямую, говоря от первого лица. - Маниаз хвалил вашу смелость, а ведь он и сам храбрец из первейших, его слово многого стоит.
- Я польщён. - Сохраняя формально-вежливый, чуть суховатый тон, кивнул Дронов. - Благородный серкер желает послушать мой рассказ о той схватке?
- Безусловно. - Сборщик податей улыбнулся, на его круглом лице отразилась искренняя заинтересованность - хотя все детали боя он наверняка уже знал. Едва ли юзбаши по возвращении отделался общими фразами в духе: "А остальное сами у русского вызнаете".
- Что ж… - Капитан отложил виноградную кисть и начал - сразу с ночного нападения. Чиновник слушал его внимательно, иногда кивая, и Дронов без труда догадался, к чему подводит весь этот разговор. Чтобы ускорить дело, он решил легонько подтолкнуть рассказ в нужную сторону.
- …и таким образом у нас возник небольшой спор о трофеях. - Николай кашлянул в кулак, прочистил горло. - Наш государь, великий император Александр IV, очень интересуется вещами вроде той… эм-м…. диковины, что мы нашли у убитого разбойника, и велит собирать их по всему свету. Посему мы решили из всех трофеев взять лишь её, уступив прочие богатства, награбленные шайкой у купцов, воинам хана. Мы странствуем не ради шелков и золота, а для выполнения долга.
Сказанное весьма условно отражало реальное положение дел, однако офицер пошёл на упрощение сознательно. Не объяснять же незнакомому азиату про Шестую Экспедицию и её "клиентов"? А вот оригинальные причуды правителя должны быть подданному Хокандского престола очень даже понятны.
- Да. Вы поступили как благородный воин. Это несомненно. - Джабаль-бек вновь огладил бородку, перестав улыбаться. - Выполнять волю владыки - истинное призвание любого, кто носит оружие. Но скажите, капитан, ведь ныне вы отправились в путь не ради поиска… диковин для государя? Вы едете в Ташкент, как я узнал, и дело у вас спешное. Верно?
- Верно. - Неохотно согласился Дронов. - Однако указ императора о таких вещах действует постоянно, и я должен повиноваться ему. У меня просто нет выбора.
- Понимаю, понимаю… - Покивал хокандец. - Но что делать - вещь, которую вы забрали, была куплена одним важным человеком, моим другом. У нас тоже есть те, кто интересуется… - тут переводчик запнулся, подбирая удачный оборот - …странными предметами. Однако по пути сюда диковину случайно похитили подлые грабители, не ведавшие даже, что это такое. Мы надеялись, что отряд Маниаза накажет негодяев и вернёт столь ценный товар, но… - Серкер всплеснул руками.
- На всё воля Господня. - Философски заметил Николай. - Такие удивительные случайности следует понимать как знак, как решение Всевышнего.
- И Всевышний решил, что эта вещь стоит больше, чем за неё было уплачено. - Улыбка вернулась на лицо ханского чиновника. - Я выкуплю её у вас ради моего друга. Дам две её прежних цены чистым золотом.
- Я же говорил, что дело не в деньгах… - Покачал головой Дронов. - Чужое золото мне ни к чему.
- Я ни в коем случае не желал оскорбить столь благородного воина, заподозрив его в корысти. - Улыбка Джабаль-бека сделалась очень хитрой, как у заправского торгаша, убеждающего клиента купить дырявые сапоги, потому что в них летом прохладно. - Но вы хорошо понимаете, что такое обязательства и чувство долга. Поймите и меня. Я обязался доставить эту вещь покупателю. Отдав её мне, вы спасёте меня от позора. А моё золото раздайте своим людям, они заслужили награду отвагой в бою. Вам же я, в знак уважения к вашей доблести, преподнесу отличного арабского коня. Или прекрасную саблю, выкованную в самом Дамаске. И… с вами, как мне доложили, едет юная девушка, разбирающаяся в чудесах и тайнах? Это ведь она узнала в трофее диковину? От моего имени вы подарите ей индийские украшения из золота и драгоценных камней, столь изысканные, что они могли бы храниться в сокровищнице самого Халифа или китайского Сына Неба. А ещё - я сделаю вашу дорогу до Ташкента лёгкой и быстрой, и в самом городе вы найдёте помощь от моих друзей, каково бы ни было ваше дело там. Так вы исполните волю вашего государя… а о находке можете просто не сообщать. Ваши люди вас не выдадут, верно?