Далее шло интервью со специалистом по археологии из Нью-йоркского музея Естественной истории. Он снисходительно улыбался, называя Арчера фанатом собственных теорий. "Иногда, - говорил он, - доктор чересчур увлекается. У него было много сумасбродных идей". Археолог, тем не менее, признал за Арчером несколько важных открытий, включая работу по поиску Ноева ковчега, но заметил, что Арчер подрывает доверие к себе собственной чудаковатостью.
Ученого обсуждали еще в нескольких интервью. Одно из них привлекло внимание Коттен: доктор Джон Тай-лер, католический священник, историк-библеист и археолог, тепло отзывался об Арчере. Тайлер учился у Гэбриэла Арчера и считал, что пожилой археолог предан своей работе; он отметил, что многие открытия ученого пролили столь долгожданный свет на библейскую историю.
На вид Тайлеру было за тридцать, он был высокий, темноволосый, с обветренным лицом человека, много времени проводящего на улице. И у него красивые глаза, решила Коттен.
Она перемотала пленку и снова включила отрывок с Тайлером. Он говорил негромко, но уверенно и веско.
- У него возвышенные стремления, - рассказывал Тайлер об Арчере. - Я желаю ему удачи.
Коттен записала название колледжа, в котором преподает Тайлер. Это как раз в Нью-Йорке, и священник может оказаться хорошим источником информации. Она вспомнила, что Арчер прошептал ей в гробнице, - явно что-то из Библии. 26, 27, 28, Матфей. Наверняка имелся в виду отрывок из Библии. Она взглянула на часы - еще почти пятнадцать минут до встречи с Тедом Кассельма-ном.
Закончив поиск в архиве, Коттен направилась обратно по коридору и сунула голову в монтажную.
- У кого-нибудь есть Библия?
- Вдарилась в религию на Ближнем Востоке, Коттен? - спросил редактор монтажа, оглядываясь через плечо.
- Поищи на тумбочке у кровати в отеле, - посоветовал его ассистент.
Она ухмыльнулась:
- Очень смешно. Нет, ребята, серьезно. Где бы раздобыть Библию?
- У журналиста, который делает религиозные сюжеты, - предположил редактор и отвернулся к мониторам.
- Точно, - воскликнула Коттен, удивляясь, как сама не подумала об этом. Хотя, конечно, религия - не совсем то, о чем она часто думает. Еще раз взглянув на часы, девушка направилась в нужный кабинет.
- Какое издание? - спросила секретарь журналиста.
- Не знаю. А разве нет какого-то стандартного? Секретарь указала на дверь за спиной и встала.
Коттен последовала за ней.
Одну стену целиком занимал книжный шкаф, от пола до потолка. Секретарь достала с полки Библию короля Якова.
- Когда закончите, поставьте на место, - сказала она, выходя из комнаты.
- Спасибо, - отозвалась Коттен, не поднимая головы.
Что там говорил Арчер? Матфей? Матфей в Новом Завете, это она знает. Матфей, Марк, Лука, Иоанн. Вот и все, что она выучила в воскресной школе.
- 26, 27, 28, - бормотала она, листая книгу.
Пробежавшись пальцем по каждой странице, остановилась на Евангелии от Матфея, 26 глава, и прочитала вслух стихи 27 и 28:
- "И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов…" Господи, - потрясенно прошептала девушка. Неужели это как-то имеет отношение к Чаше Тайной вечери? Неужели она может быть в шкатулке, спрятанной у нее в плите? Арчер сказал, что ищет величайшее в мире сокровище. Она выдохнула, осознав, что может оказаться на гребне невероятной сенсации.
Достав из кармана листок бумаги, Коттен сняла трубку и набрала номер справочной. Узнала телефон колледжа, где преподает доктор Тайлер, и позвонила.
- Да, я ищу преподобного доктора Джона Тайлера. Насколько я понимаю, он у вас преподает. - Выслушав ответ, она приуныла. - Ну а вы не знаете, куда его сейчас назначили? - И после паузы предложила: - Запишите мой телефон.
Повесив трубку, Коттен схватила свои вещи и побежала в кабинет Теда Кассельмана, директора службы новостей CNN. Постучалась.
- Входите.
Кассельман сидел во главе длинного стола для совещаний, перед ним лежали папки. Через несколько стульев от директора сидел Торнтон Грэм. Он тепло улыбнулся Коттен, когда та вошла в комнату.
Тед Кассельман поднял голову. Это был сорокадвухлетний чернокожий мужчина среднего телосложения, с ухоженными ногтями, ранняя седина выгодно подчеркивала насыщенный оттенок кожи.
- Ну и везучая ты, девочка, - заявил Кассельман, вставая и целуя ее в щеку. - Попробуй еще раз выкинуть подобное, и я устрою так, чтобы тебя взяли объявлять прогноз погоды на кабельном канале, где-нибудь на Бобровом ручье. - Он взглянул на часы на стене. - Кстати, ты опоздала.
- Прости, Тед, - сказала она, улыбаясь как можно невиннее. - Мне нужно было сбегать в архив.
- Да? Я думал, ты уже узнала все, что нужно.
- Просто хотела кое-что уточнить.
- Сядь и отдохни. Мы уже почти закончили. - Кассельман вернулся на свое место и раскрыл папку. Пробежался глазами по первой странице и спросил Торнтона: - Что ты знаешь о Роберте Уингейте?
- Самое основное, - ответил Торнтон. - Главным образом - его пресс-кита. - Он пытался поставить карандаш на ластик. - Богатый промышленник, в политике новичок, довольно много приверженцев. За основу своей платформы взял семейные ценности и высокую мораль. Пока недостатков не видно, идеальный кандидат. - Торнтон прокрутил текст в окне своего неизменного ноутбука. - Преданный семьянин, щедрый, богатый. Один из любимых проектов - национальный фонд поддержки молодежных ферм для городских неблагополучных детей. И он занимается не только трудными подростками. Уингейт помог открыть несколько филиалов "Клуба де Моле" в разных частях страны, особенно в своей родной Флориде. Открыто протестует против насилия над детьми и…
- Подожди. - перебил Кассельман. - Что за "Клуб де Моле"?
Торнтон посмотрел на него:
- Детская версия масонской ложи. Это организация для мальчиков в возрасте от двенадцати до двадцати одного года.
- Еще что-нибудь? - спросил Кассельман.
- Мало что о нем известно. Уингейт появился на политической сцене из ниоткуда. Очевидно, за ним стоят большие деньги.
Тед Кассельман почесал подбородок:
- Давай поищем, отчего Уингейт такой идеальный. Сделай о нем сюжет для воскресного вечера.
- Сейчас поручу своим, - отозвался Торнтон. Он собрал заметки, встал и обошел вокруг стола, приблизившись к Коттен. - Загляни ко мне после монтажа, если сможешь.
- Посмотрим, - ответила Коттен, глядя на него снизу вверх.
- Ну, как получился материал? - спросил ее Кассельман, когда Торнтон вышел.
- Лучше, чем я ожидала. Можешь мне поверить, Тед, международные санкции и эмбарго сильно ударили по иракским детям и старикам. Сюжет будет душераздирающий. Но Госдепартаменту он не очень понравится, особенно сейчас, когда они готовы развязать новую войну.
- Хорошо, это практически гарантирует высокий рейтинг. - Он встал. - Пойдем, провожу тебя в монтажную. - Обняв девушку за плечи, он повел ее к двери. - Я из-за тебя столько ночей не спал, юная леди. Но ты показала характер. Хулиганка. Мне такие нравятся. А теперь я хочу посмотреть, ради чего седею раньше времени.
- Тебя это не разочарует, Тед.
Коттен любила и уважала Кассельмана. Она сожалела, что заставила его так волноваться. И именно он мог продвинуть ее сразу через две ступеньки по карьерной лестнице.
Они вошли во вторую монтажную. В комнате было темно, только на стене слабо светились экраны и панели управления.
- Я сделала копии сценария и моих заметок, - сказала Коттен, протягивая по папке Кассельману и редактору. - Можем сейчас записать разметочную фонограмму, а потом наложить голос диктора. - Она улыбнулась ассистенту редактора. - Понадобится музыкальная нарезка из фонотеки - что-нибудь трагичное, мрачное, значительное. Да, и этнические мотивы. Ближневосточные.
Коттен принялась разгружать сумку. Все видеокассеты были пронумерованы, она раскладывала их по порядку.
- Вот черт, - воскликнула она, перебирая кассеты и перечитывая все наклейки.
- Что такое? - спросил Кассельман, отрываясь от сценария.
- Я…
Он положил бумаги.
- В чем дело, Коттен?
- Придется вам начать без меня, - сказала она.
ТАЙЛЕР
Коттен распахнула дверь в квартиру и бросилась в спальню. Она помнила, как вчера вечером сидела на кровати, распаковывала сумку и вытаскивала шкатулку. Кассета могла выпасть только в тот момент. Она опустилась на четвереньки, отодвинула ковер и заглянула под кровать.
Она села и запустила руки в волосы, разглядывая пол в спальне, застеленный потрепанным ковром. Она не открывала сумку, когда ехала на автобусе по Турции, а потом сдала его в багаж на рейс Анкара - Лондон. А по пути из Лондона домой она бы заметила, если бы кассета упала на пол в крошечном самолетном туалете. Остается только…
Гробница.
Но Коттен была уверена, что собрала все свои вещи, все кассеты, хоть и торопилась, чтобы не упустить грузовик… и там было темным-темно.
- Ну, здорово, - произнесла девушка. Кассеты не просто подписаны, на каждой пленке снята она. А сколько раз она объявляла свое имя и упоминала CNN? Любой сможет связать кассету с ней, а ее - со шкатулкой.
Пусто.