- Вот видишь, - Корнелиус обнял Элеонору. - Вы верите... Вот и я - просто верю. А вера - это куда больше, чем знания, правда? Знания могут обмануть, а вера - нет.
Корнелиус вскочил. Элеонора встала рядом. Двое влюбленных стояли, освещенные светом звезд.
"Хороший кадр из какого-нибудь будущего фильма", - подумал Гард.
- У тебя ведь есть нож? - спросил Корнелиус.
- Да, - обрадовалась Элеонора. - У нас есть два ножа, - как бы в подтверждение своих слов Элеонора достала ножи. В темноте сверкнули стальные молнии. - Бежим! Мы спасемся.
Корнелиус отошел от Элеоноры - недалеко, на полшага, и произнес тихо, но отчетливо:
- Убей меня.
- Что? - вскрикнула Элеонора.
- Спаси меня, убей, родная. Если честно, я ужасно боюсь распятия, ужасно... А они меня все равно распнут, я знаю: суд понтифов так решит. Спаси меня, убей! Смерть от руки любимой женщины - мучительна. Она непременно приведет меня к Богу. Умоляю тебя: убей!
Корнелиус взял руку Элеоноры - в руке был нож - и медленно подвел руку к своему животу.
"Пора!" - решил комиссар и вышел из укрытия. Он встал, подняв правую руку и сказал тихо, но веско:
-Не смей этого делать! Я здесь!
- Я так и думал, что ты не уйдешь далеко, - услышал комиссар чей-то знакомый голос.
Ночь мгновенно озарилась светом факелов.
В этом свете Гард увидел римский отряд - в полном облачении и при оружии, и командира - во главе.
- Красиво они говорили, правда? - усмехнулся командир, обращаясь к Гарду. - Я так и думал, что ты далеко не уйдешь, что ты вернешься. Либо - за кожей своей. Аибо парня этого спасать. Но вернешься. И я не ошибся. Я никогда не ошибаюсь. - И уже обращаясь к отряду: - Взять их всех!
- Стойте! - закричал Корнелиус.
В этом крике было столько решимости и боли, что римские воины остановились.
- Я рад, что ты пришел, - Корнелиус смотрел на Гарда глазами, полными слез. - Это знак. Это - хороший знак. И ты скажешь Ему, что я не испугался мученической смерти! Ты подтвердишь.
Корнелиус взялся за руку Элеоноры, он хотел принять смерть от нее.
И Элеонора от растерянности не сопротивлялась. Она даже не поняла, что случилось.
Ее рука безвольно держала нож. И этим ножом Корнелиус ударил себя в живот.
- Получилось, - прохрипел Корнелиус.
- Взять этих двоих! - закричал командир. Элеонора схватила за руку Гарда:
- Бежим! Там река. Бежим.
- Стой! - закричали римляне. - Стоять!
"Ну что ж это я все время бегаю, как заяц, - подумал комиссар. - Все бегаю и бегаю. Бегаю и бегаю".
Как они оказались у реки, Гард не помнил.
Элеонора бежала быстро, несмотря на то что комбинезон мешал ей. Комиссар еле поспевал за ней.
Это была горная речка - не широкая, но очень холодная, с быстрым течением.
Реку они переплыли стремительно, и уже через несколько минут карабкались на гору, а на ней - лес, в котором можно укрыться.
Гард первым выбрался на берег и, не оглядываясь, побежал вперед, разрывая кустарники и траву.
Элеонора спешила следом.
Они добежали до леса.
Погони слышно не было. Всё. Им удалось убежать. Ночь помогла. Отчаяние придало им силы. Бог помог... Комиссар упал лицом в траву.
- Такой бег вреден для людей моего возраста, - тяжело дыша, выговорил он.
Девушка не ответила.
Гард перевернулся, чтобы посмотреть, все ли с ней в порядке.
Девушка печально смотрела вниз, на реку. КОМБИНЕЗОНА НА НЕЙ НЕ БЫЛО.
- Где, где... - Гард заикался. - Где... Эта... Ну... Кожа Божьего Посланника?
- Я ее выкинула в реке. Бежать в ней еще можно, но плыть совершенно невыносимо, - Элеонора вздохнула. - Да и зачем она мне? Я ведь хотела, чтобы Корнелиус... Чтобы мои родители... Чтобы его...
Она не выдержала и разрыдалась. Гарду тоже хотелось плакать, но вместо этого пришлось успокаивать девушку:
- Не надо, не плачьте. Душа Корнелиуса сейчас стоит перед Богом.
- Откуда вы можете это знать? - Элеонора отодвинулась от комиссара. - А... Я поняла: вы и есть Божий Посланник? Да? Да? Кто вы?
Гард огляделся по сторонам и понял: вот он мир, который отныне станет его миром.
Комбинезона нет. Ни камеры, ни маячка. А значит, нет надежды вернуться домой.
Впрочем, нет, надежда еще осталась. Как всегда - на чудо. Больше надеяться уже точно было не на что.
Надо как-то жить в этом времени, в этой стране, где на него все охотятся и все грозят его убить.
- Кто вы? - повторила девушка.
- Я? - Комиссар задумался на мгновенье. - Кто я? Я - Гершен. - И он твердо повторил: - Гершен я.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Ночью в лесу было ужасно холодно.
Вообще, Гард понял, что здешний климат - не для жизни: днем - удушающая жара, ночью - студеный холод.
Пока комиссар размышлял над тем, как бы прижаться к Элеоноре, чтобы согреться, она прижалась к нему сама и тут же уснула.
Гарду, несмотря на дикую усталость, не спалось.
Он лежал и думал о том, как неожиданно и нелепо закончилась его жизнь. А в том, что она закончилась, он не сомневался.
Комиссар посмотрел на Элеонору. Гард хорошо знал: истинную красоту женщины надо определять во время ее сна. Когда женщина бодрствует, ее оценивать очень трудно, уж очень многое отвлекает: ее слова, жесты, свет, струящийся из глаз. А спящую женщину можно изучать спокойно и внимательно.
Во сне Элеонора была еще прекрасней. Ее смуглое лицо, казалось, не имело никаких изъянов: ни точечки, ни родинки, ни прыщика - ровная гладкая кожа.
Но главное было даже не в этом. Комиссар знал: настоящая женщина должна спать спокойно и мирно, словно ребенок. Элеонора спала именно так.
Робкий ветер чуть шевелил ее черные, густые волосы, от чего девушка казалась еще более трогательной.
Шея высокая, но не худая, сильная - как раз такие и нравились комиссару. Гард посмотрел на руки Элеоноры. Пальцы длинные, ухоженные.
"Она ведь могла сама убежать, но взяла меня с собой, - размышлял Гард. - Это не может быть случайностью. И жизнью вместе со мной она же рисковала не просто так?"
Мысль о том, что он здесь не один, а вместе с такой прекрасной девушкой, успокоила.
"Что ж мы с ней тут будем делать? - подумал Гард. - Чем заниматься? Не идти же мне работать в местную полицию? Да и кто меня возьмет, даже, если, предположим, полиция у них есть".
Хрустнула ветка. Метнулась чья-то тень.
Элеонора во сне по-детски причмокивала губами, еще теснее прижимаясь к Гарду.
Комиссар приподнял голову и посмотрел в темноту.
Нет там никого. Только цикады щелкают. И никаких посторонних звуков. Показалось.
И - снова хрустнула ветка.
Нет никакой опасности, - уговаривал себя комиссар, чувствуя, как слипаются его глаза. - Был бы враг, уже бы проявился. А так... А так...
Мысли путались.
"Засыпаю", - подумал Гард.
И еще сильнее обнял Элеонору.
Незнакомец, встреченный комиссаром у реки, дождался, пока Гард уснет, и только после этого подошел к двум спящим обнявшимся людям.
Он наклонился к самуму уху комиссара и прошептал:
- Весть, Гершен. У людей - Весть. И у Бога. Их надо соединить, - помолчал и снова сказал: - Весть, Гершен. Если у человека есть миссия, он должен ее исполнить. Он один. Только он. И никто больше.
Незнакомец вздохнул и бесшумно исчез во тьме деревьев.
"Какой странный сон, - комиссар открыл глаза,- или не сон?"
Элеоноры рядом не было. Гард вскочил и крикнул:
- Элеонора! Элеонора, где ты?
Девушка не вышла, а словно проявилась из зелени деревьев.
- Не надо кричать, - недовольно сказала она. - Римляне всегда неподалеку. Еще тут зелоты ходят... Разбойники всякие... Да мало ли у иудеев врагов?
Девушка принесла орехи, какие-то плоды.
"Теперь еще надо будет думать о пропитании", - размышлял комиссар, обливаясь соком неизвестных ему фруктов.
Ели молча.
Пока Гард соображал, как бы так объясниться Элеоноре в любви, чтобы ее не испугать, девушка сама нарушила молчание:
- Как ты считаешь, Гершен, а Бог действительно создал людей для страданий?
- Я здесь встретил человека, хорошего человека, его звали Азгад, - произнося это имя, комиссар надеялся, что Элеонора знает, о ком идет речь, но оно не произвело на девушку никакого впечатления. - Он погиб, сражаясь с римлянами...
- Хороший человек, - согласилась Элеонора, серьезно глядя на комиссара.
- Так вот, перед смертью он спросил меня: "Разве Бог в страданиях, а не в радости?"
- И что ты ему ответил?
- Я не успел ответить: он умер от стрелы, посланной римлянами. Но я не знаю ответа на этот вопрос.
- И я не знаю, - Элеонора вздохнула. - Я спрашивала у многих людей, почему Яхве создал наш мир именно осенью, в самое грустное время года. Неужели он создал наш мир для печали? Я не знаю всех Заветов, я вообще плохо образована. Но мне очень хочется понять: Бог создал нас для страданий или для радости? Это очень важно.
Гард помолчал немного и сказал со вздохом:
- Мы должны найти Весть. Может быть, она поможет ответить на этот вопрос.
И он рассказал Элеоноре все. Кроме, конечно, того, кто он такой на самом деле и как появился в их стране и в их времени.
Рассказал про случайную встречу с Азгадом. И про то, как Азгад спрятал Весть в таком месте, которое даже непонятно, где искать. И про Незнакомца у реки. И даже про свой странный сон...
Элеонора слушала внимательно, а когда комиссар закончил, спросила: