– Вы прибыли вчера в пять часов вечера на марсоходе вместе с Двенадцатым, зашли к Скотту, и уже вместе с ним пришли сюда.
– Кто был дома?
– Петр и Зина.
– Продолжай.
– Зина сказала, чтобы я не мешался под ногами, так как к празднику она готова. Поставила таймер на двадцать два ноль-ноль и отключила меня.
– Что это был за праздник?
– День рождения Зины.
Черт возьми, Зинка, голубые глаза, богиня астероида. Как я мог забыть? Впрочем, почему забыл? Я просто не знал даты ее рождения! Или забыл?
– Что было дальше?
– В двадцать два ноль-ноль я включился и обнаружил, что вы и Скотт лежите возле блока в состоянии алкогольного опьянения. Я накормил гравитантов, затем отнес Скотта в его блок, вас транспортировал к вам домой. Рукоять фотонной ракетницы упаковал в пакет, чтобы вы не повредили себя в пьяном виде.
– Спасибо.
– Программа, – проскрипел Тридцать пятый.
– Когда ты обнаружил труп?
– В шесть ноль-ноль. Зинка лежала на полу без сознания. Иванов был мертв. Я отправил информацию на Центральную о происшествии. Там велели сообщить вам и сказали, что инспектор прибудет при первой возможности. Дозвониться до вас было невозможно, поэтому я занялся уборкой. Здесь был беспорядок, – добавил Тридцать пятый, направив на меня сенсоры.
– Я все понимаю, – кивнул я и сел на стул. – Ты свободен. Пора кормить гравитантов. Не видишь что ли, опять они у блока топчутся.
– Они всегда здесь топчутся, – недовольно заметил робот.
04
Флаг стоял у входа в окружении двух дюжин гравитантов. Все они, напоминавшие в большей или меньшей степени Иванова, теперь старательно перестраивали свою внешность под фигуру меркурианца. Эта их способность воспринимать рельеф тела сквозь скафандр и одежду в который раз показалась мне удивительной. Они отращивали рожки, уши, взмахивали хвостами. От их проницательности не укрылись и гениталии стажера. Да. При добавлении к ним еще и его предполагаемых флюидов сержант имел все шансы быть неотразимым.
– У нас их называют пересмешниками, – обернулся в мою сторону стажер. – Удивительные существа. Теперь я понимаю, откуда здесь гравитация и атмосфера. А я все пытался высмотреть гравитационную установку.
– Ее нет, – кивнул я, усаживаясь на ступени. – Я купил двадцать четырех гравитантов, выращенных на Земле. Они чертовски дороги, но гравитацию моделируют исключительно. Атмосфера привозная, естественно. Да и забавно вот так на них смотреть. Некоторые правда смущаются, когда гравитанты их показывают.
– Хотите создать тут маленький рай? – Флаг с трудом присел рядом в скафандре.
– Думаю, что я имею на это право.
– Безусловно, – кивнул стажер. – Наслышан о ваших подвигах. Одна поимка нарколорда чего стоит!
– Поимка нарколорда Гирдюгинга, который получил пожизненное заключение, была только лишь финалом длительной операции, – объяснил я. – Мне пришлось тогда подстрелить его охранника. И сделал я это из фотонной ракетницы. И рожа у меня тогда была опалена точно так же, как и теперь. Хотя я и не помню ничего, что произошло здесь вчера.
– Что вы хотите этим сказать? – поднял брови Флаг. – Лицо Зинаиды тоже опалено, я был сейчас в соседнем блоке, там спит этот… Боб Скотт. Сменщик Иванова, как я понял. Его лицо тоже носит на себе следы фотонной вспышки, как и ваше. Пока это только подтверждает, что вы присутствовали при убийстве.
– А если к этому добавить то, что ракетница моя? – спросил я. – И то, что Тридцать пятый вытащил ее из моей руки? И то, что я неравнодушен к Зинаиде? Все сразу меняется.
– А вы неравнодушны? – переспросил Флаг.
– Чертовски неравнодушен, – подтвердил я. – Но она дама сложная. Крутила голову, но ясности никакой не давала. Я так до конца ее и не понял. Удивительная женщина, правда, в постели смущалась. Словно мучилась виной перед мужем. Замыкалась в себе. К тому же, несмотря ни на что, у меня были неплохие отношения с Петром.
– Вы хотите сказать, что он не препятствовал вашим отношениям? – поинтересовался Флаг.
– Ничего не хочу сказать, – покачал я головой. – Понятно, что я не афишировал свои чувства, но любой другой на месте Петра давно бы уже заметил мои ухаживания.
– Так может быть вчера он все-таки их, наконец, заметил? – неожиданно спросил стажер.
05
Состояние Зинки было тяжелым, но стабильным. Поручив ее заботам Тридцать пятого и предупредив, чтобы в случае малейших изменений в состоянии хозяйки он вызывал нас, мы отправились к Скотту. Разбудить его оказалось делом непростым. Когда это, наконец, удалось, выяснилось, что он тоже не помнит ничего, начиная со вчерашнего полдня и заканчивая сегодняшним пробуждением. Известие о гибели Иванова он воспринял спокойно. Точнее, удивиться ему помешала страшная головная боль.
– Как ваша голова? – спросил меня Флаг.
– Неважно, – признался я. – Но я крепкий орешек. Бывало и похуже.
– Могло быть и хуже, – кивнул Флаг. – Если мои предположения подтвердятся.
– У тебя уже есть предположения, стажер? – грустно усмехнулся я. – Впрочем, теперь ты имеешь на них право. Согласно полицейскому кодексу я не могу принимать участие в расследовании. Я теперь лицо подозреваемое. Передаю тебе все полномочия.
– Есть врачи на астероиде? – сделал вид, что не услышал моих слов Флаг.
– Сейчас нет, – ответил я. – Был один врач, но неделю назад отбыл в отпуск. Сейчас на космодроме человек шесть обслуги, включая таможенника Клауса Хинкеля, заправщика и технический персонал. В том числе и Берта, которая держит там бар. Берта – жена Скотта. Ночью должен был сняться пакетбот, сейчас она, скорее всего, отсыпается прямо в баре.
– Голова болит! – простонал с кушетки разбуженный Скотт. – У меня такое ощущение, что вчера я выпил какого-то дерьма. Только, что я пил, не помню. И где. И есть очень хочется.
– Перекусить я бы не отказался, – кивнул Флаг, – а вот насчет дерьма, сейчас мы определим.
Стажер покопался в небольшой сумке и достал оттуда пару анализаторов.
– Криминалистика движется вперед? – удивился я, наклеивая один из них на подмышечную впадину.
– Вероятно, – кивнул Флаг, изучая цветной индикатор. – Что же, вот и ответ на один из множества вопросов. Вы пили марсианскую водку. Видите эту зеленую полосу, она бывает только после приема марсианской водки.
– Не хочешь ли ты сказать, что знаешь спектральный результат любого напитка наизусть, усомнился я, глядя на ухмыляющуюся рогатую физиономию.
– Нет, – покачал головой Флаг. – Хотя, если бы не некоторые обстоятельства, я бы получил диплом с отличием. Уверяю вас. К тому же наизусть знать вовсе необязательно, достаточно разбираться в классах. Ну, за исключением напитков, применение которых строжайше запрещено. Марсианская водка объявлена вне закона уже лет пять. Официально доказано, что она вызывает необратимые нарушения в коре головного мозга. Применялась в прошлом для лечения депрессий из-за свойства уничтожать воспоминания обо всех событиях в диапазоне нескольких часов до и после ее принятия. Одно из побочных последствий – ощутимая головная боль.
– Мягко сказано, ощутимая, – схватился за голову Скотт.
– Регулярный прием, особенно попытки опохмелиться приводят к неизлечимому слабоумию, – заметил Флаг, наблюдая как Скотт шарит в шкафчике. Астрофизик обреченно плюхнулся в кресло.
– Обезболивающее помогает, – добавил Флаг и бросил мне и Скотту по таблетке. – Но дальше – все хуже.
– То есть? – насторожился я.
– Во-первых, восстановление памяти вам не грозит, она стирается безвозвратно, – сказал Флаг. – Поэтому не мучьте себя. Во-вторых, если бы потеря памяти была вызвана медикаментозно, можно было попытаться найти того, кто дал медикаменты. И зачем. А так все почти естественно.
– Надо Зинку привести в чувство, – щелкнул дверцей холодильника Скотт. – Надеюсь, она подтвердит, что я не убивал Иванова.
– У тебя есть сомнения на этот счет? – поинтересовался я.
– Понимаешь, – Скотт достал из печки пакеты с горячим беконом и бросил на стол. – Петр явно положил глаз на мою Берту.
– С чего ты взял? – удивился я. – Вот уж никогда бы не подумал.
– Еще бы ты думал, – скривился Скотт. – Ты кроме Зинки и не видел никого. Единственное, что меня действительно интересовало, так это успел ли ты с нею переспать?
– А это не твое дело, – огрызнулся я. – По крайней мере, с Ивановым у меня склок не было. Он не замечал ничего.
– Не замечал? – удивился Скотт. – Да мне сама Зинка говорила, да и Берте моей все уши прожужжала, что вы с Петрухой на ножах! Что он ее обижал, а ты его убить грозился. Или не так?
Я потряс головой. Таблетка уже начинала действовать, но гудение оставалось, к тому же Боб говорил явную ерунду. Мы с Петрухой даже голос ни разу друг на друга не повысили.
– Подожди, – я остановил Скотта. – Что это ты говоришь? Я никогда с Ивановым не ссорился. Ты хоть раз видел, чтобы я злился?
– Ну, ты-то мужик с выдержкой, на людях мог и не показывать, – развел руками Скотт. – Но только поверь моему опыту, когда рядом женщина, и женщина красивая, мужик собой не владеет.
– Да не было у меня с ней почти ничего! – ударил я кулаком по столу. – Полгода уже за ней волочусь, а приласкать удалось только пару раз. Я ей вообще замуж предлагал. Она мне открытым текстом сказала, что вышла замуж за Петра не по любви, а по желанию родителей. И что оставить его не может, пока он жив или не бросил ее сам. И вообще сказала, что он импотент.
– Импотент? – возмутился Скотт. – А чего ж тогда он все свободное время у Берты в баре пропадал? Намекал ей там на разное, предлагал, можно сказать. Расскажи эти сказки еще кому-нибудь!