– Советую перезагрузиться, майор, – ответил робот самым отвратительным регистром. – Иванов мертв. Зина без сознания. Скотт спит после вчерашнего застолья. Ваше присутствие согласно инструкции – обязательно. В остальном – в поселке все в порядке. Служба контроля оповещена, но инспектор будет только завтра. Просили в связи с занятостью обойтись пока своими силами. Давление атмосферы ноль девяносто пять. Гравитация ноль девять. Гравитанты спокойны.
Ах, Иванов, Иванов. Что ж ты натворил, подлец? Убью. Или ты действительно уже мертв? Я бросил трубку, включил воду и, сунув голову под прохладную струю, спросил, задерживая зубами ругательства:
– Шлюпку… отпустил?
– Да! – отозвался сержант.
– Атмосферу при посадке не пожег? – поинтересовался, вытирая голову.
– Никак нет, – вытянулся Флаг. – Спускался на пневматике, по инструкции.
– Где скафандр оставил?
– В тамбуре.
– Правильно, – я кивнул, с удивлением разглядывая в зеркале свою помянутую и даже опаленную физиономию, словно прикуривал от ракетной дюзы. – Без скафандра не высовывайся на улицу. Кожа волдырями слезет через десять минут.
– А атмосфера? – удивился Флаг.
– Что атмосфера? – поморщился я.
– Да у вас тут практически земное давление и гравитация, – шевельнул хвостом Флаг. – Чего вы боитесь?
– Чего и все, – я принялся натягивать комбинезон. – Радиации. Озона в атмосфере практически нет, жарит по-черному. Озонатор сломался. А ведь собирались мхи высаживать на той неделе.
– Я не боюсь радиации, – доложил Флаг.
– Да? – я посмотрел на него с интересом. – А чего же ты боишься, стажер?
– Холода, – вздохнул сержант. – На Меркурии тепло, а здесь…
– Да уж, – кивнул я. – Тут выше пяти по Цельсию не поднимается. Но зато и ниже двадцати мороза не опускается. Атмосфера! Ты чего смотришь? Ну-ка быстренько в скафандр. В поселок идем.
– А далеко? – засуетился сержант.
– Ерунда, – поморщился я, глотая таблетку от головной боли. – Километров пять. На той стороне поселок. Астероид маленький.
– Так мы пешком? – удивился меркурианец.
– Можешь подождать трамвая, – мрачно пошутил я, пощелкав брелоком. Марсоход не отзывался.
02
Астероид действительно был маленьким. Километра четыре в диаметре, двенадцать в обхвате в самом широком месте. Контрольная служба еще удивлялась, отчего я выбрал эту песчинку. Только я плевал на их удивление. Им все равно было, где маяк ставить, зато я все обдумал. Многое сыграло роль. И то, что песчинка эта не в самом поясе астероидов, а чуть ближе к Марсу, и что бесхозная она. Оформить собственность на этот камешек оказалось плевым делом. Зато теперь в любой лоции моя микропланетка указана. Тут тебе и звездозаправка, и маяк, и сервис, и маленькая гостиница. Даже причал есть для мелких судов. И таможня имеется. Но большая часть всего этого на Зубе располагается. Астероид имеет вид каменной капли, так вот ее конец, где атмосфера пожиже, я Зубом назвал. Там и причал, и склады, и антиметеоритные автоматические пушки, и почти весь персонал, и хозяйство. Да, этот космодромчик был моей головной болью. Только из-за него мне пришлось вновь нацепить лычки инспектора. Статус обитаемой микропланеты обязывал. Но с другой стороны, если бы не космодром, сгнил бы я на маяке от тоски. Правда, теперь, кажется, отвеселился. Хотя, с другой стороны, еще не вечер. Этот Тридцать пятый всегда казался мне редкостным идиотом, не то, что мой Двенадцатый. Возможно, перепутал что-то.
– Далеко еще? – прокричал в переговорное устройство стажер.
Да, в скафандре прыгать по камешкам – это не в кресле сидеть. Даже сквозь стекло видно, взмок меркурианец. Ничего друг, хлебни немного провинциального существования. Весело твоя практика начинается.
– Еще три километра. До горизонта почти дошли.
Я оглянулся. Отсюда мое бунгало за фаллосом маяка казалось спичечным коробком. Иванов, когда антенну ставил, еще ругался, что я место для маяка на отшибе выбрал. Не объяснять же ему, что для старого отставного полицейского такая мелочь, как горошинка Солнца и звездочка Земли имеет решающее значение? Солнце его слепит… Добро бы пялился на диск Юпитера, нет же, лишнего раза нос к небу не поднимал. Больше в стакан смотрел. Астрофизик, черт его возьми. Неужели отсмотрелся?
Вот и горизонт. Ребро каменной грани, на которой был расположен мой домик. Заостренным рубцом оно тянулось к вершине Зуба. Отсюда, кстати, космодромчик смотрелся вполне солидно. Вотчина большого начальника маленькой таможни Клауса Хинкеля. Словно обсерватория на вершине горы. Только идем мы по этой горе, будто она положена на бок. Если ты уже устал Флаг, то приготовься устать еще больше. Равнина кончилась, теперь нам предстоит шагать по каменному бездорожью.
– Что вы сказали?
Флаг постарался меня догнать.
– Ничего, – сплюнул я, подумав какое нелепое зрелище мы представляем. Один в скафандре, второй в теплом пальто, шляпе, ботинках и с солнечным зонтиком над головой.
– Вы всегда пешком ходите? – спросил Флаг, демонстрируя через стекло скафандра покрытый бисеринками пота пятачок.
– Не всегда, – нахмурился я. – Обычно пользуюсь марсоходом. Но если ты спросишь у меня, где он, я тебе не отвечу.
– А вчера вы в поселке были? – продолжил опрос Флаг.
– Не помню, – буркнул я, почувствовав новую волну боли.
– Может, марсоход кто-то угнал? – невинно поинтересовался сержант.
– Кто? – переспросил я и вдруг понял, что не помню не только, как вчера добрался до дома, но и не помню ничего, начиная,… Я даже остановился.
– Что, – спросил, ткнувшись в мою спину, Флаг.
– Каким образом ты попал для прохождения практики в это захолустье? – поинтересовался я у Флага.
– В качестве наказания, – недовольно засопел стажер.
– Наказание за что? – постарался уточнить я.
– Адюльтер с женой начальника курса, – вздохнул Флаг.
– Так, значит? – это становилось интересным. – Вынужден тебя разочаровать. В поселке только одна женщина. Зина. Есть еще… но это на космодроме. В таможенной зоне работает. Там особо не разгуляешься. Да и не красавица она. Вот Зина – это чудо. Но она без сознания. Когда придет в сознание, увидишь, что она очень разборчива.
– Я обладаю способностью генерировать флюиды женского счастья, – гордо произнес Флаг. – К тому же женщина в бессознательном состоянии это…
– Даже и не думай, – сказал я, взглянув в глаза меркурианца.
03
Гравитанты как всегда толпились у блока Ивановых. Я оттолкнул нескольких особо настырных и вошел внутрь. В дверях нелепо сутулился угловатый Тридцать пятый. Трупа Иванова не было. Точнее посередине комнаты поблескивала кучка или лужа белка. И запах стоял знакомый. Помнил я этот запах. Именно так пахло, когда я чуть не расстался с жизнью в последний раз.
– Что это? – спросил Флаг, морщась. – Труп? А где тело?
– Выкипело, – буркнул я.
Выстрел из фотонной ракетницы. Вспышка внутри человека. Очень популярный у гангстеров способ убийства. Идентификация невозможна. Клетки превращаются в биомассу, генотип жертвы определить затруднительно. Если только по пуговицам. И никакой опасности для стреляющего, стой он на расстоянии более пары метров. Только опаленная растительность и слепота на полчаса. И запах распадающейся органики. Если вот так оставить, через два-три дня только мокрое пятно будет. Зинка лежала в соседней комнате. Дышала. Наверное, нервный шок. При взгляде на нее глаза Флага заблестели. Конечно. Женщина редкой красоты. У меня опять сердце защемило. Как и всегда, когда я смотрел на нее.
– Тридцать пятый, – позвал я робота.
– Да, – откликнулся Тридцать пятый и подошел ближе.
– Я вижу последствия выстрела из фотонной ракетницы. Где рукоять от фотонки?
– Вот, – робот извлек из ящика пластиковый пакет с хромированной рукоятью.
– Молодец, – похвалил я Тридцать пятого. – Надеюсь, место убийства осталось неприкосновенным?
– Ежеутренняя уборка проведена в соответствии с программой, – проскрипел робот. – Мусор переработан.
– Так, – что взять с этого куска железа. – А что ты отнес к категории мусора?
– Следы вашей вчерашней трапезы, господин майор, – отозвался Тридцать пятый. – В основном стекло. Бутылки. Остатки еды и напитков. После этого, согласно ежедневной программы, я вымыл посуду, сделал влажную уборку помещения. Труп Иванова решил не утилизировать. Программа ничего не говорит о правилах обращения с трупами разумных.
– Программа? – возмутился я. – Мечта преступника. С чего ты взял, что это труп Иванова? Похож? Обычные форменные пуговицы? На Зубе у каждого такие.
– Идентификатор на месте, – ответил Тридцатьпятый, сделал шаг к тому, что осталось от Иванова, наклонился и вытащил из массы металлическую пластину на цепочке.
– Да… – я задумался. – Вот так, Петруха. А ну-ка, стажер, выгляни на улицу, осмотри помещение снаружи.
Флаг козырнул и вышел. Я подошел ближе к Тридцать пятому, вгляделся в его сенсоры.
– Откуда у Иванова ракетница?
– Ракетницу вчера принесли вы, – сухо доложил робот.
– Зачем? – спросил я.
Тридцать пятый промолчал. Двенадцатый бы ответил: "Нет информации". Даже роботы у Иванова какие-то особенные. Почему же я ничего не помню? Ранее со мной такого не случалось.
– А где ты ее нашел?
– У вас в руке, – доложил робот.
Отчего-то мне захотелось ударить ботинком по сенсорам.
– Так. Тридцать пятый. Рассказывай по порядку, что произошло вчера.
– С какого момента?
– С того момента, как я появился в поселке.