- Да откуда ж им взяться-то? Гостиницы у нас тут отродясь не бывало… Есть, правда, в деревне пара-тройка пустых изб. Так они заброшены давно, разорены. Жить там нельзя… - она задумалась и окинула взором выстроившийся личный состав больницы. - Если только на постой к кому?
Мария Глебовна с четкостью кремлевского курсанта шагнула вперед.
- Очень правильная мысль! - одобрила она.
Я икнул и поволок Клавдию Петровну внутрь:
- Ладно уж, показывайте вашу квартирку!
Жилплощадь оказалась вполне сносной. Большая светлая комната, обставленная разномастной мебелью. Здесь было все необходимое, но до глубины души меня тронула огромная широкая кровать с резными деревянными спинками. Я подошел и потрогал резьбу пальцем:
- Это что, кто-то из пациентов из музея спер?
Клавдия Петровна оскорбилась:
- Да бог с вами! Это подарок. Пару лет назад мы цыганского барона лечили. От пневмонии. Так он вылечился, уехал, а потом вот это чудо прислал. Мы думали-думали, куда его определить, да так ничего и не придумали. Так и стоит здесь с тех пор.
Я уселся на кровать и попрыгал на ней. Матрас приятно пружинил. Пожалуй, подарок неведомого барона сможет в какой-то мере скрасить мои серые будни в этой дыре.
- А удобства? - задал я главный вопрос.
- Чего? - озадачилась фельдшерица.
- Удобства, говорю, где?
- А, это сортир, что ли? - осенило Клавдию Петровну.
Я смущенно кивнул. Слово "сортир" отчего-то порождало во мне странную ассоциацию с дыркой в земле:
- Э-э… ну да. И еще душ.
- Есть, есть, как же! Вот, рядышком тут, в коридорчике: специально отдельный сделали для доктора. И сортир, стало быть, и душ с ванной. Окромя вас, Пал Палыч, никто не попользуется!
Я вздохнул с облегчением. Бегать по нужде за пару сотен метров в типовое деревянное строение, похоже, не придется. И то славно.
- Часы тоже от щедрот барона? - поинтересовался я, указывая на роскошные напольные часы с маятником, заключенные в резной деревянный корпус.
Маятник почему-то висел неподвижно. Весь прибор создавал впечатление очень древнего и ценного.
- Нет, откуда часы - никто не помнит. Скорее всего, из старой барской усадьбы.
- А почему стоят?
Клавдия Петровна таинственно улыбнулась, подошла к часам и открыла корпус:
- Механизма-то нет! Как им идти?
- Логично! - подтвердил я, заглядывая внутрь.
Механизма и в самом деле не было. Маятник и гири висели на гвоздиках, вбитых изнутри в заднюю стенку корпуса.
- Зато красиво! - гордо заявила Клавдия Петровна.
Я кивнул и аккуратно закрыл дверцу часов. Красиво, тут не поспоришь.
- Ой, я же так и не представилась! - вдруг вспомнила моя новая сослуживица.
- Вы - Клавдия Петровна, это я уже и так знаю! - успокоил ее я.
- Ну да. Фельдшерица я. Двое нас тут, фельдшеров: Антошка… ну, Антон Иваныч который, да я. Машка - акушерка. Еще две санитарки имеются: Инка и Нинка…
- Это мы! - хором подтвердили две толстушки, возникшие в дверях.
- Ага, вот они. Инка с Нинкой еще и готовят для больных, поварихи по совместительству, стало быть.
- Мы и для вас готовить будем, Пал Палыч! - обнадежила меня Инка. Или Нинка?
Я благодарно кивнул. По крайней мере, с голоду я тут не помру. Судя по комплекции поварих, готовили они много и сытно.
- Итак, Клавдия Петровна, подведем итоги. Всего в больнице я насчитал пять душ персонала: вы, Антон Иваныч, Мария Глебовна, две санитарки, они же поварихи… Никого не забыл?
- Никого… только… - фельдшерица замялась.
- Только что?
- Сынок мой, Данила…
- Что с ним?
- Он как бы при больнице…
Я потряс головой, пытаясь вникнуть в суть полученной информации:
- "Как бы при больнице" - это как?! Живет здесь, что ли?
- Да нет, живет он дома, со мной. А тут… ну, помогает… Инке с Нинкой по кухне, полы моет, дрова рубит, тут гвоздь забить, там - дверь навесить, лежачим больным судно подать, перестелить…
- Он что, не работает у вас? Сколько лет-то ему?
Клавдия Петровна тяжело вздохнула.
- Тридцать исполнилось. Он у меня… ненормальный. С детства. Меня молнией ударило, когда его носила… Ну и… Данилка с рождения чудной. Да вы не бойтесь, он добрый и тихий. Мухи не обидит! - поспешила заверить она.
- Да я и не боюсь.
- Так вы не будете возражать, если Данилка так и будет тут, при больничке? Привык он. Да и к нему все давно привыкли.
- Конечно, пусть остается.
Фельдшерица прыгнула ко мне и затрясла руку.
- Дай вам бог здоровья, Пал Палыч! Спасибо, спасибо огромное! А то я уж так боялась, думала: приедет новый доктор, да по строгости-то и отвадит Данилу от больницы. А вы - вон какой… Добрый! Данила!!! - вдруг пронзительно заверещала она.
От неожиданности и боли в ушах я вздрогнул.
- Данила, иди сюда, скажи спасибо доктору!
- Я тут, ма! - в дверь, распихивая Нинку с Инкой, протиснулся здоровенный увалень лет тридцати с характерным выражением лица.
В комнате сразу стало тесно. Физическим здоровьем природа Данилу явно не обделила.
- Данька, это наш новый доктор, Пал Палыч! - представила меня Клавдия Петровна.
- Пал Палыч! - с готовностью повторил Данила и, широко улыбаясь, уставился на меня.
Я криво улыбнулся в ответ.
- Скажи спасибо доктору: он тебя при больнице разрешил оставить! - фельдшерица пихнула сына в спину костлявым кулачком.
Данила послушно шагнул ко мне и разулыбался еще шире:
- Спасибо, док! - и сграбастал меня в объятия.
- Не за что! - сдавленно пискнул я, чувствуя себя кроликом, сдуру попавшим в кольца удава. Мои ребра начали потрескивать.
- Вот видите, видите, Пал Палыч, какой Данька добрый! - приговаривала счастливая мамаша, бегая вокруг.
Подтверждая заявленный имидж, Данила сдавил меня еще крепче. Я понял, что моей врачебной карьере приходит конец. Как и жизни.
- Клавдия Петровна, скажите сыну, чтобы меня отпустил! - просипел я в широкую грудь олигофрена. - Помру ведь…
- Ась?! - уточнила фельдшерица.
- П……ц, - грустно констатировал я, поняв, что воздух закончился. И закрыл глаза.
Глава 2
7 сентября 1987 года,17.25,
Ноябрьский район
Лодка мягко ткнулась носом в илистый берег небольшого озерного острова. Терентий Иваныч с кряхтеньем перешагнул через борт и остановился, чувствуя, как кровь неохотно возвращается в затекшие ноги.
- Дед, ты чего? - Петька приобнял старика за плечи, заглядывая в лицо.
- Да затекло все. Сейчас постою минутку-другую - и отпустит.
- Ну ладно. А я пока пожитки выгружу.
Внук принялся деловито перетаскивать из лодки на берег палатку, удочки и прочий скарб. Наконец, уцепив опустевшую посудину за нос, Петька почти полностью вытащил ее на сушу.
- Не унесет? - больше для порядка осведомился дед.
- Да куда она денется? Не океан чай, приливов-отливов и прочих цунами не бывает, - усмехнулся парень и, взваливая на плечи палатку и рюкзаки, поинтересовался: - Ну что, дед, оклемался?
- Да вроде.
- Тогда бери удочки и пошли. Сейчас палатку поставим, костерок организуем да ушицы наварим. Что-то я проголодался уже.
- Так немудрено. Мы когда от Кобельков-то отчалили? Часов в пять?
- В пять пятнадцать утра, я запомнил.
- Во-во. С того времени почитай и не ели-то. Так только, сухарики да колбаски чуток.
- Ничего, сейчас наверстаем! - бодро заявил Петька и зашагал вверх по склону холма.
Дед, покряхтывая и бормоча что-то себе под нос, побрел следом.
Через пару минут внук добрался до вершины и скрылся из виду. Терентий Иваныч продолжал старательно карабкаться вверх. Его бормотание сменилось громким сопением: для старика подъем был крутоват.
- Дед! Давай скорее сюда! Тут… - донесся сверху встревоженный Петькин голос и оборвался на полуслове.
- Чего там у тебя?! - старик обеспокоенно встрепенулся.
Тишина в ответ.
- Петька! Ты чего? Что случилось?! - Терентий Иваныч ускорил шаг.
- Дед, тут человек… - голос внука прозвучал как-то растерянно.
- Уф! - с облегчением выдохнул старик. - Напугал-то как… И чего? Какой человек? Чего ему надо?
- Да ничего не надо. И не ему, а ей! - Петька появился над склоном и протянул деду руку, выдергивая его на вершину. - Вот, гляди!
В трех шагах от оторопевшего старика лежала девушка. В безмятежной позе, закинув руки за голову, она напоминала задремавшую под солнцем пляжницу. Сходство особенно подчеркивало то, что одежды на девушке не было. Никакой.
- Она… живая? - шепотом спросил Петька.
Опомнившись, Терентий Иваныч пожал плечами:
- Не знаю, - тоже шепотом ответил он и присмотрелся. - Дышит вроде.
- Спит? Да что она тут вообще делает-то? И как на остров попала? - продолжал допытываться внук, не отрывая глаз от странной находки.
- Не знаю, говорю! - огрызнулся дед. - И перестань пялиться!
Петька покраснел и отвел глаза.
Девушка была красива. Какой-то нездешней, непривычной красотой. Ослепительно-белая кожа резко контрастировала с пышными, огненно-рыжими волосами, рассыпавшимися по траве. Тонкое тело с маленькой юной грудью казалось изваянным из мрамора. Будто какой-то сумасшедший скульптор приволок на этот богом забытый островок мраморную глыбу, высек из нее чудную статую, да так и оставил здесь, неизвестно для кого и зачем…