Глава 11
Утро следующего дня хмурилось не в пример позавчерашнему, даже высочайше отмеченного веселым Галеаццо. Вот-вот застоявшаяся в поднебесье влага тяжело обрушится вниз, затопив заиндевевшие мостовые.
Карета промерзла за ночь, и, если бы не беличья накидка, укрывшая меня до носа, я бы непременно продрогла до костей.
Госпиталь ощетинился строительными лесами и разбросанными в мало понятном порядке холмиками строительного мусора.
Я чересчур поспешила, вскочив сегодня ни свет, ни заря, не учтя, что и то и другое необходимо не только для моего пробуждения, и безлюдный дворик, досыпающий в предутренней мгле, равнодушно откликнулся ленивым эхом на мой требовательный стук в запертые двери.
Повторила попытку, уже не стесняясь эха, добившись, наконец, слабого отклика с обратной стороны.
– Кто нужен?
– Может, сначала впустите… графиню делла Ласторе? Некто перебрал множество гремящих засов, прежде чем дверь приотворилась ровно настолько, чтобы просунуть в теснющую щелочку только нос, изученный мной с не меньшей дотошностью за то время, что меня опознавали – вздернутый кончик, немедленно покрасневший от холода.
Нос принадлежал, как выяснилось, молоденькой монахине, поспешно дернувшей дверь на себя после того, как она убедилась, что перед ней, действительно, вот-вот закоченеет до посинения от безжалостной непогоды благородная мадонна.
– Входите, входите сеньора.
Она запоздало засуетилась, торопливо надавив на дверь, чтобы не дать взбесившемуся ветру влететь вслед за мной в остуженный за ночь, но, по крайней мере, не содрогаемый его ледяными порывами узкий коридор.
"Сестра-бенедиктинка " – по черной опрятной тунике и белому подплечнику я без усилий определила ее принадлежность к ордену, с одной из представительниц коего я уже имела честь побеседовать несколько дней назад. После чего каждая из нас решила не приближаться более друг к другу. В целях безопасности.
Девушка, разобравшись, наконец, с преградой ветру, обернулась ко мне.
– Чем я могу вам помочь, сеньора?
– Я хотела бы поговорить с ректором.
– Но… сеньор Протео…, его сейчас нет. Слишком рано. Если вы не против подождать…
– Я не против подождать. Согрей мне вино. И проводи уже куда-нибудь, где потеплее. Даже зубы замерзли.
Монахиня хлопнула ресничками, озадаченная непринужденностью нашего общения, и с некоторой заторможенностью пролепетала:
– Теплее… только в приемной ректора.
– Я согласна.
На этот раз девушка еще более смутилась, сбивчиво проговорив:
– Простите, сеньора, но его согласие тоже необходимо…
Она, судя по всему, испытывала некоторые затруднения в определении старшинства рангов – светского титула и духовной степени главы госпиталя. Путаница грозила ей возможным порицанием и с той, и с другой стороны.
Я облегчила ее страдания.
– Пошли в твою каморку. Где-то ведь ты спишь?
– Нет, сеньора. Здесь мы служим бедным, а к ночи возвращаемся в монастырь. Смею ли я предложить вам… кухню? – она зарделась от напряжения. А вдруг я сейчас разгневаюсь, воодушевленная своим высоким положением, и накажу несчастную за столь унизительный прием.
– Ну, в кухню, так в кухню. Главное согреться. Где это?
– Тут… рядом…, прошу вас…
Девушка сноровисто утеплила шерстяным покрывалом единственное здесь широкое кресло, придвинув его как можно ближе к огню и подложив под спину подушку для большего удобства. Она изо всех сил старалась мне угодить, добавив к горячему вину незапланированную сладкую булочку.
– Простите, сеньора, я должна обойти наших гостей и проверить, как прошла ночь.
– А как долго мне ждать ректора? У вас здесь почти как дома, не хочу привыкнуть.
– Обычно он прибывает к утренней мессе. Я приду за вами, как только он подъедет. Вас здесь никто не побеспокоит.
Если бы еще знать, когда у них начинается служба. Но уточнять я уже не стала, видя нетерпение монахини.
Прокравшееся под покрывало тепло усыпляло не хуже сонного зелья, размягчая не только податливое тело, но и успокоившиеся мысли, что вовсе не входило в мои планы – передо мной не стояла задача проверить, насколько эта кухонька комфортнее моей спаленки.
Ректор где-то задерживался и, движимая необходимостью подготовиться к встрече с ним, а, отчасти, и просто желанием ознакомиться с госпиталем, я высвободилась из усыпляющих объятий шерстяной дерюжки и отправилась на прогулку вслед за монахиней.
А, заодно, как оказалось, и на очередную встречу с облизывающейся в предвкушении обильной "трапезы", чумной погани.
Глава 12
Нескончаемо длинный уныло-скучный коридор оборвался огромным, не менее унылым залом, вдоль тусклых стен которого и по центру разместилось не меньше сотни кроватей с нехотя просыпающимися нищими, подтянувшимися сюда в поисках тепла и, пусть и скудного, но все же завтрака.
Кто-то уже отдал дань сну и ежился под нагретым за ночь хило-тоненьким одеялом, не спеша с ним расстаться. Остальные, наконец-то нашедшие на короткое время некое подобие дома, добирали остатки сна, укрывшись с головой и не откликаясь на надоедливые пожелания "доброго утра" назойливых монахинь.
Заходить сюда не имело никакого смысла. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть главное – вместимость зала, приемлемый уход за временно поселившимися здесь и…
Она преследовала меня, не утруждаясь сменить обличье. А, зачем? Так проще напомнить о себе – столпившийся у купола смертоносный черный смерч уже вытягивал щупальца, без разницы, к кому, лишь бы ухватить.
Для меня не сделали исключения.
Один из отростков, почти вонзившись во взлохмаченные волосы позевывающего старика, безучастно рассматривающего завозившихся соседей, вдруг вывернулось острием в мою сторону, зависнув в сомнении – может, эта съедобнее?
Кухонная печка проиграла в состязании с обдавшим меня жаром. Казалось, вспотели даже ресницы.
Наш поединок длился секунды, но и их хватило, чтобы на мгновение укротить мою уверенность в стойкости защищающей меня незримой скорлупы. А, вдруг, пробиваема? Эта игла помощнее жала шмеля.
Извивающееся щупальце на время отложило не совсем аппетитную добычу, в эту минуту почесывающую редкую бороденку, по змеиному заскользив ко мне.
Я приросла к полу.
Из головы выветрилось все. Включая ректора и всех остальных. Их с успехом заменила несущаяся на меня тварь, которая, со своей стороны, почему-то решила, что я именно то, что ей не хватало до сих пор. Мое мнение не совпадало с ее, а, поэтому, мне достало мужества спохватиться за миг до ее прыжка и… запахнуться симарой. Просто, чтобы снять напряжение. Будь, что будет. В любом случае, представилась возможность узнать, насколько я уязвима. Неутешительная мысль. За неимением другой пришлось согласиться с этой.
Отравленное жало смерти дернулось в судорожном рывке, уже не разбирая, куда ткнуться – в нос, в плечо, в шею – и… на мгновение облепив нечто незримое, спеленавшее мое тело, вдруг размякло, слезливыми ошметками уползая назад в гнездо под куполом.
Милый шмель! Ты спас меня! Если бы не ты, как бы я узнала, чем одарил меня Господь!
Отпрянув от двери, я опрометью кинулась хоть куда-нибудь, но подальше отсюда. От омерзительной плесени чумы и ее ретивой, бесконечно ищущей чем бы поживиться, всеядной подружки-смерти.
Не заметила, как проскочила кухню, в итоге, скатившись по неизвестной мне лестнице в это самое "куда-нибудь". Чувства неловкости при этом не испытала – ни от бьющего по ногам корсета, ни от угрызений совести по поводу малодушного отступления с поля битвы.
Прижавшись к стене, беспокойно огляделась. Куда это меня занесло? Похоже в подвальчик. А, куда же еще? Было бы странным наоборот, если бы лестница вниз привела бы на верхний этаж госпиталя. Тогда имело бы смысл задуматься или об ошибке архитекторов, или о необратимых ошибках в моей голове как следствие пережитого страха.
Сюда едва пробивался дневной свет с проема наверху лестницы, откуда я влетела, и… сбоку, из щелки неплотно прикрытой двери, куда я, конечно же, вознамерилась заглянуть.
Но с обратной стороны меня опередил… Леонардо.
Глава 13
– Вы?
Мы одновременно удивились друг другу. В равной степени почему-то радости. Ну, я-то понятно, почему – испытав нервный срыв вследствие весьма волнительной ситуации, я нуждалась в отдыхе. Душевном. Причем, немедленно. И Леонардо, как нельзя кстати, соответствовал возникшей потребности – я помнила его искреннее участие и дружескую поддержку.
– Да…, вот…, немножко заблудилась… А вы что тут делаете?
Его шляпа с незабываемым пером покоилась на стуле у двери, а сам он ничем не напоминал того франтоватого сеньора, с коим я познакомилась во дворце Галеаццо – на плечи наброшена бесформенная серая джиорнеа, ноги обмотаны каким-то тряпьем, на руках зачем-то перчатки.
– Я… м-м-м…
Он определенно, потерял дар речи. И было от чего -
высокородная сеньора, долженствующая в столь ранний час досматривать десятый сон, свернувшись калачиком в своей изящной постельке, бродит по стынущим от холода подвалам далеко не аристократического заведения.
– Так и будем здесь стоять? Мне кажется, нам представился случай поговорить без помех.
Он, наконец, освоился с мыслью о моем присутствии здесь и спохватился:
– Простите, Ваше Сиятельство… Я сейчас, только сниму с себя все это и…
– Да не надо снимать. Мне это не мешает. Я могу зайти?
– Нет…, простите. Это… опасно. Я не задержу вас. Всего несколько минут…