- "Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…" - процитировал я Высоцкого и, сунув застывшему в немом ожидании белл-бою два евро, отправился разбирать багаж.
- Ой, доктора, красотища-то какая! - в номер впорхнула сияющая Кларочка. - Вы на балкон выходили уже?
- Петрович и ныне там! - кивнул я через плечо в сторону мечтающего о пиве приятеля.
- Мы же с вами соседи, верно? Через стенку. Значит, у вас вид с балкона такой же. Весь поселок как на ладони! А бухта, бухта-то какая славная. И с корабликами! - она стремительно пронеслась мимо меня на террасу.
- Слышь, Палыч! Что ты там говорил, дом Антониди - под скалой в форме головы, верно? - на весь отель поинтересовался Петрович.
- Ну да!
- Так вон она! - голос приятеля победно звенел.
Отшвырнув сумку, я выскочил на балкон.
- Где?!
Ванька молча протянул руку в направлении противоположного берега залива. Я вгляделся.
Поначалу не увидел ничего стоящего. Да, весь берег был буквально утыкан скалами, но все они при некотором напряжении фантазии напоминали что угодно, но никак не голову.
- Левее, левее смотри! На самом мысу! - откорректировал наведение Петрович.
Я послушно перевел взгляд. И замер, вцепившись в перила: издалека на меня пристально смотрела пустыми пещерами-глазницами огромная каменная голова. Одинокая скала, стоящая особняком, и в самом деле невероятно, до жути напоминала голову древнего исполина, давным-давно зарытого неведомыми врагами по шею в землю, да так и оставленного на века.
А под его окаменевшей головой, в аккурат перед скривившимися в вечном крике губами, стоял дом. Даже отсюда было видно, какой он старый… Дом Антониди.
Глава 2
9 августа, 15.15, Нероград,
отделение реанимации
- Не-ет! Не надо! Мишенька, миленький, не стреляй!
Но он не слышал… Или, скорее, не хотел слышать Вику. С нехорошей улыбкой муж тронул указательным пальцем спусковой крючок большого черного пистолета, направленного точно в грудь Пашки.
А тот стоял, растерянно опустив руки, и даже не пытался уйти от неминуемой смерти. В глазах его плескалось недоумение и какая-то совсем детская обида… а вот страха не было.
- Ничего личного, коллега, ничего личного! Исключительно в интересах дела. Уж извините, но живым вы меня больше не устраиваете… а потому вынужден перевести вас в качественно иное состояние. Полагаю, это будет почти не больно! - знакомым ироничным тоном заявил муж. И спустил курок…
Выстрел прозвучал оглушительно. От грохота с потолка странной темной комнаты посыпались какие-то камни. Пытаясь защититься от них, Светин прикрыл голову руками и пригнулся. Живой?! Слава богу, живой!
А вот Михаил рухнул на каменные плиты. Неловко так, лицом вниз. И тут же по серому граниту пола из-под его головы расплылась темная лужа. От которой в холодный и спертый воздух комнаты неторопливо заструился пар.
- Мишка! Пашка! Да что же вы делаете, дураки! Зачем это, зачем?! - причитала Вика, упав на колени и пытаясь приподнять мужа.
Наконец это ей удалось. Уцепившись обеими руками за плечо Михаила, она изо всех сил рванула тяжелое неподатливое тело на себя и перевернула его лицом вверх…
Но лица не увидела. Вместо него зияла дыра, сквозь которую Вика с ужасом разглядела свет от валяющегося на полу факела.
- Как же неправильно все… - устало прошептал незнакомый голос позади, - не хочу больше…
В навалившемся оцепенении Вика медленно повернула голову. И проснулась…
- Ты кричала во сне! - сообщил ей муж.
Живой и здоровый, он сосредоточенно чистил апельсин. Парочка фруктов, уже лишенных кожи, красовались на прикроватной тумбочке.
Вика слабо улыбнулась:
- Кошмар приснился. Да не надо столько чистить, не съем все равно.
- Жена, ты - законченная эгоистка! - возмутился Боровой. - С чего ты взяла, что все это великолепие предназначено только тебе? На правах гостя я вправе рассчитывать на угощение! - И демонстративно забросил в рот две дольки.
- Объедаешь несчастную больную? - борясь с подкатывающим удушьем, пристыдила мужа Вика.
- Ну, голубушка! С "больной" я еще могу согласиться. А вот с "несчастной" - ни за что! Даже под пыткой. Ты же имеешь огромное, нечеловеческое просто счастье - обладать таким замечательным мужем. Заботливым, неприхотливым и щедрым! - закончил он мысль, доедая второй апельсин.
Не удержавшись, Вика захохотала. И тут же задохнулась, зашлась кашлем.
- Вот, дыши, Викуля. Прости, я опять забыл, что тебе трудно пока смеяться! - извиняющимся тоном сказал Михаил, пристраивая к ее лицу кислородную маску.
Судорожно глотая прохладный газ, Вика замотала головой:
- Если я еще и смеяться не буду, я просто помру. От скуки, - борясь с мерзким кашлем, возразила она.
- Типун тебе на язык! Коллеги тебя подлечат, и будешь как огурчик! - строго прикрикнул на нее муж.
- Ага… Такая же зеленая и в пупырышках, - женщина грустно усмехнулась и покачала головой. - Мишка, я, конечно, не врач, но кое-что понимаю. ЭТО не лечится.
- Фигня, - безапелляционно заявил Боровой. - Лечится. Это кто же тебе сказал такую чушь?
- Интернет сказал, дорогой. Пока я дома валялась, все сайты по кардиопатии облазила.
Михаил досадливо поморщился:
- Вот ничего нет хуже дилетанта, влезающего в узко специальные вопросы. Особенно медицинского свойства. Любой врач тебе скажет, что информация, циркулирующая в Сети, никакой пользы, окромя вреда, пациентам не приносит. Ты что же, думаешь, что, покопавшись пару-тройку часов в Интернете, познала все, чему мы учимся всю жизнь?
- Ну… нет, конечно. Но…
- Никаких "но"! Любая болезнь, в том числе и твоя, протекает с великим множеством вариантов. В том числе и вариантов исхода. Существуют разные формы кардиопатии, разные стадии процесса, разные методы лечения… да и больные-то разные! Одно дело, когда болячка развивается у дряхлого пенсионера, ровесника революции: можно предположить, что ни к чему хорошему это не приведет. И совсем другой коленкор, если эта гадость поселяется в молодом, исходно здоровом и полном сил организме. Вдобавок еще и чертовски привлекательном! - он на миг оторвал от Викиного лица маску и чмокнул ее в губы.
- Да ну тебя! Развратник старый… совращаешь беззащитную больную женщину! - возмутилась Вика, слабо отбиваясь от мужа и улыбаясь.
- Это еще большой вопрос, кто кого совращает! - возразил он и поднялся. - Солнышко, меня пару дней не будет. Посылают на конференцию в славный город Сочи. Буду блистать интеллектом с высокой трибуны. И пожинать овации.
- Уедешь? - Вика погрустнела. - А… никак нельзя отказаться?
- Увы, лапочка моя. Пробовал уже. Оказался незаменимым. Но ты не расстраивайся: я вернусь не позднее чем через четыре дня. А может, и раньше, если удастся передвинуть свой доклад на первый-второй день симпозиума.
- А если…
Боровой погрозил ей пальцем:
- Никаких "если"! Тебе стало лучше, состояние стабилизировалось. Со слов здешних коллег, ты просто семимильными шагами пошла на поправку. Так что всякая мысль о "если" является проявлением ренегатства и политической близорукости!
Вика вздохнула.
- Твоими бы устами… Но ты прав: я и в самом деле чувствую себя гораздо лучше. Только заранее предупреждаю: я буду скучать. Сильно-сильно. И могу зачахнуть от тоски, вот.
- Не успеешь. Я быстро: одна нога здесь, другая - там. Так что давай не чахни, а вовсе даже наоборот: чтобы к моему возвращению приобрела прежний цветущий вид. Ибо я вернусь жутко голодным… в известном тебе смысле! - муж игриво подмигнул.
- Все-таки ты развратник! - еще раз констатировала Вика. - И чтобы в своих Сочах вел себя прилично! К девчонкам не приставать!
- Надо же! А к мальчишкам - можно?! - изумился Михаил.
- Я в тебя сейчас тапком брошу! - пригрозила Вика.
- А вот это - уже прямое запугивание и шантаж, - заявил муж, наклоняясь и целуя ее. - Ладно, Викуля, мне и в самом деле пора собираться. Ты давай выздоравливай побыстрее, ладно?
- Ладно. Обещаю постараться.
- Вот и славно. Ты уж хорошо постарайся! Ну все, пока. Я буду звонить.
- Звони, - прошептала Вика, провожая его взглядом.
Дверь за Михаилом захлопнулась. Бездумно посмотрев на нее несколько минут, женщина разрыдалась.
9 августа, 14.32, о. Крит, Агия Пелагия
- Палыч, а никак нельзя было перенести этот визит на завтрашнее утро? Искупались бы, позагорали… Вечерком бы сели, продумали план действий, обсудили бы все хорошенько… А поутру спокойно отправились бы на дело, - бубнил Ванька, тяжело топая позади меня по мягкому от солнца асфальту.
Наша попытка пройти к дому Димаса бережком бесславно провалилась: во-первых, ноги увязали в раскаленном песке, а во-вторых, то и дело надо было перешагивать через загорающие тела многочисленных отдыхающих. Пришлось идти по узенькому прибрежному шоссе, отчего-то лишенному тротуара.
- Нельзя. Чем быстрее мы покончим с деловой частью нашего тура, тем лучше! - отмахнулся я от его нытья, отпрыгивая в сторону от очередного несущегося автомобиля.
- Кому лучше-то? Мы, если помнишь, вообще должны были приехать сюда только через четыре дня. Так что временной запас у нас есть! - не унимался Петрович.
Я тяжело вздохнул. Ну не объяснять же ему, в самом деле, что у Вики этого самого временного запаса совсем не осталось.