– Значит, получилось. Все, затираем следы и уходим – скомандовал Гарик, – Кто чего почувствовал обсудим позже.
Друзья вышли на улицу, и пошли к дыре в заборе. Эдик периодически оглядывался, но молчал.
Какое-то время они сидели в скверике напротив "Иллюзиона", и молчали. Потом Гарик сказал:
– Делитесь впечатлениями. Каждый говорит за себя.
– Мне показалось, будто что-то пришло к нам, и девушки сразу изменились.
– Да, стали как-то ярче – Ринат переводил взгляд с одной на другую. – И если бы я не знал, что это невозможно, у них изменился цвет глаз.
– И какие у меня теперь глаза? – заинтересовалась Таня, – всегда были серые, а у Ленки почти голубые.
– А теперь почти что зеленые – ответил Ринат.
– Хорошо, что не желтые, или не красные, – ухмыльнулся Серега.
– На вас с Ринатом через пару дней поглядим – парировала Лена.
– Да, кстати. По графику завтра я, а послезавтра Ринат, я не путаю?
– Да, все так. – Подтвердил Гарик, – А потом кульминационный момент – торжественный вызов демона!
Настал момент расставания, Сергей и Ринат как обычно пошли провожать девушек. Хотя Сергей был готов признать, что теперь от сестер веяло такой силой и уверенностью в себе, что приставать к ним на улице не рискнул бы самый конченый ловелас. Скорее они сами взяли бы себе все что им нужно.
Сестры поднялись в свою квартиру, и привычно вышли на балкон. Внизу мерцал первыми огнями вечерний город.
– Завтра город узнает о нас – сказала Таня, и черты лица ее странно заострились.
– И никто не уйдет просто так! – подхватила Лена, подмигивая позеленевшим глазом.
И обе хрипло расхохотались.
Эдик возвращался домой на привычном автобусе 18-го маршрута. Мысль о том, что он остался один, была ему почему-то неприятна, но напрашиваться жить у Гарика, было как-то совсем уже неприлично. Автобус ехал, покачиваясь, мимо кинотеатра "Россия", по Новослободской улице, мимо Савеловского вокзала… К моменту поворота на улицу Добролюбова, Эдику показалось, что он задремал. И что он видит страшный сон, как к стеклу автобуса прижимается страшное окровавленное лицо, потом по нему ударяют две руки, и сползают вниз, оставляя кровавые следы. В следующий миг Эдик осознал, что стоит посреди автобуса и, задыхаясь, тычет пальцем куда-то в пустоту.
– Что с вами, молодой человек? – кто смотрел сочувственно, кто с опаской.
– Автобус человека сбил… – просипел наконец Эдик.
– А, вы тогда тоже при этом были? – закивал головой пожилой мужчина с портфелем, – Да, именно здесь. Мне потом тоже кошмары снились.
Эдик был уверен, что впервые об этом слышит, но на всякий случай кивнул головой.
Когда Эдик вышел из автобуса, совсем уже стемнело. Он пошагал в сторону дома, обуреваемый покаянными мыслями: "Не надо было мне пить водку наравне с ними. Они вон, какие здоровые бугаи. А мне наверно – не дано. Потому, что у меня другие таланты!" Мысль о талантах согрела и взбодрила его, поэтому к моменту входа в очередной слабоосвещенный двор, он полностью успокоился. И даже удивился, услышав тихий плач. Эдик обернулся по сторонам, и увидел прижавшуюся к стене худенькую девушку, уткнувшуюся лицом в ладони. Ее плечи периодически содрогались от рыданий. Неравнодушный к чужим страданиям, особенно хорошеньких девушек, Эдик не мог пройти мимо. Он подошел поближе.
– Девушка, что с вами случилось? – спросил он как можно более сочувственным тоном, – Почему вы плачете? Как вас зовут?
– Верочка. – Девушка заплакала еще громче. – Я так хотела, чтобы все было хорошо! Я так хотела как лучше! А он…
– А что он? – в какой-то момент Эдику почему-то совсем не захотелось знать "что – он". Но было поздно.
– А он меня убил!!! – девушка подняла голову, и на Эдика уставились нечеловечески-мертвые глаза на грязно белом лице.
Какое-то время выпало из сознания Эдика полностью. Когда он снова осознал себя, он стоял в том же дворе, роняя слезы и слюни разом, и мелко трясясь. А не падал он лишь потому, что за плечо его держал участковый.
– Очнулись, молодой человек? Больше не будете орать на весь район? – участковый явно не понимал, что происходит, но искренне хотел разобраться, – Вы из 28-й квартиры, верно?
– Ве-ве-ве-верочка… – проблеял Эдик, – Он ее убил.
– Верочку убил? – с подозрением переспросил участковый, покрепче перехватывая плечо Эдика.
– Да, худенькую такую. В белом.
– Молодой человек, как вас, Эдуард кажется? – участковый явно что-то начал понимать, – Вы что мне тут голову дурите?
– Ээээ? – Теперь не понимал уже Эдик.
– Того негодяя еще в семидесятом поймали, и высшую меру дали.
– Кому дали?
– Тому, который Веру Пряжкину убил и в мусоре закопал.
– Извините, я наверно заучился. Экзамены, сессия – Эдику уже было все равно, что говорить.
– Где учитесь? ВГИК? То-то у нас такие фильмы снимают, что глядеть тошно, – проворчал участковый, – идите домой и выпейте валерьянку.
Старик сидел в своей одинокой пустой квартире. Сгустились сумерки, но он так и не включил свет. Что происходит? Он был уверен, что ничего подобного уже не случится, но случилось же. Сорок лет прошло, у него совсем не осталось сил. И нет уже никого, кому бы он мог хотя бы рассказать о том, что происходит. Второй раз – это уже не случайность. И совсем другой, не такой как первый. Когда-то их крепко готовили для таких случаев. Опередить, почувствовать противника раньше, чем тот даже подумает, не то, что начнет движение. А теперь он мирный счетовод, давно отвыкший не то, чтобы бегать, а даже быстро ходить.
Он должен найти, пока не стало поздно, пока не случилось непоправимое. Но даже тогда один шанс, пусть всего лишь один, но он есть. Его взгляд переместился на портрет покойной жены.
– Спасибо, Маша, что сохранила. Всю войну, всю эвакуацию смогла сберечь… Вот теперь и пригодилось.
Старик встал, подошел к шифоньеру, достал из глубины завернутый в тряпку предмет, и переложил в карман пиджака.
Глава 4. Ведьмы. Эдик. Сергей.
Московское летнее утро вливалось в открытое окно веселыми криками детей во дворе, периодически перемежаемыми хриплым голосом общественницы Ирины Васильевны, приглядывающей за ними. Лена открыла глаза. Старшая сестра еще спала. Лена умылась, надела халат и отправилась на кухню готовить завтрак. Открыла холодильник, достала яйца, чтобы сделать омлет. Но сразу возникла проблема – в доме не оказалось ни хлеба, ни молока.
"Схожу, куплю – а там и Танька проснется" – подумала Лена. Сестра жутко не любила, когда ее будили.
Лена оделась, спустилась вниз и отправилась в булочную на Таганскую площадь. Еще в дверях она увидела, что ее любимых булочек на прилавке осталось как раз две штуки, и на них нацелился уже какой-то мужчина. Раньше она отнеслась бы к этому с мимолетным сожалением, но теперь было все иначе.
"Это – мое!" – подумала Лена, и мужчина словно промахнувшись, взял рогалик из соседнего отделения. Лена взяла булочки, прибавила к ним батон хлеба и задумалась. А может и в очереди можно не стоять? Она неожиданно ловко вклинилась в очередь прямо перед кассиршей и протянула ей пятьдесят копеек. Кассирша отсыпала сдачу, очередь стояла, будто так было и надо.
Лена вышла из булочной и остановилась. Так может и деньги давать не стоило? И так бы прошло? Кто-то толкнул ее в спину. Лена обернулась, и увидела старушку, похожую на Шапокляк, пересчитывающую монеты в древнем портмоне. Старушка проворчала что-то про молодежь и поковыляла прочь. Лена посмотрела ей вслед и вдруг, неожиданно для себя сказала:
– Да чтоб ты споткнулась на ровном месте!
Старушка сделала еще шаг, потом ноги ее странно заплелись, и она с размаху упала на тротуар. Пряники из авоськи раскатились по сторонам. Старушка с трудом встала, растерянно посмотрела на Лену, и вдруг шустро рванула прочь.
– Так тебе и надо! – злорадно подумала Лена. Она прошла еще с десяток шагов, и ее осенила новая идея. Но ее надо было проверить.
Впереди была лесенка, ведущая вниз, в магазин "Рыболов – Спортсмен", и по ней уже осторожно спускался солидного вида мужчина. Лена подошла поближе. Мужчина открыл дверь в магазин, вошел, но тут дверь неожиданно задержалась в открытом положении, а потом с размаху ударила его по спине. Получив неожиданный пинок, мужчина нелепо растянулся посреди магазина. Продавец бросился его поднимать.
– Да это же отличная шутка! Надо Таньке показать, – подумала Лена.
Она свернула на улицу Володарского, и заняла позицию на лавочке, откуда отлично были видны люди, идущие по улице или выходящие из арки. В следующие полчаса количество мелких происшествий стало принимать угрожающий характер.
– Ленка, вот ты где! А я тебя уже искать отправилась! – появилась из подъезда Таня. – Ты хлеб купила?
– Да на фиг хлеб, ты смотри, что я могу! – ответила Лена. Очередной прохожий уронил сумку и споткнулся об нее.
– Ух ты, а я тоже так могу? – Таня вышла на середину тротуара и оглянулась по сторонам.
Со стороны 26-го дома приближался паренек в очках, пытавшийся на ходу читать какой-то журнал. Несмотря на увлеченность чтением, шагал он прямо и никуда не сбиваясь, видимо сказывался немалый опыт чтения в неблагоприятных условиях. Внезапно он стал забирать левее и левее, затем сделал неловкий шаг с тротуара, плашмя упал на багажник припаркованной Волги, затем вниз на асфальт. Сестры захохотали.
– Нечего смеяться, помочь надо человеку! – послышался строгий голос. Сзади стоял их сосед, отставной полковник дядя Гриша.