"Нью Эйдж так придет, как тать ночью… - подумалось Руди. - Наверно, правы были наши бородатые начетчики. И что мне, экзорцизмом заниматься? Магнитным резонансом пыль из головы выуживать?.."
- Теперь мы - братья, - с надеждой всматривался в него Вит. - Оба наделены особым знанием…
- Ага, братья. Каин и Авель. Я просил об этом? разрешал?.. Ты был болен, я здоров; теперь наоборот. Надо благодарить тебя, что ли? А мне хочется сделать совсем другое.
- Мы стали лучше, вошли в цикл вечной жизни. Вместе на шаг впереди всех, ближе к единому сознанию Вселенной. Можем обращаться к существам другой эпохи, а значит, смерти нет…
- Знаешь, свою методичку озвучивай тем, к кому будешь на Земле ходить. Может, кто согласится нюхнуть праха здешних покойников и поболтать с ними. А с меня хватит, уже насладился. И еще просьба - с недельку воздержись докапываться до меня с братскими чувствами, ладно?.. Иначе я за себя не ручаюсь.
Он отправился в жилую часть, оставив Вита размышлять на складе.
Там же, как стряхнутый с ладони сор, осталась злость. Что толку ее пестовать? Все уже произошло.
И химик с атрофией, как на крючок пойманный проповедниками новой эры, и отчаявшаяся марсианка, пылью чьего персонального устройства Руди надышался, - все это больше печалило, чем злило. Оба они, разделенные вечностью, были жертвами и вызывали сострадание. Даже Вит…
"Жаль, что не могу ей позвонить - в ее время. Утешить как-нибудь. А что бы я сказал?.. Детка, не плачь. Ты не одинока. Мы придем. Видишь голубую звездочку? Сейчас мы бегаем там в виде сурикатов, уворачиваясь от лап ящеров, но мы себя еще покажем. Построим ядерно-электрические движки мегаваттного класса, прилетим сюда и вспомним тебя. Твоя живая частичка будет со мной, во мне. Алло?"
"Кто это?.. Кто говорит? - настороженно, недоуменно отозвалось изнутри. - Я не вижу входных данных. Кто вы?"
От ее слов Руди чуть о порожек не споткнулся.
"О нет, только не это!"
"Я тебе сколько раз говорила - не входи, когда я закрыта!"
"Ох, пронесло… Стоп! Похоже, архив звуковых сообщений. Мудрость головастых марсиан? а все личные мессаги незамужней барышни - желаете?.. Миллионы лет прошли, а отношения как были, так и остались сложными… Надеюсь, Вит, тебе досталась база данных по их бухгалтерии".
Глаз-камеры запечатлели его лицо, закодировали, переслали в колонию. Дальше сигнал ушел на Землю, а там 3D-анализ мимики на имп-компе дал вывод: "Улыбка. Эмоциональное состояние - радость. Ближайший прогноз настроения - позитивный".
* * *
Ровный суточный ритм на экваторе, отсутствие времен года и монотонный регламент сделали свое дело - Руди не заметил, как истек контрактный срок.
Настал сол собираться домой. Еще минус семь кило, потом полгода медицинской реабилитации - как инвалиду! - с постепенным нарастанием нагрузок. Ходьба в экзоскелете, а уже потом визиты, большие покупки и свадьба.
Укладывая личные вещи, он осознавал, что будет скучать по красной планете. Вжился, привык. Даже родная полупустыня Кару теперь станет напоминать ему Марс - тот, который в будущем, с надежным магнитным полем, атмосферой и чахлой растительностью. Или это уже было, в прошлом…
Кроме родных и близких, его ждал Илья Попов. Они списались - чисто по техническим вопросам, разумеется. Надо продолжать знакомство. Бывшие марсианские вахтеры - спаянная команда, знающая, что к чему.
- Те, кто улетает с русскими паромами, - все прибывают без проблем, - твердо заверила Аэлита. - Мы следим, чтобы им никто не досаждал. Нам нужны на Земле свои люди.
- Как внедренные агенты?
- Мы называем их друзьями. Только их - кто жил, видел и понял. Тех, на кого можно положиться.
- Ты точно решил, что останешься? - повернулся Руди к Виту.
- Мы решили, - любимым словом коло подчеркнул химик, взяв Аэлиту за руку. По тому, как эти двое переглянулись, у них царило полное согласие. - Здесь я в безопасности.
- Но ты много заработал, а на Марсе деньги ни к чему.
- Половину отпишу родне, другую - Институту неврологии, пусть учатся лечить людей вроде меня. А я полезней тут, чем там. Если уж строить новый век, то на передовой. Без инструкций из старого мира.
- Ладно, попробуем вам обеспечить крепкий тыл.
Снаружи ждал краулер. Руди дал влюбленным вместе готовить его к рейсу, а сам задержался в коридоре шлюза. Для надписи выбрал ярко-красный маркер.
Десятая смена завершена успешно. Коло - отличные люди, дружи с ними. Попробуй полюбить планету. Ее сны - чудо для тебя, и только для тебя. Она станет родной, ты памятью соединишься с ней, как все мы.
И ниже прибавил, словно завершил молитву –
Это наш мир. Аминь.
Ярослав Веров
Оранжевое небо
Дельтаплан скользил в оранжевом сумраке. Скользил вдоль русла пересохшей Ангарки, покрытого толстым слоем киселя с торчащими из него массивными округлыми валунами, обкатанными за тысячи, а то и миллионы лет. Зима. Пройдет каких-нибудь три года, начнется сезон дождей, Ангарка вспенится, и по руслу помчит неудержимый поток, вздымая высокие фонтаны над прибрежными утесами, наполняя собой необъятный зев Байкала. Но это через три года, а сейчас - туман, валуны и кисель. Молочные реки, кисельные берега, любила говорить мать. Как в сказке. Мы в сказке, сынок, говорила она и иногда напевала, он помнит.
Где-то там, далеко-далеко,
За сплетенными в цепь кольцами горизонтов,
Есть земля, что течет медом и молоком…
Пусть сказка, Егор никогда не возражал старшим. Молочные реки, кисельные берега. Ха! Однако всякая сказка рано или поздно становится былью.
Редкие сполохи в небе превратились в сплошное мерцание, а отдельные раскаты - в негромкий, далекий, но грозный гул. Там, наверху, бушевала гроза. И это не очень хорошо. Гроза - значит снег. Манна, еще одно словечко старших. Снег у них - манна небесная, Егор и тут не против. Манна так манна.
Справа по курсу, в призрачном мерцании электрических сполохов, отсвечивал своими пиками хребет Ермака - изъеденный эрозией, рваный. Прекрасный.
Вот снег сейчас совсем не нужен. Облепит крыло, воткнешься в сугроб. Ежели повезет и сразу не башкой об валун, станешь ждать, когда сядут батареи термака. Или закончится воздух. Что так, что так - окочуришься и помощи не дождешься. Передатчик, может, и мощный, до Базы, может, и достанет, так Батюшка бушует, магнитная буря у него, и продлится суток трое. В аккурат и окочуришься. Нет, не для того дело затевали…
Егор снял руку с трапеции, похлопал по нагрудному карману. Вот она, горошина. А вон наконец и устье, и блестит впереди, окутанная оранжевым туманом, отсвечивающим багровым отблеском грозы, свинцовая поверхность озера. Ткнул пальцем в пульт. Запели электродвигатели, раскручивая кормовые пропеллеры. С легким шелестом складывались сегменты крыла, уменьшая размах, вернее, увеличивая стреловидность аппарата, походившего на летящую задом наперед сбрендившую с ума бабочку. Загудел в лепестках крыла, засвистел в снастях набирающий силу встречный поток.
Подняться метров на пятьсот - радары Базы не засекут, Батюшка славно лютует, да и друг Олег кое-какие меры принял, не хватятся. Повыше надо, потому как поймать пузырь над поверхностью - это сейчас никак не нужно. Это никогда не нужно, а сейчас - ну вот совсем ни к чему. Оно, конечно, зима, пузыри, случаем, выбрасывает нечасто, но не то чтобы совсем не.
Что ж, на скоростомере - двести пятьдесят кэмэ в час, высота пятьсот - значит ждите, буржуины, в гости минут через сорок. И-эх! Что может быть лучше полета над морем? Только полет в космосе. Но это - когда-нибудь потом. Ревет ветер, потрескивают снасти, мерцает небо, и багровые отблески падают на туман, и скорость, скорость… Незваный гость хуже татарина? Гнать раскаленным веником? Или как там… каленой метлой? Посмотрим! И-эх!
Егор невольно сморгнул. А затем сморгнул еще раз. Он уже сбросил скорость, картинка за лицевым щитком, даром что тот оптикоусиленный, вызвала смутное беспокойство. Что-то не так. Ну не мог же он облететь по кругу и доблестно возвращаться домой? Нет, не мог. А значит, чужая База зеркалит нашу один в один. Ничего себе, подарочек. Да вон на берегу купола станции деазотирования, вон сепараторы. Чуть в глубине - куб жилого корпуса, вон электролизная, вон тянутся длинными рядами производственные сектора. А вот и энергостанция - сильно на заднем плане, тоже врезана наполовину в ледяной утес и тоже по виду - плутониевая. И тоководы небось тоже сверхпроводящие. Это что получается - слямзили у нас все буржуины один к одному? Экое инженерное убожество. А что удивляться? Буржуины же. И все-таки как-то оно не по себе. Неправильно.
Егор покосился на левое плечо, на шеврон с эмблемой GazPromSpace, затем на правое. На правом торчал свеженаклееный символ: скрещенные серп и молот внутри алой пятиконечной звезды. Это да, это пусть знают.
- Roger! Unknown board, d’yo hear me? - прорезался сквозь вой помех голос чужого диспетчера.
- Roger! - отозвался Егор и зачем-то добавил на русском: - Принимайте гостей!
Дернул кольцо над головой - над планом с треском развернулось полотнище. Эту шутку придумал Олег, белый флаг, сказал он, универсальный символ мирных намерений. Собьют - и выйдет нам не дружественный контакт, а международный конфликт. Егор не возражал - в особую враждебность конкурентов он не верил, но если другу спокойней, то пускай его, полетаем под белым флагом.
- Okay. - Диспетчер остался невозмутим, можно подумать, к ним с Базы каждый день гости сваливаются. - Sector two, red lights.