Старая няня погибла весьма странным образом. Одна из служанок видела, как старуха внезапно вскрикнула, подняла руки над головой - и тотчас она оказалась объятой пламенем. Приблизительно то же самое рассказывали и о мальчике, доставленном в гарем несколько дней назад. Вероятно, и в остальных случаях пожар начался именно с тех самых людей, которые не выжили: их тела загорелись сами собой.
- Разрази меня гром, если я понимаю, что это означает, - заключил свое повествование Саламар.
- Мне кажется, я понял, - кивнул Конан. От его опьянения словно бы не осталось и следа, хотя всего полчаса назад киммериец был изрядно навеселе. - Ты выяснил больше, чем я рассчитывал.
- Помнишь, мы говорили, что важно понять - есть ли между погибшими нечто общее, - сказал Саламар. Он сделал большой глоток из кувшина, со вздохом обтер рот и продолжил: - Так вот, все они были из разных мест. Вряд ли когда-нибудь встречались в самом Аграпуре. Единственное, что их связывает, - одинаковый и весьма жуткий способ умереть. По-твоему, здесь действует какая-то магия?
- А сам ты как думаешь?
- Думаю, да. Магия. Древняя и весьма могущественная. Магия огня.
- Это не то, что ты имеешь в виду, - сказал Конан задумчиво. - Совершенно не то. Пожалуй, я расскажу тебе, потому что ты отныне - надежный человек.
- Почему это я вдруг стал надежным человеком? - возмутился Саламар.
- Что тебе не нравится? - вопросом на вопрос ответил Конан.
- До сих пор ты считал меня дурачком, которому нельзя поручить и самой малости. Ты наставлял меня так, словно я - глупый ребенок, ты растолковывал для меня очевидные вещи. И вдруг заявляешь, будто я…
- Положим, ты с тех пор сильно изменился, - сказал Конан. - Тебя устраивает подобное объяснение?
Саламар махнул рукой.
- Боюсь, я никогда не успею за ходом твоей мысли. Слишком уж неожиданные повороты она делает. Так что поговорим лучше о другом. Что ты хотел мне сообщить? Мне, такому новому и надежному?
- Магия магии рознь, - сказал Конан с важным видом.
Саламар покраснел и поперхнулся.
- Ты издеваешься надо мной? - прошептал он.
- Я только начал поучение. Перестань наконец считать меня своим врагом! Я ведь могу и рассердиться.
- Я тоже.
Конан покачал головой.
- Я только хотел сказать, что бывают маги, которые только тем и занимаются, что изменяют мир по собственному усмотрению. Им наплевать, если кто-нибудь при этом пострадает. Охота такому магу, к примеру, искупаться в жаркий день - он попросту берет и переносит озеро поближе к своему порогу, А то, что какие-нибудь рыбаки лишаются улова, что при этом перемещении гибнет рыба или, скажем, тонет какой-то незадачливый купальщик, - до этого ему и дела нет.
- Ну, я понял, понял. Таких магов ты ненавидишь и убиваешь везде, где только до них до бираешься.
- Именно. Стрела, выпущенная луком твоих уст, угодила прямо в центр мишени моих помыслов, - сказал Конан и сделал замысловатый жест, который, по его представлению, должен был имитировать "придворные манеры". - Но есть ведь и другая магия. Магия чудесных существ. Положим, единорог. Я никогда, правда, не видел единорогов и ни одного не убил, но все же… Или дриады. Дриад я видел и тоже ни одной не убил.
- Немного однообразно, но в целом доходчиво, - сказал Саламар. Было заметно, что он опьянел и сделался смелее; трезвый Саламар не решился бы разговаривать со вспыльчивым киммерийцем подобным тоном.
- Эти существа не призывают магию себе в помощь, - продолжал Конан. - Они просто являются таковыми, каковыми являются. Они не стараются изменить свою природу, они лишь следуют своей природе… Это ясно?
- Да. Неясно лишь одно: о каком волшебном существе мы говорим с тобой сейчас.
- Ты проницателен. Говорю же, ты изменился - стал лучше. Поздравляю. - Киммериец фыркнул с совершенно серьезным видом. - Я имею в виду феникса.
- Насколько я знаю, феникс - чудесная птица, которая раз в пятьсот лет сгорает…
Конан остановил своего собеседника, подняв палец.
- Она не просто сгорает - она вспыхивает сама по себе. Огонь исходит из ее сердцевины. А затем на том месте, где все произошло, появляется яйцо нового феникса.
- Замечательный, хотя и несколько хлопотный способ размножаться, - сказал Саламар. - Я знаю другой способ. И предпочитаю именно его.
- Время размножаться еще не поспело, - назидательным тоном произнес Конан. - Сперва займемся фениксом. Сдается мне, здесь все не так просто.
- Погоди, - остановил его Саламар. - Сдается мне, все не так просто и с тобой. Откуда ты знал, что встретишь в Аграпуре феникса?
- Думаешь, я здесь неспроста?
- Думаю, да, - кивнул Саламар. - Ты вообще не тот, кем кажешься.
Конан захохотал.
- Ну-ка расскажи мне! Открой свои мысли!
- Выглядишь ты простачком-варваром, громилой с огромным мечом; однако это лишь видимость. Твои цели, твои планы, твои побуждения - все это скрыто. Тебе известно очень многое. Ты умеешь пользоваться своими знаниями - редкое умение: большинство людей либо знает нечто, либо в состоянии нечто сделать; сочетание знания и умения встречается редко.
- Кром! Да я просто живое божество, если тебя послушать.
- Просто не вполне обычный человек, не скромничай, - сказал Саламар. - Если ты предпочтешь не рассказывать, откуда тебе известно про феникса и почему ты очутился в Аграпуре практически одновременно с возгоранием волшебной птицы, - что ж, я пойму. Но сдается мне, у тебя имелись некие причины оказаться здесь, поблизости от странных пожаров.
- Если ты будешь помогать мне и дальше… - начал Конан.
- Нужно же чем-то наполнить бесполезные дни моей жизни! - ответил Саламар.
- В таком случае, слушай…
* * *
В одном из кварталов Аграпура есть странное место: это сад, где нет ни одной постройки. Кому принадлежит сад - неизвестно; он выглядит запущенным, и никто не дерзает входить туда. Колючие кусты разрослись, переплели ветвями все пространство между деревьями. И это не обычные колючки: они впиваются в тело неосторожного человека, поддавшегося любопытству, и срывают целые лоскуты кожи, так что бедняга не знает, каким богам молиться, чтобы унести ноги.
Деревья стоят там голые, без листьев и цветов. На земле, у корней деревьев, растут лишь ядовитые травы, к которым лучше не прикасаться: одного листика бывает довольно, чтобы живое существо упало мертвым, истекая кровавой пеной.
Никто не знает, кому принадлежит этот сад. Никто не задает вопросов касательно него, а ограду предпочитают обходить стороной. И все же нашелся человек, любознательность которого взяла верх над осторожностью. Перебравшись через ограду, он ловко спрыгнул вниз. Человек этот был весьма осторожен и заранее выбрал себе для приземления место, где кустарник рос не столь густо; к тому же он надел кожаные штаны и плотную куртку, так что ядовитые шипы не прикоснулись бы к его телу. Он ожидал чего угодно, только не того, что его встретило…
В мгновение ока все переменилось. Жуткие заросли, где нет места ни для чего живого, каким выглядел участок, если смотреть с улицы, находясь по ту сторону ограды, превратился в ухоженный сад. Повсюду цвели крупные цветы: они свисали гроздьями с ветвей, нежно-розовые, нежно-голубые, филолетовые, белые, они поднимались на гибких стеблях из земли, прикосновение их лепестков было нежным и прохладным.
Деревья, покрытые зеленой листвой, расступались, открывая дорожки, посыпанные желтым песком. Везде на маленьких лужайках, разбросанных по всему саду, стояли причудливые беседки; имелось несколько маленьких прудов, где резвились красные рыбки с пышными хвостами.
И, что самое интересное, внутри ограды сад казался огромным, в то время как снаружи он занимал весьма небольшое пространство.
Конан (разумеется, он и был тем самым бесстрашным человеком, что не побоялся забраться в жуткий сад) осторожно двинулся по дорожке и скоро увидел дворец с яркими витыми башнями и просторными витражными окнами по всему фасаду.
Навстречу ему вышла женщина. Киммериец остановился, рассматривая ее с возрастающим удивлением. Сказать, что она была прекрасна, - значит, не дать и малейшего представления о ее внешности. Она была небольшого роста, черноволосая, очень хрупкая на вид. Ее узкое лицо постоянно менялось: по нему как будто пробегали то свет, то тени. Ее румянец был золотистый, не розовый, а бледность, которая приходила ему на смену спустя всего лишь минуту, - выглядела серебристой, точно запорошенное пеплом зеркало.
Одежда женщины представляла собой длинное просторное платье из красных птичьих перьев.
Конан остановился в нескольких шагах от нее.
- Кто ты? - спросила она тихим, грудным голосом.
Конан молча рассматривал ее.
Она вскрикнула, и в ее голосе зазвенела медь:
- Кто ты такой?
- Меня зовут Конан, - ответил варвар и замолчал, полагая, что сказал все необходимое для знакомства.
Женщина глубоко вздохнула.
- Прошло уже более ста лет с тех пор, как смертный человек решался войти в мой сад…
- В таком случае, уместно ли будет спросить тебя - кто ты такая? - заговорил киммериец.
Женщина побледнела, а затем на ее лицо вернулось золото румянца: она как будто смотрела в огонь.
- Я Бронвэг, возлюбленная Феникса. Мы играем в вопросы и ответы?
- Возможно, - сказал Конан.
- Хорошо, - кивнула Бронвэг. - В таком случае, теперь мой черед спрашивать. Зачем ты забрался сюда?
- Об этом месте говорили в таверне, где я сидел. Мне захотелось посмотреть, что здесь такого происходит. Я ответил на твой вопрос?
- Не трать свое право на вопрос ради такого пустяка…