- Я бы не стал связывать проглоченный амулет и сгоревшие в Аграпуре дома, - сообщил киммериец.
- А кто их связывает, - проворчал карлик, - они не ковры, чтобы их связывать…
Допив вино, Конан бесцеремонно объявил:
- Мы останемся здесь на ночлег. Вероятно, проведем у тебя несколько дней. Нас разыскивает городская стража, так что попрошу тебя, Тульпис, убедительно попрошу - не болтай о том, что нас видел. Иначе в следующий раз я не буду столь снисходителен к твоим слабостям. Человечек ты маленький, а слабости у тебя большие, и, боюсь, рано или поздно они причинят тебе не приятности размером со слона.
* * *
Если Саламар рассчитывал на спокойную жизнь в таверне у Тульписа, вдали от шума и беспокойств, охвативших Аграпур в эти дни, то он сильно ошибся.
После прекрасно проведенной ночи, которую гирканец проспал в настоящей кровати, укрываясь настоящим одеялом и с подушкой, набитой свежим сеном, под головой, Саламар был вынужден вернуться к трудностям и невзгодам.
Началось все, естественно, с Конана. Неутомимый киммериец был на ногах с рассветом и вскоре растолкал Саламара.
- У тебя много дел, - сказал Конан, неприятно усмехаясь.
- У меня? - Саламар сел, сонно потирая глаза. - Для чего ты разбудил меня? Что тебе от меня нужно?
- Я спас тебя из тюрьмы, - напомнил киммериец. - Если бы не я, ты сейчас уже сгорел бы заживо. Или дожидался бы палача, который отрубит тебе руку. Воровать - и то толком не умеешь!
- Я же говорил, что я неудачник, и все мое невезение - от этого предм… кх. - х! - Саламар закашлялся, не желая раздражать могучего варвара.
Конан снизошел к его стараниям не раздражать собеседника и сделал вид, будто не расслышал последнего слова, утонувшего в приступе неистового кашля. Дождавшись, чтобы гирканец успокоился, варвар продолжал:
- Итак, дружище, во г что мне удалось вытрясти из нашего хозяина. Во время каждого из пожаров сгорело по одному человеку. И это, думается мне, неспроста.
- Мы это вчера обсуждали, - зевнул Саламар. - Боги, Конан! Когда ты успокоишься? Я так устал!..
- Ты сидел в тюрьме и ровным счетом ни чем не занимался, - напомнил ему киммериец.
Саламар взвыл:
- Конан! Ты - варвар и убийца!
- Не смею отрицать очевидного. - Конан вздохнул.
- В тюрьме я, позволь заметить, не отдыхал - как ты изволишь выражаться, - а страдал. Это занятие отняло у меня уйму сил. Конан! Пожалей меня!
- Нет уж, - отрезал киммериец. - Ты будешь делать то, что я велю. А велю я тебе следующее. Ты должен обойти все пожарища и поговорить там с людьми. Потолкуй о том, о сем. Расспроси их о разных деталях. Я хочу, чтобы ты узнал как можно больше о погибших. Мы обязаны выяснить, какая существовала между ними связь. От этого многое зависит…
- Я сделаю все, что ты потребуешь, Конан, - заверил Саламар, видя, что спорить с варваром бесполезно. - Ты только корми меня вовремя и объясняй, ради всех благодетельных божеств Хайбории, зачем тебе нужно разбираться в аграпурских пожарах. Ты ведь не метишь на место главного тушителя пожаров в Аграпуре?
Конан сморщился.
- Здесь творится колдовство, я это чую, - сказал киммериец. - Я ненавижу колдунов. У меня от них мороз по коже. Они причиняют бедствия людям… и преследуют меня. И для того, чтобы колдуны начали меня преследовать, мне, заметь, не пришлось ничего глотать, - просто я убил пару-другую этих негодяев, вот они и видят во мне угрозу. Кстати, правильно делают… Такого объяснения тебе достаточно?
- Ну, я ведь понимаю, что всей правды ты мне не скажешь, - обреченно махнул рукой Саламар.
- Правильно понимаешь.
- Хорошо… - Гирканец вздохнул. - Но почему я? Почему ты сам не можешь пойти?
- У меня запоминающаяся внешность, а стражники нас уже разыскивают, - сказал Конан невозмутимо и не без удовольствия отметил, что его собеседник позеленел от страха. - Тебя же они не узнают.
- Я тоже выделяюсь в толпе, - сказал гирканец.
- Ты переоденешься женщиной, вот и обманешь всех.
- Я… не могу. Я все-таки воин. Как мне переодеваться женщиной, Конан! Ты хочешь, чтобы я совсем перестал уважать себя?
- Если я тебя не уважаю, то и тебе подобный подвиг под силу… Какой ты воин? - безжалостно сказал Конан. - Ты вор, и к тому же неудачливый. Сам ведь рассказывал, что изучал жизнь и привычки продажных женщин. Тогда тебе это понадобилось для того, чтобы втереться в доверие к бедной разбогатевшей шлюхе. Теперь воспользуйся своими знаниями ради того, чтобы спасти свою шкуру.
- А я не могу спасти мою шкуру попросту убравшись из Аграпура? - с безнадежной надеждой спросил Саламар и глянул на Конана просительно.
- Нет, - сказал Конан и потрогал большой кинжал, висевший у него на поясе.
* * *
Женская одежда, как выяснилось, вовсе не стесняла Саламара. Собственно, не существовало такой уж непроходимой границей между женской одеждой и мужской, во всяком случае, для гирканца: туника - чуть длиннее, покрывало - чуть более просторное. Не возникло особенных трудностей и с тем, чтобы изображать женскую походку. Нужно было семенить, опустив голову - большего и не требовалось. Молодое смуглое лицо, видневшееся из-под покрывала, большие темные глаза, наполовину скрытые черной тканью, - все это превращало Саламара в "истинную женщину".
Конан, во всяком случае, остался доволен. "Тебя никто не узнает, даже если будет приглядываться, - заверял своего приятеля варвар. - Только будь осторожен: одинокая женщина легко попадает в неприятности. Держись как служанка знатной госпожи, которую отправили с поручением разузнать новости. Не вздумай изображать из себя важную даму! Похитят - не успеешь и глазом моргнуть. А похитители женщин, как правило, не слишком церемонятся. И когда тебя разденут, то обмана не простят. Нет ничего хуже разочарованного насильника. Их фантазии бывают порой изощренно жестоки".
Саламар оборвал наставления киммерийца: - Довольно! Ничего не желаю больше слушать, ни о похитителях, ни о дамах, ни о насильниках! Время от времени мне думается, что ты нарочно надо мною издеваешься. Конан пожал плечами.
- Я всего лишь даю тебе советы. И, поскольку людям свойственно упрямство, трачу время на объяснения - для чего надлежит следовать моим советам буквально. Заодно объясняю последствия…
Саламар махнул рукой и ушел, путаясь в покрывалах.
Конан возвратился к столу и вытащил еще один кувшин с вином, похищенный у хозяина маленькой таверны: тот спал прямо на столе, забравшись на столешницу и свернувшись в клубок между пустыми кувшинами, объедками, об- глоданными костями и плошками, где еще оставалось немного от вчерашней трапезы.
Саламар появился в таверне только под вечер. Конан встретил его приветственным взмахом руки, в которой была зажата гусиная ножка.
- Я оставил тебе самое вкусное, - вместо приветствия пьяным голосом произнес варвар. - Крылышко.
- О. - язвительно произнес Саламар.
- С куском грудки.
- Должно быть, это очень маленький кусок, - заметил Саламар, выпутываясь из своих покрывал.
Конан сделал широкий жест, приглашая его к столу.
- Для тебя - в самый раз. Наш хозяин ушел к себе. Сказал, что не может наблюдать за тем, как я ем и пью. По его словам, каждый мой ужин обходится ему в целое состояние, а две-три полноценных дневных трапезы киммерийца способны разорить любого карлика, особенно скупого и склочного. Ну, это он так говорит. В любом случае, его здесь нет. Ушел страдать в одиночестве. Вероятно, так и зачахнет без нашего дружеского пригляда.
Саламар, в длинной и широкой женской тунике, но без покрывала, бросился к столу, схватил оставленный Конаном кусок печеного гуся и жадно принялся рвать мясо с костей.
- Целый день брожу голодный, - сообщил он с набитым ртом.
- Ты мог бы зайти в какую-нибудь таверну и перекусить, - предложил Конан.
Саламар глянул на него со злым прищуром.
- Не ты ли предупреждал, что одинокая женщина часто попадает в неприятности? Как ты думаешь, подходящее ли место для таковой харчевня?
- Смотря для какой женщины.
- Для такой женщины, как я.
- О! - Конан фыркнул. - Разумеется, ты прав. Молодец, что не забыл моих дружеских советов. Но ты мог ведь купить какой-нибудь пирожок на улице.
- Я не знаю, как во всех этих штуках есть, - зло сказал Саламар. - Покрывало закутывает почти все лицо. Отодвинуть покрывало и явить миру жующий рот? Или сунуть жирную булочку прямо под покрывала и чавкать там, будучи сокрытой от мира? Понимаешь ли, для меня этот вопрос так и остался нерешенным. Я пытался подглядывать за другими женщинами, но ни одна из них, как на грех, не покупала ничего у уличных разносчиков.
- Да, - молвил Конан, - проблема оказалась серьезней, чем я предполагал. Пожалуй, стащу для тебя еще пару лепешек.
- Сделай одолжение.
- И рубленого чеснока.
- Он, должно быть, несвежий, - поморщился Саламар.
- Да нет, я сам его только что нарубил, - сказал Конан. - Мечом. Получилось не очень мелко, зато он совершенно свежий.
- И с шелухой, - добавил Саламар вполголоса.
Результаты его похода вполне удовлетворили
Конана. Пожары действительно вызвали в городе множество пересудов, и среди бесполезных и досужих толков один слух держался устойчивее всех прочих, и его-то принес своему товарищу Саламар.