В общем, надев маску нестойкого в своих убеждениях человека, который подумывает о том, чтобы окреститься, я решил сыграть на психологии митрополита, его природной любознательности и одиночестве. Ведь всем нам, людям, нужен кто-то, кто может нас выслушать и одобрительно похлопать по плечу, и я собирался стать таким человеком для митрополита. Простейший психологический трюк, который священнослужители разных культов используют, общаясь со своими прихожанами. Встреть человека как родного, улыбнись ему, будь для него своим, поинтересуйся его мнением, а затем спроси о том, что лежит на душе, и он перед тобой раскроется, словно цветок под ласковыми утренними лучами небесного светила. Но кто может выслушать киевского митрополита, самого главного христианина на Руси? Есть ли такие люди? Вряд ли. Поэтому я решил быть терпеливым, и наша встреча с Климентом, который принял меня в Софийском соборе, прошла очень даже неплохо и, можно сказать, плодотворно.
Мы много разговаривали о литературе и обсуждали деяния древних полководцев и правителей: Нерона, Марка Аврелия, Цезаря, Святослава Игоревича, Олега Вещего, Юстиниана, Александра Македонского и других знаковых личностей. Затем Климент показал мне библиотеку, которую собрал монах Киево-Печерской лавры Николай Святоша (прозвище, данное ему народом), в миру – князь Луцкий Святослав Давидович. Митрополит поведал о своей мечте написать труд по истории Русской церкви. И всё это время он прощупывал меня, а я, соответственно, его. Он пытался узнать о моих истинных намерениях, а я уводил разговор в сторону и переходил на личность самого Климента. Хвалил митрополита, отмечал его стойкость в вере и учёность, называл его истинным славянином, который противостоит злокозненным ромеям, и интересовался жизнью в Зарубском монастыре, откуда митрополита вытащил в Киев великий князь Изяслав. Таким образом, я искал дополнительные точки соприкосновения с главой Русской церкви, на которые можно было надавить, и вскоре одна из них была найдена.
Эта точка называлась "иудейский вопрос", ибо, как оказалось, Климент Смолятич, такой правильный и добросердечный пастырь, очень недолюбливал представителей этой религии и всё, что с ней связано. А почему, стоит рассказать подробней.
Одновременно с христианством на Русь стали проникать представители иудейских общин, в основном из давным-давно разгромленной Хазарии и их собратья из Малой Азии. Они оседали в крупных русских городах и занимались тем, что умели делать лучше всего, – ростовщичеством. Нужны крестьянам, мастерам, купцам или князьям деньги? Всегда пожалуйста – под ставку в тридцать, сорок, а то и пятьдесят процентов годовых практически любые суммы серебром. А когда должнику приходила пора расплачиваться и он не мог отдать кредит, такой человек лишался всего имущества и частенько вместе со всей семьёй шёл в рабство, а затем продавался ромейским иудеям. Рюриковичей и бояр это, разумеется, не касалось. Поскольку они могли отдариться деревеньками или льготами для людей с пейсами, а вот простому народу доставалось. Ситуация мне знакомая, благо историю знаю неплохо, и подобное, насколько мне известно, происходило не только на Руси, но и по всей Европе, в Азии и даже в далёком Китае.
Мать Климента Смолятича, жена погибшего на границе воина, и сам Клим, ещё мальчишка, тоже были отданы за долги ростовщикам, и вскоре их собирались продать. Но женщине и её сыну, будущему митрополиту, повезло. В 1113 году, тридцать пять лет назад, умер великий князь Святополк, который давал иудеям большие привилегии, и в Киеве на некоторое время воцарилось безвластие. Горожане собрались на большой сход и стали думать, кого звать на княжий стол, а сами Рюриковичи в это время решали спор между собой. Назревала серьёзная замятня, и тут евреи попытались протолкнуть на великокняжеский престол Святополкова сына Ярослава Волынского, но просчитались. Лишь только подкупленный ростовщиками тысяцкий Путята стал выкрикивать имя нового претендента, как народ вскипел, избил его и разгромил двор знатного боярина, который управлял стольным градом. А затем с праведным гневом в душе и дубинами в руках, позабыв о христианском всепрощении, киевляне двинулись в иудейский квартал, освободили всех рабов и пожгли немало чужеземных домов, склады и все синагоги.
Бесчинства продолжались недолго, и, когда горожане немного успокоились, было решено звать на великое княжение Владимира Мономаха. Новый великий князь прибыл в стольный град быстро. Вместе с ним была закалённая в боях с половцами и в междоусобицах дружина и большинство Рюриковичей. Киевляне притихли и стали ждать дальнейшего развития событий. Причём многие считали, что Мономах встанет на сторону влиятельных иудеев. Однако Владимир поступил правильно. Тысяцкий Путята и все его приспешники были лишены своего имущества, а часть из них казнили. После чего евреев, которым дозволили забрать накопленное серебро, изгнали из всех русских княжеств, и они, так же как и их вера, были объявлены вне закона. Правда, небольшая часть иудеев приняла христианство и осталась на месте, но процент кредитования не должен был превышать двадцать процентов годовых, и им было запрещено самовольно забирать людей в рабство. Таким было решение Мономаха.
Что же касается Климента, то вместе с матерью он перебрался в Калугу, где жили их родственники, и прислонился к церкви. Он учился, слушал рассказы своей родительницы, а в храме это дополнялось беседами с учителями, которые клеймили безбожных иудеев позором, и всё это откладывалось в его голове. Поэтому толерантностью и любовью к пейсатому народу митрополит Киевский не страдал. Я такой факт подметил и решил на этом сыграть. Как? Да очень просто. Стал проводить прямые параллели между первыми христианами, которых сама церковь называет иудохристианами, и современными, которые создают Русскую Церковь. А поскольку Смолятич человеком был умным, то сразу понял, куда я клоню, и мои идеи ему понравились.
Ведь что есть христианство в самом начале своего пути? Это секта в иудействе. Появился пророк, который стал проповедовать не то, что требовалось начальникам синагог (евангельское определение), и его распяли. Но у пророка остались ученики, которые уже успели обзавестись собственными последователями, и движение стало набирать обороты и расширяться. Однако среди самих иудеев, которые в большинстве своём не желали впадать в ересь и реформировать религиозный культ, христиан было не очень много, а ярым последователям Иисуса хотелось развития. И тогда часть апостолов, которых возглавили Пётр и Павел, двинули тему, что христианином может стать не только иудей, но и любой язычник. После чего на Соборе апостолов развернулись жаркие споры, порой переходящие в драки. Часть иерархов настаивала на том, что спасённым может стать лишь перешедший в иудейство человек и перед крещением каждый язычник обязан пройти обрезание. Да и после этого он всё равно остаётся инородцем, утверждали приверженцы старины и вспоминали историю своего пророка, которая записана в Евангелии от Матфея. Кстати, можно её привести:
"И вот, женщина, родом Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: Помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: Помоги ей, потому что она кричит нам вслед. Он же сказал в ответ: Я ПОСЛАН ТОЛЬКО К ПОГИБШИМ ОВЦАМ ДОМА ИЗРАЕЛЕВА. Но женщина, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! Помоги мне. Он же сказал в ответ: НЕХОРОШО ВЗЯТЬ ХЛЕБ У ДЕТЕЙ И БРОСИТЬ ПСАМ. Она же сказала так: Господи! НО И ПСЫ ЕДЯТ КРОХИ, КОТОРЫЕ ПАДАЮТ СО СТОЛА ГОСПОД ИХ. Тогда Иисус сказал ей в ответ: О женщина, велика вера твоя, да будет по желанию твоему. И исцелилась дочь её в тот же час".
Подобных примеров в евангельских текстах имелась масса. Поэтому апостолы старой формации настаивали, что вера лишь для одного богоизбранного народа, а все остальные люди на земле псы, которые недостойны спасения и уважения, ибо они презренные гои. Однако реформаторы, которые оказались чуточку сильнее и решили идти до конца, заявляли, что это не верно. Иисус нёс спасение всем, и, дабы облегчить вступление язычников в христианство, необходимо быть более гибкими и подстраивать ритуалы под экспансию. И они оказались настолько убедительны, что в итоге на Соборе была принята резолюция: "Не стоит чинить трудности обращающимся к Богу язычникам, и обрезание делать не обязательно".