Они со Столяровым выпили, потом все трое кое-как расселись по табуреткам, причём Славе пришлось расположиться уже практически в коридоре. Вскрыли две банки свиной тушёнки и ставриду в томатном соусе для Гарина. Наломали кусками хлеб. Перекусили.
- Мы там не пропустим? - спросил Михаил Пельменя.
- Что пропустим? - не сразу понял тот.
- Ну, то, что ждём, - слегка раздражённо сказал подполковник. - Тебе виднее что! Темнило ты сибирское!
- А-а! - сообразил Слава. - Нет, не пропустим. Процесс это не быстрый, чаще, чем раз в полчаса, нет смысла проверять.
- Я не пойму, ты там баню, что ли, топишь? Или у тебя на крыше вертолётная площадка?
- Ни то, ни другое. А вернее сказать, что-то среднее.
- Среднее между баней и вертолётной площадкой? А поточнее сказать слабо?
- Пока слабо, - твёрдо сказал Пельмень.
Столяров неодобрительно покачал головой и поднял стакан.
- Ну, за сильных духом мужчин!
Они чокнулись и выпили, а внимание Олега привлекла полуметровой высоты стопка книжек, сваленных на полу рядом с печкой, которая состояла из распиленной бочки на ножках и трубы, выведенной наружу через дыру в оконной раме.
- Это тоже от дворника сталось? - спросил Гарин, указывая на книжки.
- Нет, это я в соседнем доме насобирал, - пояснил Слава. - Когда мётлы закончились.
Олег вытащил из стопки пухлый серый томик, на обложке которого серебристыми буквами было оттиснуто: "Библиотека приключений". Однако хозяин схрона не одобрил его выбор.
- Возьми лучше Пришвина, - сказал Пельмень. - Он как ольха горит, практически без дыма.
- Да я почитать, - сказал Гарин и встал из-за стола. - Слав, пропустишь?
- Давай, давай, - поддержал его Михаил. - А то ещё надышим на тебя алкогольными парами.
В комнате, сильно вытянутой в длину, разместились круглый стол, кресло, шкаф со стеклянными дверцами и раздвижной диванчик. Если бы не сантиметровый слой пыли на полу и мебели, комната выглядела бы совсем жилой. Олег устроился в кресле и первым делом понюхал книжный корешок. Результат его разочаровал. Запах был совсем не таким, какой он помнил с детства. Книга пахла не уютом и приключениями, а сыростью и гнилью. Уголки переплёта выглядели так, будто их грызли. Гарин вспомнил крысиного волка в подвале детского сада и почувствовал, как заныла рана на бедре. Он раскрыл книжку наугад и прочёл:
"- Да-да, помогите! - прошептала г-жа Бонасье. - Помогите!
Потом, собрав последние силы, она взяла обеими руками голову юноши, посмотрела на него так, словно изливала в этом взгляде всю душу, и с горестным возгласом прижалась губами к его губам.
- Констанция! Констанция! - крикнул д'Артаньян.
Вздох вылетел из уст г-жи Бонасье и коснулся уст д'Артаньяна - то отлетела на небо её чистая и любящая душа.
Д'Артаньян сжимал в объятиях труп".
Читать дальше не было никакого желания.
Олег бросил книжку на пол и достал из кармана КПК. Он выбрал в списке видеофайл, пропустил первую часть с марионеткой-Коршуном и включил воспроизведение с того места, где появлялась Марина. Звук он выключил совсем, потому что голос любимой не давал ему сосредоточиться на собственных мыслях. Гарин смотрел, как движутся её губы, и думал: "Ты не умрёшь! Ты не можешь оставить меня во второй раз! Я уже иду за тобой. Пожалуйста, дождись".
Глава шестнадцатая
На заведующего было неприятно смотреть. Да что там неприятно - просто противно. Низенький, толстенький, голова как арбуз. Единственный чудом сохранившийся пучок волос равномерно распределён по всей лысинке. А противнее всего - бегающие глазки за толстыми линзами в золотой оправе. Хочется сказать им: тпру! Остановитесь хоть на секунду! Ведь десять раз уже всё говорено-переговорено, и по телефону, и так. И бумажки все собраны. И благодарность в пухлом конверте уже перекочевала в карман белого халата. А глазки всё бегают и бегают. И чего им только неймётся? "Вот сейчас опять затянет свою пластинку, - с тоскою подумал Коршун. - Вы не понима-аете…"
- Вы не понимаете, - сказал заведующий, глядя куда угодно, только не на того, к кому обращался. - В Ромашкове - просто психи, а у нас - больные в вегетативном состоянии. Вы знаете, что означает этот термин?
- Знаю. Они - овощи. Чуть лучше коматозников. Они могут двигать руками, ногами, губами и глазными яблоками. А могут и не двигать.
- За ними нужен совершенно особый уход.
- Не волнуйтесь. Они получат всё, в чём нуждаются.
- Они - ваши родственники?
Странный вопрос. Тем более странный, что одного из овощей зовут Гарик Ачикян, а другого - Илья Сысоевич Рудный, и разница в их возрасте составляет тридцать пять лет. Очередная проверка? Сколько можно!
- Нет, - ответил Коршун. - Но мы с ними одно время работали вместе.
- Где?
Значит, всё-таки проверка.
- Не понимаю, зачем вам это. Но хорошо, я отвечу. Мы работали в Лаборатории Автономных Систем при Институте Альтернативных Исследований.
Видимо, название лаборатории было отражено в личных делах пациентов. Бегающие глазки за стёклами очков немного сбавили темп. Однако до полной победы было далеко.
- Вы не понимаете… - снова начал заведующий.
- Я всё понимаю, - сказал Коршун. - Я сам врач. У меня есть методика по лечению таких вот безнадёжных случаев. Я надеюсь, что она хоть немного облегчит существование моим друзьям.
- Так они вам нужны для диссертации?
Коршун глубоко вздохнул и тут же пожалел об этом. Мучительный приступ кашля согнул его пополам. Ответить на вопрос он смог только через три минуты.
- Если вам так понятней, то да.
- Вы можете чем-то подтвердить своё медицинское образование?
- Я не ношу с собой диплом. Как и вы, наверное.
- А в каком вузе вы учились?
- В московском медицинском институте.
- В котором из трёх?
- Во втором.
- Это тот, что имени Сеченова?
- Нет, имени Пирогова.
- А, ну да. И в каком году окончили?
- Послушайте… Посмотрите на меня, пожалуйста.
Бегающим глазкам не хотелось останавливаться. Особенно им не хотелось задерживать взгляд на лице собеседника, и Коршун хорошо понимал почему. Последнюю пару лет он и сам избегал смотреть в зеркало. Оттуда на него обычно таращилось существо, вернувшееся с того света, причём вернувшееся ненадолго.
- Вот так. А теперь скажите, чего вы хотите? Вам мало заплатили? Я могу добавить ещё. Вам мало бумажек с печатью? Вот разрешение на перевод, вот письмо из Ромашкова. Они готовы принять ваших больных. Чего ещё вам не хватает?
Заведующий снял очки, от чего немедленно стал похож на крота, выбравшегося из заплесневелого подземелья на яркий солнечный свет. Он задумчиво пожевал дужку и примирительно сказал:
- Вы сказали "добавить ещё". О какой конкретно сумме могла бы идти речь?
Глядя на его склонённую лысинку, покрытую прической толщиной в один волос, и на пухлые пальцы, перебирающие купюры, Коршун очень жалел, что не может пристрелить этого идиота. Насколько всё было бы проще и правильней. Но пока что шумиха была ему совсем не нужна.
Получив прибавку, заведующий совершенно успокоился, даже повеселел и сам вызвался довезти до ворот каталку с одним из больных. Вопрос, который он задал после того, как они выбрались за территорию больницы, был продиктован скорее любопытством, нежели заботой о своих подопечных.
- Вы собираетесь перевозить пациентов на грузовой "газели"?
- Не волнуйтесь, - сказал Коршун. - Внутри машина оборудована не хуже, чем карета "скорой помощи". Оставьте каталку здесь, дальше мы справимся сами.
- Хорошо. До свидания. И последний вопрос, если позволите.
- Ну?
- Что у вас с голосом?
- А вот это уже совсем не ваше дело.
Заметив их приближение, водитель "газели" бросил на капот газету, которую до этого читал, и распахнул задние дверцы. Он посмотрел на неподвижных пациентов, потом на грязный пол машины и неуверенно спросил:
- Что, прям так и грузить?
- Да. Прям так и грузите, - устало ответил Коршун.
- А они не того? Я в смысле, их не растрясёт по дороге?
- Вы, главное, довезите их живыми. Остальное - моя забота.
В Ромашкове заведующей была женщина. Она тоже носила очки, но её глаза не бегали, а смотрели на собеседника спокойно, даже нагло. Коршун не в первый раз общался с заведующей и знал, что алчность в ней давно победила подозрительность. Хотя, видимо, всё-таки не до конца.
- Вы приготовили всё, как я просил? - уточнил он.
- Да, - ответила стерва в белом халате. - Пациенты ждут вас в телевизионной. Так мы называем комнату отдыха.
- Все шестнадцать?
- Да. Вы сказали, что вам хватит четверти часа.
- Вполне.
- И ещё. Я хотела бы присутствовать на вашем занятии.
- Это исключено, - жёстко сказал Коршун. - Я совершенно не готов к публичной демонстрации моей методики.
- Я умею хранить секреты. И у вас уже была возможность в этом убедиться. Мною движет простое любопытство. - Заведующая попыталась улыбнуться, но попытка вышла неубедительной. - Я просто не представляю, как может выглядеть сеанс групповой терапии у пациентов, чьи психические и физические состояния настолько варьируются.
- И тем не менее мой ответ - нет. Извините. Это не вопрос доверия. Просто я… немного суеверен.
- Но… - не спешила сдаваться она. - В любом случае прямо за дверью будут дежурить два санитара и медсестра. И если что-то пойдёт не так…
- Не волнуйтесь. Теперь всё пойдёт так.
- Мы всё равно будем следить за ходом эксперимента.
- Это ваше право.