- Ты просишь невозможного. Я просто проведу обследование, а там посмотрим. Никуда не уходи.
Двери распахнулись и захлопнулись со звонким лязгом.
Куля опустился на кушетку, уронив голову на грудь.
Комната оформилась перед глазами, как внезапно всплывшая картинка на экране монитора. Четкая и ослепительная.
Лампа покачивается над головой, как маятник, и будто бы гипнотизирует. Подо мной - больничная кровать. Руки лежат, словно прикованные к ней, по телу разливается приятное тепло. Веки слипаются и хочется уже захлопнуть их, но какая-то часть сознания не хочет, чтобы я снова "отключался".
В воздухе витает запах химии и больничных препаратов. Над ухом шаркают шаги, доносятся глухие голоса. Кто-то ходит рядом - человека три-четыре.
Я ловлю себя на мысли, что совсем их не боюсь. Не знаю, может, мне вкололи что-то, но на душе удивительно спокойно. Напрашивается только один вопрос: где Куля?
Последнее, что помню, - как он тащил меня в медицинский центр. И что? Он его нашел? Или военные все-таки поняли, что я укушен, и перехватили Кулю до того, как он дошел?
В кисть вонзается игла, и на секунду руку обжигает боль. Шприц наполовину заполняется бордово-черной кровью, и игла выскакивает из запястья.
Боль. И легкое покалывание в кончиках пальцев.
Надо мной склоняется чье-то лицо. Впервые его вижу.
Мужчина средних лет с маленькой бородкой и прилизанными волосами смотрит на меня непонимающе и хмурится - лоб покрывается морщинками, губы изгибаются кончиками вниз.
Мимо проплывает девичья фигура в белом халате, волосы заплетены в косу до самой поясницы. В руках звенит поднос с какими-то пробирками и медицинскими приборами.
Губы бородатого шевелятся:
- Наташ, скажи, что у меня галлюцинации. - недоумевающий скрипучий голос. - Какого лешего он до сих пор живой?
- Борис Иванович, пульс очень слабый, - механический женский голос. - На лицо все признаки заражения, но он не обращается. Не знаю, почему, но с этим парнем что-то не так.
Бородатое лицо отходит в сторону и пропадает из поля зрения.
Что со мной не так? И где я? Кто все эти люди?
Прежде чем догадка прыгает в сознание, мир начинает угасать. Чернота сгущается и пожирает свет, что льется из горящей лампы.
Тьма.
Густая, беспросветная.
Я в ней тону, как муха в клейких массах. Барахтаюсь, беспомощно размахивая руками, а потом меня засасывает еще глубже.
Вот так, согнувшись на кушетке, Куля просидел сорок минут. Очнулся лишь, когда услышал оглушительный хлопок двери. Мальчишка вскинул голову, поморщился и огляделся.
Кригер вышел мрачный и сосредоточенный. Лицо его заметно почернело и за это время будто бы состарилось на десять лет. Глаза заплыли, щеки похудели, лоб покрылся сеточкой морщин.
- Тебя как зовут? - оборонил "профессор" сухо.
- Куля.
- Что за имя идиотское такое? - Кригер недовольно дернул подбородком. - Родители так пошутили?
- Сирота я, - сказал тот, ни капли не обидевшись. - А вообще меня Никитой звать. Кулемин Никита. Куля - это прозвище. С детства приелось.
- А его? - он кинул взгляд в сторону двери, за которой находился Ваня. - Твоего друга?
- Ваня… Иван Лихницкий.
- Уже лучше, - кивнул Кригер. - А лет ему было сколько?
- Семнадцать, как и мне. А почему вы спрашиваете?
Куля попытался перехватить напряженный взгляд "профессора", но тот ловко отвел его в сторону. Потом прошелся в середину комнаты и сел за стол.
- Умер твой Ваня. Пять минут назад.
Куле словно кипятком в лицо плеснули. Он подпрыгнул на кушетке, выпрямился и едва не рухнул. Сердце от натужного удара чуть не прорвало грудную клетку и заколотилось, точно заведенное.
- Да успокойся ты! Присядь.
- Не верю я! Вы лжете!!
- А с чего бы это вдруг? - брови "профессора" взметнулись вверх. - Сядь, говорю! Не все так просто.
Куля глубоко вздохнул, но так и не заставил себя сесть.
Кригер впервые посмотрел ему в глаза - и в них отчетливо просматривалось сожаление. Похоже, не такой уж он и циник. Есть в нем что-то человеческое.
Куля стиснул зубы и смахнул нахлынувшие слезы.
- Есть и хорошая новость, Никита.
- Какая? - Куля встрепенулся, но в груди колоть не перестало. - Какая может быть хорошая новость, если Ваня мертв?!
- В его крови я обнаружил удивительный фермент, который помогал ему бороться с вирусом. Не знаю, как, но это вещество за несколько часов уничтожило заразу и не дало ей рассосаться в организме.
Куля косо глянул на "профессора". Все это звучало не столько абсурдно, сколько малоутешительно.
- А отчего тогда он умер?
- Банально, но у твоего приятеля остановилось сердце, - Кригер опустил глаза. - Видно, организм переносил тяжелую нагрузку и в конце концов не выдержал. Даже дефибриллятор не помог.
Куля почувствовал, что цепенеет. По щеке скользнула жаркая слеза и капнула на воротник рубашки.
Постояв в молчании минуту, он опустился на кушетку и поджал колени.
- А что это за фермент такой, вы разузнали?
Кригер покачал головой.
- Если бы. Твой друг был уникальным случаем. В моей врачебной практике это впервые.
Куля только отмахнулся:
- Уникален, бла-бла-бла… а толку-то? Какая, на фиг, разница, если Вани больше нет? Какой толк от этого фермента?!
Куля не заметил, как сорвался. Внутри все закипало от обиды, боли и отчаяния. Зачем они сюда так долго шли, терпели чокнутого батюшку и отбивались от ублюдков-мародеров? Чтобы все старания пошли коту под хвост?!
- Перед смертью я взял у Вани двадцать миллилитров крови, - сказал Кригер. - Значит, образец фермента у меня. Из него получится изготовить вакцину, которая могла бы излечивать зараженных.
На миг Куля подумал, что ослышался. Он посмотрел на Кригера сквозь пелену, застлавшую глаза, поморщился и вскинул голову.
- Вы шутите?
- Нисколько, - тот посерьезнел. - Если фермент "ужился" в организме Вани да еще и уничтожил вирус, он подействует и на других укушенных, если вводить его искусственно.
- И зомбаки смогут обратно превращаться в людей?
- Не факт, но тех, которых только укусили, можно будет вылечить, - уверенно сказал "профессор". - Если правильно подобрать компоненты, через месяц-другой я смогу разработать формулу идеальной вакцины.
Куля с недоверием воззрился на "профессора".
- С чего вы взяли, что она будет работать?
- Будет еще как, поверь моему опыту! - на губах Кригера расцвела самодовольная улыбка. - Хочу назвать эту вакцину препарат Лихницкого. В честь твоего приятеля. Ты же не против?
Куля покачал головой. Он до сих пор не мог поверить в то, что все, что говорит профессор, правда. Получается, они не зря проделали такой тяжелый путь? Не зря Ваня так долго мучился, не зря Куля привел его к "профессору", не зря оттягивал его мучительную неминуемую смерть!
- Не напрасно, - еле слышно шепнул Куля.
- Что? - Кригер вскинул брови и взглянул на мальчика.
- Он умер не напрасно. Перед смертью Ваня что-то говорил о смысле жизни. Что не хочет умереть бессмысленно… А теперь, выходит, смысл есть. Еще какой!
- Вот именно! - Кригер всплеснул руками и сложил локти на стол. - Представляешь, сколько зараженных можно будет вылечить? Эта вакцина станет мировым открытием!
Куля тяжело вздохнул. Казалось, нужно было радоваться, но мысль о создании вакцины не укладывалась в голове. До сих пор это казалось чем-то нереальным, неосуществимым. А теперь профессор в шаге от успеха, остается только поработать над ферментом и с умом его использовать.
- Препарат Лихницкого, - Куля попробовал слово на вкус. - А что? Звучит.
- А я тебе о чем? - кивнул Кригер. - Вот увидишь, эта вакцина спасет миллионы жизней. Осталось только запустить ее в производство, чем сейчас я, кстати, и займусь.
Кригер встал из-за стола и, не прощаясь, вышел в операционную.
Апрель-Май 2013 г.
Антон Текшин
У НЕМЕЗИДЫ СЕГОДНЯ ВЫХОДНОЙ
За день крыша ангара нагрелась, словно противень в духовке. Мы лежали на ней уже второй час и вот-вот собирались покрыться золотистой корочкой. - Ты изувер, - тихо прошептал Калина, качая головой. - Лучше уселись бы на погрузочном кране, в тенёчке…
- И в случае чего прыгали оттуда вниз головой, - возразил я. - Там подъёмная лестница простреливается со всех сторон, а внизу, вдобавок, ещё и бетонный пустырь.
- Да-да, пути отхода - наше всё, - проворчал парень. - Но ещё полчаса и разгрузка приплавится намертво, будешь отдирать меня вместе с куском крыши.
- Не беспокойся, столько не просидим. Труби нашим, чтоб немедленно закруглялись.
- Ты что-то почувствовал? - встрепенулся Калина, вытаскивая рацию.
Я неопределённо покачал головой и снова начал просматривать внутренний двор через оптику. Грузовые контейнеры, ящики, бочки… В этом лабиринте легко заблудиться и стать чьим-нибудь обедом, но ради хранящихся здесь, по сегодняшним меркам, богатств можно было и рискнуть.
Наблюдение принесло плоды - между двумя дальними контейнерами мелькнула неясная тень.
- Движение на десять часов, - тут же среагировал Калина.
- Вижу.
В воздухе медленно разливалось звенящее напряжение, ещё не опасность, но первый звоночек, бьющийся в подсознании. До общего перезвона лучше не доводить.
Тем временем из-за груды гниющих поддонов показались две фигуры, осторожно водящие стволами автоматов по сторонам. Оружие, как и полагается, с глушителем, дорогая экипировка, за плечами внушительные рюкзаки.