- Порядок, старшой! Прибавь шагу, мигом сцапаем.
Вспыхнули огоньки лучемётов, зажглись датчики бомбовых стволов. Пилот хищно оценил уличный пейзаж, наметил цели и - аахх! - ударили по домам первые бомбы. Полыхнул огонь, поднялись облака дыма. Лобовая сирена утробно завыла, лучом звука насылая страх и слабость на метавшийся впереди скот.
Гнать их! гнать и брать!
С началом пугающих звуков веселье на сарцинских улицах стало стихать. Встревоженные люди вслушивались в грозный шум и глухие взрывы. Затем - паника. Повсюду визг и крики. Мостовая выгибалась под ногами, её толчки сбивали навзничь. Гуляк качало, словно в шторм на палубе. Вот - стены валятся, крыша осыпается ранящим дождём черепиц, и над развалинами вырастает бронзовое чудище.
"Ууумм, уууммм, ууумм" - мычание машин-гигантов перекрывало вопли кипящей толпы. Следом, как порыв ветра, нёсся воющий, тоскливый стон. Он сжимал сердце, вселял бессилие и мутил разум.
Сама величина и мощь ногастых чудищ наводила на людей столбняк. Шагая, как слоны, броневые "раковины" расправляли гибкие консоли лучемётов. Шипящие лучи сразу принимались жечь дома, превращая улицы в западни - справа, слева пожар, ахают стволы, ядра пробивают стены. С грохотом рушатся дома, заваливая подворотни - куда бежать?
Толпа хлынула прочь. Сталкиваясь водоворотами на перекрёстках, вливаясь во дворы, она топтала упавших, шарахалась от беспорядочно несущихся мотокарет и конных экипажей.
Мычащие звуки не смолкали. На гребнях "раковин" вспыхивали огни-сигналы.
- Внимание, седьмой, табун ушёл влево, во двор. Запру их там - бери, они твои.
Грррах! Надвратная арка упала в огне и дыму, столбы повалились - выход отрезан. "Раковина" с параллельной улицы свернула, снесла ворота, разбив боками стены домов.
- На ловцах, не зевай! за работу! - Для острастки пилот провёл лучом вокруг сбившихся, оцепеневших в ужасе людей. Бронеход повернулся к ним бортом, из открывшихся дыр пучками выхлестнулись тёмные жгуты-щупальца.
- Выбирай верней, соседу не мешайся. Живей, живей - улица ждёт!
В толстых - с руку - гибких жгутах была дьявольская сила. С проворством змей они обвивали девушек, отрывали от земли и втягивали в "раковину". Отчаянные крики, жертва бешено извивается - и пропадает в черноте дыры. Там витки жгутов разжимаются. На тело снизу, как чулок на ногу, натягивается тугой мешок. Охваченная эластичной оболочкой добыча дёргается в лапах механизма, а тот ставит её в плотный ряд таких же каучуковых личинок.
Набитые плотно, словно рыбки в консервную банку, они думали, что больше не увидят ни родных, ни солнца. Их догадки были верны.
- Одна кабина полна. Класть во вторую?
- Свернуть ловцы, - велел пилот. - На площади улов богаче, выбор лучше.
Там, куда ещё не достали лучи и ядра, народ сновал и разбегался. Одни - сломя голову неслись в дом, захватить деньги, увести близких. Другие - к вокзалу, в слепой надежде сесть на поезд. Третьи - в порт, где суда и лодки, это спасение.
Ту-у! ту! неслась компания в мотокарете, когда гудком, когда выстрелом расчищая дорогу. Их пытались остановить, вопили: "Возьмите нас! сто златок! двести!" - но водитель гнал, насколько позволяло давление в цилиндрах. Сзади шоффёр шуровал как заведённый, ежесекундно рискуя взорвать котёл.
Справа, слева - всюду гудело бычье "Уууммм, уууммм, уууммм". Разгорались быстрые пожары, звучали скрежет и уханье обвалившихся стен. Со стороны Сардинской цитадели донеслись глухие выстрелы - пухх! пухх! - раздался треск картечниц. Наконец-то пришла в себя и заработала армия.
Бронзовые громадины на кольчатых ногах, восставшие из-под земли в десятках мест, действовали точно и расчётливо. Часть бронеходов - грузные, с пузатыми боками - создали кольцо оцепления, сгоняя людей к площадям. Узкие, быстрые, хорошо вооружённые машины образовали заслон между цитаделью и охотниками. Погромная работа шла по плану - в первую очередь сжечь телеграфные линии, вышки световой сигнализации и вокзал с его путями.
А вот порт оказался крепким орешком.
Крепостные пушки были отнюдь не бутафорскими, а их толстостенные капониры луч не брал. Помня о соседстве кратера, военные готовились к сражениям и укрепляли цитадель - оказалось, не зря. Но подкопа прямо к городу не ждал никто.
Суетились расчёты. Компрессоры гонят к орудиям сжатый воздух, канониры вставляют в казенник стофунтовый снаряд. Взят прицел, вентиль открыт - ба-бахх! - бомба унеслась. Среди пылающих чёрных домов с грохотом взлетает сноп огня. Чудо-юдо кренится и падает набок, взмахивая жгутами и слепо рассылая режущие лучи. Артиллеристы метили в ползущие над крышами гребнистые горбы.
Под канонаду в порту грузились на всё, что может плавать. Буксиры надрывались, вытягивая на внешний рейд парусники.
Здесь наживались на беде. Город торгашей иначе не умеет.
- Четыреста златок за место. Не торгуюсь. - Чернобородый шкипер поглядывал в сторону города, где среди пожарищ гремели разрывы снарядов и сверкали жёлтые лучи. Матросы с ружьями наперевес следили, чтобы никто бесплатно не пролез на борт.
Искристое веселье праздника сменилось огненным адом. Те, кто недавно пил, плясал и целовался, теперь - как погорельцы, оборванные, с глазами сумасшедших, - умоляли везти их в безопасное море.
Нет больше надежды на земную твердь, из неё лезут чудища. Чему теперь верить? Среди бежавших из города сбивчиво рассказывали - мэр махал руками перед чудом-юдом, кричал: "Вы нарушаете сделку! соблюдайте договор!" - и его надвое рассёк луч.
Всё - сон, всё - наваждение. Трижды прав Бахла Прозревший - мир соткан из обманчивых грёз. Рассеялся, растаял сладкий сон, открылась кошмарная, горькая явь.
Шкипер торопил, похаживая вдоль фальшборта:
- Мы отплываем, думайте скорей.
Растрёпанный, без шляпы - высокий мужчина в порванном сюртуке высыпал златки в руку заплаканной даме, а шкиперу крикнул:
- Барыга! пусть тебя похоронят на эти деньги!.. Эй, кто стрелять умеет - за мной! берём шлюпку, плывём в крепость - там нужны солдаты. Ну? здесь что - одни трусы?
На его клич отозвались - отдышавшись после паники, кое-кто вновь обрёл мужество. Даже матрос, поколебавшись, плюнул шкиперу под ноги и сбежал по сходням на причал. Хозяин рявкнул вслед:
- Верни ружьё, оно моё!
- Отними, - ощерился матрос, повернув ствол на шкипера. - Я сардинец!
- Ты уволен. За ружьё заплатишь по суду.
- Если будет кому судить, - отозвался тот через плечо, и смельчаки ушли.
Вскоре судно, отвалив от причала, удалилось в ночное море по лунной дорожке.
- Вот! - воскликнул пилот. - То самое здание, точно по карте. Крушим?
- Ни в коем случае, - одёрнул его командир десанта. - Сначала мы должны взять сокровище. Бойцы! - Он обернулся к десантникам в тесной кабине. - Все помнят устройство дома?
- Да, господарь.
- Помните, где лежит сокровище?
- Да, господарь.
- Идите и возьмите. Когда доставим в стан, всему отряду - воля. Вперёд!
Машина подошла вплотную к музею. Её механические ноги подогнулись, корпус навис прямо над мостовой. Часть днища "раковины" опустилась, словно аппарель, и бойцы быстрой цепочкой заспешили наружу, с оружием наизготовку.
Особое задание, не шутка! Десантникам пришлось вдесятером набиться в малый бронеход, где мест едва хватает экипажу. Отвлекаться на разгром города запрещено, ловить рабов - тоже. Главное - задание. Правители стана твёрдо велели: войти в дом, забрать сокровище и возвращаться под землю.
На входе господарь заметил непорядок - дверь сбита с петель, доски разломаны. Однако люди поверхности прытки на грабёж! Чуть пошла неразбериха, сразу объявились мародёры. Но в ячейку-хранилище им не проникнуть. С ломиком против железной двери - куда там! её только резаком осилишь.
Отряд стремительным ручьём втянулся в здание. Пилоты и биомеханики остались ждать в машине.
Шло время. Над городом гудела перекличка бронеходов, гремели взрывы, взвивались языки пожарищ. Пилот поворачивал камеры обзора, просматривая улицу; напарник нервно водил туда-сюда рукоять управления огнём.
- Скоро они там?..
Вот - две фигуры выскочили из двери, нырнули под "раковину", ноги затопали по трапу.
- Взяли? - Пилот повернулся вместе с креслом, увидел смуглого чужака с нацеленным пистолем; потом всё погасло.
- Готово, господин Мосех! - выкрикнул один из "пиратов", сбежав с трапа, когда живых на бронеходе не осталось.
Алый Шарф вышел не спеша, как-то по-хозяйски осмотрел чудовищную машину, присевшую на согнутых ножищах. Следом уцелевшие "пираты" волокли девицу, от зрелища бойни в музее почти потерявшую рассудок. За ними плёлся худой парень, вытирая окровавленную саблю.
- Ходячая смерть… - проговорил он, с невольным страхом глядя на "раковину". - Что теперь?
- Наша карета, - показал Мосех на бронеход. - Садимся и едем.
- А кто поведёт?
- Я.
Довольный собой, он - в который раз, - словно совершая некий обряд, приложил ко лбу тот трофей, ради которого столько людей лишились жизни.
Пепельно-золотистый металлический предмет величиной с ладонь, похожий на сектор кольца, с выгравированным черепом. В голове Мосеха вновь раздался ровный женский голос, размеренно повторивший одну за другой несколько фраз на неизвестном языке - но Мосех понимал каждое слово.
Он был безмерно горд: "Да, Царь-Бог, повелитель мой, я добыл реликвию. Какой награды я достоин?"
У высочайших персон много врагов.