- Тогда пусть он призовет ангелов. - Голос аббатисы дрогнул. - Иначе завтра мы будем в костре, живые или мертвые.
- Небо молчит. - Коменданту горько было произнести это, но он не посмел обманывать сестру ложной надеждой. - Брат Динц все испробовал, много молился, но слышал лишь какие-то неявственные, угрожающие звуки…
- Неужели мы так грешны, что недостойны ответа? - Опытная, прожившая большую жизнь сестра была близка к отчаянию.
- …и эти звуки не с неба, - выговорил комендант самое трудное.
- Они… из тьмы?
- Брат Динц, выйдя из забытья, сказал: "Дальше, чем небо. Глубже, чем тьма".
- И с ним говорили оттуда? Кто? - Аббатису стал охватывать страх, граничащий с запретным наслаждением - страх, знакомый всякому, кто в молитвенном экстазе прикасался к небесам.
Почти шепотом комендант отозвался:
- Нечто, одетое в лед и железо.
- Если… если оно отвечает - пусть поможет нам. Во спасение праведных ничто не может быть нечистым!
- Брат Динц говорил: "Хуже, чем царь тьмы".
- Пусть зовет! - Она торопливо осенилась.
- Я такой помощи не приму. Лучше пасть в бою. С мечом в руке, с молитвой на устах…Разве не так нас учили?
- Я тоже останусь, - гордо выпрямилась аббатиса, - хотя могу уйти. Со мной семь сестер, способных подниматься - каждая возьмет двоих… если не слишком тяжелы.
- Значит, ваш долг - подняться с ними вместе. Еще две спасенные души.
- А вы?
Комендант понял, что она хочет унести его. Лично его.
- Я выйду против черных. Надо ударить на их позиции раньше, чем начнется канонада. Если затемно пробьемся, сможем рассеяться в лесах. Хотя бы часть уцелеет. А в стенах форта - нам всем могила.
Леса Кивиты, густые и влажные - гибель для чужаков, родной дом для туземцев. С проводниками-кивитами здесь не пропадешь.
- Я хочу сама говорить с братом Динцем.
- Извольте, сестра. Если только он в состоянии беседовать…
- Что, болен?
- Он испытывает на себе зелья. Настои трав помогают говорить и слышать дальше… но порой от них он бывает как помешанный.
Аббатисе повезло. Молодой брат-сержант еще не принял свое снадобье и был в здравом рассудке. Карие глаза миндалевидные, типично кивитские, а простецкое скуластое лицо напоминало рыбаков из устья Гура - парней, которые могут поделиться с неудачником своим уловом, но могут и выставить ложный маяк, чтоб поживиться плодами кораблекрушения.
Хотя сержант держался молодцом, опыты с зельями на нем сказались - лицо унылое, осанка утомленная, глаза запавшие и тусклые.
- Благословение грома небесного с вами, добрая сестра.
- Свет молнии между нами, - поцеловала она сержанта, как велит устав. - Что это, брат, - твоя родня? - улыбнувшись, аббатиса кивком указала на пару кивитских ребятишек, похоже, брата с сестренкой. Те прятались за Динца.
- Просили пить, - пожал он плечами. - Как не дать?
- А что же самому останется? Ты занят важным для братии делом…
- Я пью не воду, - указал сержант на бутылку с болотно-зеленым настоем.
- Это и есть ключ от неба?.. - Она с недоверием понюхала зелье. - Ужасно. С великой жажды - и то бы не выпила. Могу ли я присутствовать, когда ты будешь… говорить?
- Если вам угодно. Предупреждаю - моя речь может быть очень грубой.
- Так водится у вещателей?
- Нет. - Сержант смущенно покосился на старшего. - Дело в том, что…
- Черные вышли на связь? - подался вперед комендант.
- Да, блаженный брат. Один, по имени Раскат, пытался совращать меня.
- Много предлагал за измену?
- Кавалерское звание, пятьсот червонцев, табун коней, поместье, двух наложниц…
- Воистину, патриарх щедр! - Комендант с отвращением сплюнул.
- …и еще я должен был зарезать вас, блаженный брат.
- Как же ты ему ответил?
- Здесь благородная дама, я не могу повторить.
- Доставь мне удовольствие, сержант. - Аббатиса ласково притронулась к его руке. - Я желаю знать, получил ли Раскат то, чего заслуживал.
- Цыц! - Сержант прогнал детей, откашлялся и, глядя в сторону, скучным голосом проговорил свой ответ. Сомневаться в точности не приходилось - память у вещунов превосходная. Монахиня с ирисом на груди довольно жмурилась и смеялась, не разжимая губ.
- Ах, какой слог! Какие точные слова!.. Ты достоин награды, сержант.
- Увы, брат, я лишен возможности сделать тебя кавалером - орден распущен, капитула нет, - сожалел комендант. - Но бог свидетель, - поднял он руку, как для клятвы, - на капитуле мой голос - в твою пользу! Дворянство заслужено тобой по праву чести и верности.
- Подтверждаю здесь, - наклонила голову аббатиса, - и повторю устно или письменно, что речь брата-коменданта целиком правдива. Пока же могу предложить лишь свою слабую помощь… Травы и зелья, собранные сведущими сестрами - все в твоем распоряжении. Если они пригодятся, значит, мы трудились не зря. Я пришлю к тебе сестру-травницу… А сейчас приступай к вещанию. Если услышишь Раската - выругай его как следует.
- Премного благодарен, - поклонился сержант, румяный от волнения. - Да славится имя светлейшей Девы-Радуги…
Он взял со стола массивный стальной шлем - в таких головных уборах с ременными подшлемниками и войлочными прокладками воины-меченосцы некогда шли на штурм кивитских укреплений, когда со стен летели камни и копья.
Монахиня в лиловой рясе замерла. Наигранная, нервная веселость покинула ее; настало время таинств. Что для одних - защита от вражеских снарядов и клинков, для других - врата в мир далеких голосов… быть может, лестница в небо… или гибельный провал в темное царство… Куда он пошлет свой зов? кто ему ответит?
- Слушайте… слушайте меня, - нерешительно начал он, застегнув подбородочный ремень. - Говорит сержант Динц из Ордена меча. Я в форте Скалистого мыса, на восточном берегу Кивиты. Мы осаждены войском Тайного ордена. Если кто-нибудь слышит меня, ответьте…
Ни единого голоса. Лишь далекий, мерный шум, похожий на звук прибоя.
- Кто-нибудь слышит меня? Ответьте…
Никого. Даже соблазнитель Раскат снял шлем, вышел из сферы голосов.
"Если бы он подслушивал, я бы его почуял".
- Кто-нибудь… Вы меня слышите?
Безмолвие вокруг на сотни миль. Один шорох невидимых волн.
Все вещуны-меченосцы - молчат. Схвачены черными. Убиты в бою. Покончили с собой, как брат из Трех Щитов.
За волнами шума послышалось слабое, невнятное слово - и погасло. Сержант напрягся, пытаясь его разобрать - не успел.
"Кто это?.. Черные? Донеслось из-за моря? из Вея прилетело? у вейских царей тоже есть вещатели…"
Вновь тишина, нарушаемая только шипением и шорохом. Он закрыл глаза.
- Вы меня слышите?
Сержант с болью ощутил себя одиноким, говорящим среди беспредельной немоты. Кивита с ее поселками, монастырями, портами, плантациями - на самом деле не населенный полуостров, а лесная пустыня, безлюдье гор и озер, на краю которого сидит единственный человек и зовет, безнадежно зовет - последний голос вымершей земли…
- Поговорите со мной, кто-нибудь. Пожалуйста. Ради бога.
Схватив бутылку, он торопливо сделал несколько глотков. Аббатиса стиснула пальцы - похоже, сержант решился расширить слух и речь куда-то далеко, за пределы дозволенного.
- Вы слышите?
В глазах начало мутиться, темнеть. Фигуры коменданта, монахини стали расплываться, словно их рассеивало ветром. Каменные стены кельи просвечивали, как стекло. Затем растворились стены форта, но берега и леса за ними не было - голая земля, серое небо без солнца, пыльная буря. Ветер нес тающие крики, длинные стоны, исступленные вопли.
Вдали - где, сержант не мог понять, - появилась выпуклая громада, висящая посреди ветра. Лед и железо, холодная глыба.
- Опять? - раздалось из нее удивленно. То был не голос, а дуновение, похожее на вздох великана.
- Господи! Отец Небесный, услышь меня!!
- Что тебе? - дохнуло, едва не сдув сержанта со скамьи.
- Попроси… - осмелилась произнести аббатиса, но комендант жестом велел ей умолкнуть.
- Спаси нас!
Ветер клубился пыльными вихрями вокруг темной громады. То, что было заключено внутри, задумалось. Затем прилетел ответ:
- Возьми в море.
Вслед за голосом ударил знакомый звук волн.
Пыль поднималась, заволакивала горизонт; она скрыла источник голоса-дыхания, и, наконец, сгустилась до плотности камня. Сержант вновь оказался в келье - опустошенный, дрожащий.
- Тебе ответили? - нарушил молчание комендант.
- Да…
- Тот же, что прежде?
- Да…
- И что он сказал?
- Надо понять. Я… что-то в море. Я должен прийти в себя.
- Отдыхай. И постарайся понять сегодня. Завтра будет поздно.
Солнце двигалось по небу, отмеряя часы молитв, отсчитывая остаток жизни. Черно-серебряные готовились к бою с черными. Комендант принимал донесения старшин, распоряжался - все пистолеты и мушкеты должны быть заряжены, ударный отряд собирается у ворот, чтобы атаковать сразу после раннего богослужения.
- Тяжелораненым дать отпущение грехов, меч в руку и вино забвения. Кивитов брать только молодых и быстроногих, прочие пусть остаются.
Кое-как избавившись от впечатления - после двух добрых стаканов от беседы среди ветра остались в памяти только слова, - сержант поднялся к парапету, смотреть на водную гладь.
"Возьми в море.Что там взять?"
Стало смеркаться. Девица в лиловой рясе подошла неслышно. Он очнулся, когда она оказалась рядом. Уставился на ирис, вышитый на груди.
- Прости, я тебе помешала?