Сунулся в рундук, пошарился… А чего у меня там есть такого? Одежды взять гражданской? Не стоит. И в крепости не поощрялось, а уж штрафнику… Каска попалась на глаза, достал, в руке кручу - словно от холодного металла воспоминания последних дней опять крутиться перед глазами стали… Сколько времени прошло с тех пор как я отсюда ушел? Трое суток? Четверо? Кажется, неделя, если не больше, а на самом деле…
- Это… солдат. Шлем - нельзя брать. Он. Это. Он на батарее записан, имущество - неуверенно мямлит ефрейтор - Нам за него спросят. Он же казенный.
Ишь ты. Да и ладно. На что он мне? Спору нет, хороший шлем, но - и таскать при себе негде, и не положено… наверное, и перед товарищами некрасиво - доля у нас одна, но я вроде как чуть лучше прикрыт. Да и то сказать - если все без каски, а я один такой красивый - кому первая пуля будет? Правильно. И не из каких‑то тактических соображений - а просто потому что несознательно стрелки выбор будут делать - по самому выделяющемуся. Нет уж, нафиг это счастье.
- Что, так над душой стоять и будешь, воин? - бросив каску обратно, через плечо спрашиваю ефрейтора - Не дрожи, я порядок знаю - казенного не возьму.
Тот обиженно сопит, но отходит. Ладно, чорт с вами со всеми. Прибираю сверток с рыльно - мыльными, маленькие мешочки с чаем, сухофруктами и специями, кисет с 'наличностью' - немного, но почему не взять. Чуть бумаги, карандаш. А больше‑то ничего такого и нету у меня. Ах, чорт… Взгляд натыкается на сверток - ну, да. Я и забыл. Даванул я косяка на ефрейтора - стоит, делает вид, что не смотрит, ну и не сказать, чтоб смотрел, присматривает. Ну и прямо на дне рундука размотал, глянул. Ага - револьвер тот. И пачка патронов, двадцать штук. А вот вроде как - никто ничего не говорил за такое, чтоб нельзя иметь, хотя и штрафнику. А капитан как сказал? Свое забирать? Так оно мое и есть. Вот и заберу.
Свернул обратно в тряпицу да на дно вещевой и сунул, поверх приправы, да пару портянок - тоже не казенные, сам купил.
- Так, товарищи - говори громко - Все я свое взял, сейчас с кухни мой сухзапас возьму, он хоть и казенный, да мне уже был выдан.
- Ты… Это. - насуплено говорит ефрейтор - ты хоть что ли мне на бумаге напиши. Умеешь ли? А то мало ли потом что.
- Давай, говорю я ему уже с кухни, выгребая свой пакет с сухим запасом - галеты, сахар, вяленое мясо, соль с перцем, крупы чуть. Чего пропадать ему? Пока ефрейтор там мнется - оглянулся, да и не удержался - дернул еще один паек. Все одно… будем считать, за Балу я взял. Пока ефрей на стол какой‑то огрызок бумаги выкладывал, карандаш у себя в подсумке искал, я кое- чего сообразил. Пишу я ему, значит, химическим карандашом расписку, хорошим казенным языком, мол, Я, рядовой номер семнадцать, первого взвода особой штрафной роты, во исполнение приказания к - на Кане, с места прохождения прошлой службы принадлежащее ему имущество изъял. Претензий к - оставляю пробел, нехай сам впишет - по поводу наличия, количества и сохранности - не имею. Дата, подпись.
- Силен! Выдохнул восхищенно ефрейтор - Ишь ты! Командиром никак был?
- Нет. Но грамотный. Установщик трубок - огрызаюсь, соображая, что малость прокололся. И сразу, чтобы заодно и отвести в сторону опасный разговор - Слышь, братцы… Я, конечно, понимаю, что служба, она такая… Но… Короче. Заначку тут кое‑кто припрятал. Ему она уже не надо. А вам - вкусно и приятно. Сечете?
- Хм - потер подбородок ефрейтор, да и остальные зашевелились, закряхтели - ребята‑то не зеленые, жизнь давно поняли, похоже - А что там?
А вина бутыль - улыбаюсь я - Не то чтобы большая, но… лучше, чем ничего! Сдать вам нычку?
- А точно не?…
- Точно. В самом начале, сразу, наповал. Ну?
- А тебе с нас чего?
- Ну, мне немного, сущие мелочи. Вы ж и так ее потом найдете. Только… потом же тут может и еще кто быть… потому - одно дело сейчас - а совсем другое потом. Ну, гвардия, по рукам?
- Ну… Это… А надо‑то тебе чего все же, рядовой номер семнадцать?
Да сущие пустяки, ефрейтор. Ну вот прихвачу я еще пару сухзапасов - идет? Вам‑то они все одно не считаны? Это же не каска?
- Ну… идет…
- Вот. Потом - ложку складную казенную - дай я сопру. А? Ну только не говори, что как каска на учете. Тут все же бой был. Спиши ложку, ефрейтор. Мне ж жрать почитай нечем.
- Ладно - благодушно машет грабкой ефрейтор, и на столе появляется два пакета сухпая и складная ложка - ножик - очень удобная и хорошая - Все? Где 'граната'?
- Погодь… еще вот что… одолжите мне патронов. Десяток. А то нам что‑то выдать их забыли. А я без патронов воевать не привык.
Повисла тишина. Потом один из солдат, постарше прочих, говорит:
- Ты, номер семнадцать, это. Не дури.
- Чего не дури, дядя? - насмешливо говорю ему я - Я уже отдурил. Только мне жить‑то тоже охота. А у меня только этот дрын. А с ним, сам понимаешь, каково оно, без патронов‑то.
Киваю ему на стоящую у стены длиннющую пехотную винтовку. Эта ж дрянь длиной, наверное, с мосинскую пехотную, и штык длиннее, чем я раньше видел. Даже у этих ребят, даром что пехота - и штыки покороче и винтовки тоже.
- Слышь, паря - ты это. Нам, если узнает кто, что мы патроны раздаем… В общем - не положено! - отрубает ефрейтор.
- Хрен с вами - бурчу я, запихивая сухпаи в гранатную сумку - не очень лезут, но ничего, сойдет - Нет, так нет. Вон там, в подпечье, за зольным ящиком пошарь… Есть? Ну, вот, радуйтесь, воины. Только… не пожалейте чарки, помяните покоем павшего Эрри - его это бутыль.
Развернулся, да и пошел, подхватив винтарь, в тишине к выходу. За дверь уже взялся - в спину мне тот, старший солдат сказал:
- Братец, ты… это. По верху пройдись, по батарее. Нам вроде как ничего не говорили, чтоб нельзя там ходить… так ведь, командир?
Я остановился, кивнул, да и вышел. И на том спасибо. Полез по разбитой - видно, мина прилетела - каменной лестнице наверх. Евгения Марковна, эк оно тут все… апокалипсято. Ну да я не в музей обороны форта Речного пришел. Шустранул под брустверами, да и так на битый камень поглядываю… ага! Есть! И еще, а ну‑ка…
В общем, наковырял я семь штук патронов к винтарю, гильзы брать не стал, хоть тут и принято - но мне незачем. Револьверных два патрона - там больше было, но остальные в крови все наглухо - такие патроны не годны, пожалуй. А два чистеньких - прибрал. К моему не пойдут, ну да ничего, пусть будет. Жаль, гранат не нашлось, ну да это я так, размечтался. Пояс еще нашел, кожаный, хороший. Целехонький, только в крови чуть, но и то не сильно - видно, с раненного кого снимали. Пригодится.
Пояс отправился в сумку, а патроны - в карман. Вот так вот. Жить стало лучше, жить стало веселей. И на этой оптимистичной мысли я и пришел как раз к тому времени, как и капитан вышел. Вскоре и все остальные собрались - смотрю - сумки‑то у всех хорошо так набиты, и не один я, похоже, пайки прихватил. Ну, думаю - сейчас шмонать будут, как положено, чтоб значит, в кармане - носовой платок и расческа, как же, плавали, знаем… Ан нет. Видно, не учел я, насчет солдатского имущества. Армия‑то баронская - корнями в наемников идет, а там - главное что? - именно, трофей! И никто трофей отобрать права не имеет - даже сам барон. Ну, так говорят, по крайней мере. Это если, конечно, трофей не какое‑то военное имущество или оружие, армии нужное, или секретные документы или еще что‑то ну ооооочень важное. И не пленники, ясное дело - рабов потом можно купить, а пленных - всех передают кому надо. А остальное - хоть сколько стоит, отобрать не имеют права. Долю, правда, с трофеев, полагается внести в полковую казну, в солдатскую кассу - но то решается уже по уговору. А что твое - бери - владей. И сам таскай за собой, если обоза нету, а запретить - неможно. Главное дело что - чтоб оружие и снаряжение нес. Его бросить не смей. А не то… ну, понятно что будет. А уж чего сверх того несешь - твое дело. Ну, еще - чтобы уставной вид не портить.
- Ну, ублюдки - довольно щурится Кане - Смотрю, вы не такие дураки, какие есть на самом деле. По крайней мере - не все. Хоть пайки догадались взять. Это хорошо. А ну‑ка, спиртное кто притащил, а? Не слышу? То‑то же. Учую - пристрелю. В моей роте пить можно только мне, и сержантам. Остальные - по приказу нашего командования… в честь побед, хе - хе. И ровно столько, сколько можно. За остальное - пристрелю. Вот так‑то, уррроды. А теперь - слушай ваш первый боевой приказ. Построились, уроды, и шагом марш! Мы идем воевать, мать вашу в три демона через пень….
Выходим мы, значит, из крепости, и по пути, вроде как на прощание - смотрю на поклеванные пулями стены Воротного бастиона. Нашими пулями поклеванные. Да уж. А ведь хорошо били‑то. И, поди, не все зря. А вот оно как выходит, понимаешь. Уже входя под свод арки - обернулся, бросил взгляд на нашу батарею. Прощай, Форт Речной, уж вряд ли вернусь, да и незачем. Командир наш - впереди, на ржавой лошади поехал, шагом, взводные нас выстроили и сами впереди взводов, сержантов не видать - может, потом нагонят, может, еще как. Тронулись.