Монгомери нажал кнопку звонка и сказал немедленно появившейся в дверях экономке:
- Будьте добры, дойдите до ворот и скажите шоферам, чтобы они поднялись сюда и донесли до автомобиля те ящики, которые находятся в лаборатории. Проводите их туда и понаблюдайте над ними.
- Позвольте вам заметить, что подобные поручения не входят в круг моих обязанностей! - рассердилась экономка. - Я вам сто раз об этом говорила! Я на этот раз исполню вашу просьбу, но чтобы это было в последний раз!
И тетушка Джен величественно удалилась.
- Значит, вы ручаетесь, уважаемый профессор, что ваш прибор превратит в пепел весь город? - спросил, попыхивая сигарой, нефтяной король.
- Я ручаюсь, что все, что способно гореть - сгорит… что способно взрываться - взорвется! - отозвался Монгомери, расхаживая по балкону. - В действии моего прибора я не сомневаюсь, но точно не могу определить сферы его действия. Во всяком случае, она довольно обширна. Я не могу превратить в пепел каменных зданий, построек из бетона и металлических предметов, но я сожгу людей, взорву ружейные патроны и орудийные снаряды, если они там имеются. Этого, кажется, будет достаточно!
- О, вполне достаточно! - с гримасой, изображавшей улыбку, вскричал Маклин.
- Готово! - доложила экономка, появляясь в дверях.
- Ящики снесли в автомобиль!
Профессор Монгомери надел широкое серое пальто и серую шляпу, выхватил из рук экономки небольшой желтой кожи чемоданчик и огромный черный дождевой зонт, с которым он не расставался, несмотря ни на какую погоду, во время своих редких прогулок но городу.
- Помните, о чем я вас просил, тетушка Джен! - проговорил он, размахивая зонтом, - обрадуйте Долли. Вернусь я вечером непременно!
- Счастливого пути! - прогудела экономка ему вслед.
Профессор, подпрыгивая, сбежал с лестницы, в сопровождении старавшегося не отставать толстяка Маклина, и подбежал к воротам. У ограды стояли три больших открытых автомобиля. В одном из них виднелась долговязая фигура Гарри Моргана, стального короля; в черном узком пальто и в черной широкополой шляпе он еще более стал похож на методистского проповедника. Рядом с ним сидел плотный человек в синем мундире, с бульдожьим лицом; это был инспектор полиции. Второй автомобиль ждал Маклина и профессора, а в третьем помещалось четверо полицейских. У автомобилей стояли два фанерных ящика кубической формы, один вышиной в метр, другой - в полтора. К меньшему тонкой бечевкой был прикреплен массивный треножник, напоминавший устройством штатив фотографического аппарата.
Полицейские приветствовали профессора почтительным поклоном; стальной король небрежно притронулся затянутой в черную перчатку узкой рукой к полям шляпы.
- Алло, профессор! - крикнул он. - Ваши ящики я могу забрать в мой автомобиль!
- Извините, мистер, я предпочитаю поместить их на том автомобиле, на котором поеду сам! - решительным тоном заявил Монгомери. - Они не громоздки и поместятся, где угодно!
- А от сотрясения с ними ничего не случится? - быстро спросил Маклин, опасливо косясь на ящики.
- Части прибора мною упакованы лично и с ними произойти ничего не может! - ответил Монгомери, с нежностью посматривая на фанерную оболочку, скрывавшую его страшное изобретение, его детище, над которым он работал долгие годы.
- Да я не об этом! - сердито проскрипел Маклин. - Не может ли что-нибудь взорваться в этих ящиках?
- О, на этот счет не беспокойтесь! - усмехнулся Монгомери. - Там никаких взрывчатых веществ не имеется.
- Ну, тогда в путь! - вскричал нефтяной король. - Грегори, уложите ящики на переднее сиденье!
Шофер соскочил с сиденья, с усилием поднял большой ящик, поместил его в гнезде переднего сиденья, поместил рядом с ним другой и снова уселся на свое место. Джим Маклин ввалился в автомобиль, профессор сел рядом, и Гарри Морган скомандовал:
- Вперед!
Его автомобиль двинулся первым, за ним - автомобиль нефтяного короля, а сзади, в качестве охраны, следовали полицейские.
На холме перед блеквилем
Все три автомобиля имели сильные глушители и с легким потрескиванием, почти бесшумно, скользили по мостовой. Когда они вынеслись на мостовую, инспектор полиции наклонился к уху стального короля и тихо проговорил:
- Неужели этот старый чудак не знает, что его дочь в Блеквиле, среди бунтовщиков? Позавчера я сам довез ее до нашей заставы на холме. Никаких сведений о том, что она вернулась домой, у нас не имеется…
- Очевидно, она удрала без разрешения отца, - процедил сквозь зубы Морган.
- Но ведь в сегодняшнем номере "Геральда" помещено интервью с дочерью профессора Монгомери, отправившейся в Блеквиль хоронить тетку, - продолжал недоумевать инспектор. - Неужели Монгомери не читает "Геральда"?
- Очевидно, он или читает другую газету, или совсем не читает газет! - хладнокровно заметил стальной король.
Инспектор полиции помолчал несколько минут и заговорил снова:
- Как вы думаете, мистер Морган, не следует ли мне предупредить профессора, что его дочь в Блеквиле? Ведь можно было бы вызвать ее как-нибудь оттуда и спасти!
- Только посмейте это сделать, болван вы этакий! - бешено сверкнул своими стальными глазами Морган, - сейчас же полетите к черту со своего места! Не суйте нос в чужие дела! Лес рубят, - щепки летят!
Инспектор полиции побагровел, пугливо замигал рачьими глазами, хотел что-то еще сказать, поперхнулся и замолчал. Стальной король окинул его уничтожающим взглядом, заставившим толстяка сжаться и презрительно усмехнулся. Гарри Моргану прекрасно было известно, что дочь профессора Монгомери - в Блеквиле, у своего жениха. Стальной король думал, что если Долли погибнет в восставшем городе, профессор будет считать виновниками ее гибели рабочих; ведь ради одного из них она бежала в Блеквиль. После этого профессор будет еще более жесток и озлоблен против пролетариата, что было весьма на руку стальному королю и его друзьям. Так думал Морган, стальной король, покачиваясь на сиденье своего автомобиля. Профессор же Монгомери сидел рядом с задремавшим от плавной качки Джимом Маклином и думал о своей дочери. Вероятно, Долли уже вернулась от Морлендов, и тетушка Джен сообщила ей радостную весть. Теперь Долли не так часто будет отлучаться, у нее будет защитник, и он, профессор Монгомери, может быть за нее совершенно спокоен. После этой поездки он получит еще чек на крупную сумму и постарается предоставить своей дочери и ее мужу все удобства и комфорт, какой только могут позволить себе богатые люди. Сейчас он будет производить опыт со своим открытием, в несколько секунд уничтожит бунтовщиков, и его имя покроется славой, как имя человека, своим открытием обеспечившего порядок на всем земном шаре и уничтожившего навсегда такую жестокую, бессмысленную вещь, как война. Ибо разве мыслима она после открытия "лучей смерти", которые в несколько минут могут уничтожить целую армию, отстоящую от излучающего их прибора на целую милю. О, его имя будет бессмертно!
Скрипучий голос Маклина спугнул его мечты и заставил его вздрогнуть от неожиданности.
- Вон, там, впереди, холм… - проговорил нефтяной король, очнувшийся от дремоты, - там мы остановимся. С холма весь город виден, как на ладони.
Автомобили замедлили ход, взбираясь по подъему к верхушке, взлетели на холм и остановились. Шестеро полицейских в синих мундирах выстроились по обоим сторонам шоссе, приложив руки к козырькам фуражек.
- Ну, что слышно у вас, Гаррисон? - начальственным тоном спросил инспектор полиции, выскакивая из автомобиля.
- Пока все обстоит благополучно, господин инспектор! - отозвался высокий, рыжеусый полицейский. - Вчера ночью, как вы приказали, Кит Бертон отправился к бунтовщикам. Пока он не вернулся. Не думаю, чтобы он влопался, Бертон - парень ловкий. Вчера бунтовщики открыли пальбу, но не сделали нам вреда. Вот и все, господин инспектор!
Инспектор кивнул ему головой и направился к самой высокой точке холма, где группа его спутников в бинокли рассматривала восставший город.
Инспектор вынул из футляра свой бинокль и приложил к глазам. Вдали, в котловине, под низко-нависшим облачным небом застыла серая громада высоких каменных зданий, опоясанных зеленью садов предместья, среди которой краснели железные крыши низеньких домиков. По обоим сторонам шоссе между холмом и городом щетинилась зелень низенького густого кустарника и кое-где сияли тусклой сталью воды мелких болот. У самого предместья на шоссе двигались темные фигуры. На главной площади замечалось усиленное движение, и по прилегающим к ней улицам двигались толпы темных фигур. Площадь походила на огромный муравейник. Инспектор оторвал глаза от бинокля и огляделся. В пяти шагах от него оба короля внимательно смотрели в бинокли, а профессор Монгомери спокойно сидел на одном из снятых с автомобиля ящиков и ел шоколад, по временам прикладываясь к объемистой фляге с коньяком. Неожиданно один из полицейских, толпившихся у автомобилей, громко вскрикнул и указал пальцем вниз, в кусты у подошвы холма. Инспектор заметил фигуру человека, выскочившего из канавы и бегом взбиравшегося на холм.
- Это - Бертон, господин инспектор! - доложил ему рыжеусый Гаррисон. - Но в каком он виде, бедняга!
Действительно, субъект, поднимавшийся по склону холма, имел ужасный вид: бритое лицо его было покрыто царапинами, словно он дрался с целой армией бешеных кошек; на лбу алели засохшие пятна крови, темные волосы свалялись от грязи в плотный колтун; потертый пиджак висел лохмотьями на его худощавой фигуре и был заляпан грязью; на рваных черных брюках серели клочья паутины.
Обутые в грубые ботинки ноги своей толщиной напоминали ноги слона от прилипшей к ним грязи.