- Черт возьми! Стреляйте в него! - визгливо вскричал Джим Маклин, подбегая вместе с Морганом к инспектору, - это один из этих бродяг-бунтовщиков!
- Это наш парень, мистер Маклин, - успокоил тот его и на всякий случай крикнул: - алло, это вы, Бертон?
- Так точно, господин инспектор! - прохрипел, подбегая, разведчик и остановился, тяжело дыша.
- Ну, рассказывайте! - нетерпеливо проговорил инспектор.
- Одну минуту. Позвольте отдышаться! - прохрипел Бертон, размазывая ладонью грязь по лицу. - Ох, никогда я, кажется, не был в такой передряге! За всю мою жизнь!
Он помолчал несколько минут и заговорил снова:
- Вчера по вашему распоряжению я нарядился так, как огородное пугало, и направился с наступлением темноты к Блеквилю. Я прокрался по кустам в предместье, где на шоссе бунтовщики разложили большой костер. Вокруг всего города у них расположены сторожевые посты, и караульную службу они несут великолепно, - это я испытал на своей шкуре. Я вертелся часа три около предместья, пока мне удалось проскользнуть в город. Хорошо еще, что мне часто приходилось бывать в Блеквиле и я его знаю, как свои пять пальцев. Я предполагал потолкаться в толпе и послушать разговоры, а к рассвету вернуться на холм; но дело не вышло: улицы были пусты. Я пошел к главной площади и нарвался на патруль.
"Стой, кто идет"? - крикнули мне.
"Рабочий, разве вы не видите"? - отвечаю я и останавливаюсь.
"Где работаете"? - спрашивают.
"На сталелитейном заводе Моргана".
"В комендатуре зарегистрированы"?
"А то как же?" - отвечаю, а у самого дрожат поджилки: а вдруг потащат в комендатуру!
"Покажите удостоверение"!
Тут я хотел выхватить револьвер, да, к счастью раздумал и решил поторговаться.
"Товарищи, - говорю, - у меня умирает годовалый ребенок, и я бегу к доктору. Он заболел неожиданно, я так заторопился, что позабыл захватить удостоверение. Оно у меня в кармане нового пиджака. Я живу в общежитии на 20-й улице. Если вы мне не верите, - пусть один из нас проводит меня, но прошу вас, не задерживайте меня"!
"Ладно, - говорит долговязый парень из этой теплой компании. - Мы не будем разводить формалистики, мы без удостоверения узнаем, что вы за птица. Покажите-ка мне ваши руки!"
Тут у меня отлегло от сердца. Я сразу понял этот фокус. Нужно вам сказать, господин инспектор, что я в свободное время столярничаю дома и готов за этой работой проводить дни и ночи. За пристрастие к ней мне порядочно доставалось от моей Манн, но если бы моя старуха могла предугадать, как меня выручило из беды увлечение этой работой…
"Можете идти, товарищ! - сказал мне долговязый парень. - А вы, товарищи, не беспокойтесь. У него на лапах мозоли лучше всякого паспорта говорят, что он из трудящегося класса. С такими мозолями шпионов не бывает".
"Счастливого пути, товарищи"!
- Я - давай бог ноги. Выхожу на площадь, подхожу к ярко-освещенному подъезду, перед которым стоят несколько автомобилей и снуют туда и сюда вооруженные бунтовщики. Из их болтовни узнаю, что в этом доме помещается Революционный Комитет, заседающий беспрерывно и днем и ночью, что бунтовщики завязали сношения по радио с ячейками Всемирной Ассоциации Рабочих других городов и уверены в их помощи. Слышал я, что с завтрашнего дня начнется всеобщая забастовка в Штатах и восстания в других городах. На сегодняшний день в три часа дня назначено на площади общее собрание всех бунтовщиков; на этом собрании Комитет объявит какие-то важные решения. Вот все, что я узнал. В здание я не рискнул войти и решил дать тягу, пока было темно. Я благополучно миновал десятка два патрулей, дошел до сторожевых постов за предместьем и стал прокрадываться мимо часовых, но тут меня заметили и погнались за мной. Я бросился в кусты, завяз в топком болоте и остановился, а бунтовщики открыли по мне стрельбу. К счастью, при мне было несколько обойм для моего "Кольта", и я стал отстреливаться, эта потеха с игрой в прятки по кустам продолжалась до рассвета, а на рассвете я бросился к шоссе, но здесь меня заметила кучка бунтовщиков у заставы, и я принужден был снова удрать к болотам. Погоня далеко угнала меня от шоссе и травила в кустах, как дикого зверя. Когда я уже был не в состоянии бежать и упал на землю, погоня прекратилась; очевидно, бунтовщики тоже чертовски утомились бегать по топкому болоту. Тогда я пошел вдоль шоссе по кустам и выбрался к холму…
Он замолчал. Пассажиры автомобиля, окружившие его и внимательно слушавшие его рассказ, переглянулись.
- Вы, кажется, сказали, что сегодня в три часа собрание всех бунтовщиков на площади? - быстро спросил Гарри Морган, вынимая хронометр.
- Да, ровно в три часа, как я слышал…
- Сейчас половина третьего, - процедил сквозь зубы стальной король. - Не пора ли начать, профессор; как вы думаете? Все бунтовщики сейчас, вероятно, на площади…
- Хорошо! - спокойно отозвался Монгомери, вставая с ящика и наклоняясь над ним.
Прибор профессора в действии
- Знаете, Джим, - заговорил стальной король, подходя к Маклину и понижал голос до шепота, - ведь это очень удачное стечение обстоятельств! Если действие прибора этого старикашки действительно таково, как он утверждает, мы сейчас убьем двух зайцев: уничтожим бунтовщиков и разредим безработицу в других городах. Если здесь, в Блек-виле, все рабочие передохнут, как мухи, от этих лучей, мы двинем сюда безработных из Нью-Йорка. Этим мы откроем своего рода предохранительный клапан, отчасти ликвидируем безработицу и дадим хороший урок этим зазнавшимся блузникам.
Джим Маклин, сосредоточенно куривший сигару, молча кивнул головой. Взгляды присутствующих устремились на профессора, возившегося над своими ящиками. С помощью полицейских Монгомери извлек из большого ящика машину довольно странного вида: ее кубической формы корпус был обшит черной кожей; на верхней части виднелось два небольших, соединенных приводом, колеса и несколько дугообразных металлических рычагов с шариками на концах. В середине левой стенки было устроено колесо, напоминавшее формой и величиной колесо обыкновенной швейной машины, а на передней плоскости куба виднелось шесть небольших трубообразных наростов, с двумя сияющими медью отверстиями в каждом. Монгомери с помощью полицейских поставил эту машину на самом возвышенном пункте холма и извлек из второго ящика машину меньшего размера, напоминавшую камеру большого фотографического аппарата. На верхней части этой камеры, также обшитой кожей, посредине, к высокому стержню была приделана металлическая узкая и длинная трубка, походившая на прицельную трубку дальнобойного охотничьего штуцера. На верхней же плоскости, у переднего ребра виднелись две узких стеклянных пластинки, напоминавшие видоискатели. К тыловой части было прикреплено шесть кабельных коротких проводов с вилками штепселей на концах. В середину передней стенки камеры была вделана короткая, толстая, упругая трубка из темного вещества, похожего на гуттаперчу, оканчивающаяся сферическим стеклом; эта трубка походила на трубку объектива волшебного фонаря и могла отклоняться в разные стороны под острым углом. Профессор Монгомери укрепил этот аппарат на массивном треножнике впереди первого, соединил оба аппарата проводами и торжественным тоном произнес:
- Готово!
- Начинайте! - сказал Гарри Морган, щелкнув крышкой хронометра. - Уже три часа. Пора!
На холме в напряженном молчании замерли фигуры - полицейских в синих мундирах, обоих королей и трех хмурых шоферов-негров. Было слышно лишь прерывистое дыхание толстяка Маклина. Монгомери наклонился над прибором, рукой привел в движение колесо сбоку большой машины, нажал один из дугообразных рычагов в ее верхней части, - и присутствующие, не сводившие любопытных глаз, услыхали легкий стук, напоминавший стук маленького мотора. Профессор приложил к глазам бинокль, несколько секунд внимательно смотрел в него, потом наклонился над аппаратом на треножнике, заглянул в стекло тонкой трубки в его верхней части и нажал кнопку на крышке правой рукой, слегка наклонив толстую трубку и левой рукой направляя на город ее сияющее стеклянное отверстие. Присутствующие, следившие за всеми его движениями, ожидали вспышек света, яркого снопа лучей из толстой трубки, но ничего не случилось особенного, и только слышалось в мертвой тишине на верхушке холма потрескиванье стоявшей на земле машины. Оба короля многозначительно переглянулись, но в этот момент вдали, над городом, три раза сверкнуло в воздухе отблеском мгновенной алой молнии пламя, синеватый столб дыма поднялся над площадью, постепенно рассеиваясь, и послышалось несколько легких взрывов, напоминавших многократный треск отдаленных ружейных залпов. Затем серая громада зданий снова обрисовалась вдали, под низко-бегущими пухлыми облаками хмурого неба, подернутая синеватым туманом. Профессор нажал кнопку в верхней части прибора на треножнике, выпустил трубку и одним движением остановил колесо сбоку задней машины. Стук прекратился.
Присутствующие приложили к глазам бинокли, но синеватые волны тумана, плавающие над зданиями, скрывали центральные улицы и площадь.
- Клянусь нефтью, там что-то случилось! - проскрипел Маклин, швыряя на землю бинокль. - Как вы думаете, профессор?
Монгомери смерил его с головы до ног презрительным взглядом и стал с помощью полицейских упаковывать в ящик части своего прибора. Инспектор полиции переглянулся с Гарри Морганом и проговорил, обращаясь к одному из своих подчиненных:
- Эй, Мак Корти, возьмите мотоцикл и отправляйтесь на разведку, но будьте осторожны…