* * *
Володька оказался превосходным проводником. Во-первых, он был поразительно вынослив. Конечно, трудно было ожидать иного от мальчишки, выросшего в здешних местах. Но он шагал вровень со старшими горцами. Кроме того, он шел первым, выбирая какие-то одному ему ведомые тропки. За три дня пути чета раз двадцать, не меньше, проскакивала буквально под носом (или - у ног, или - над головами, или - за спиной) у многочисленных патрулей врага. Всё это время было холодно, шел дождь, ночи превращались в пытку, вставали все невыспавшиеся, с запавшими глазами, злые, как уводни, но мальчишка не жаловался - шагал впереди, бросая короткие фразы по делу. В разговорах по вечерам он практически не участвовал, хотя слушал всегда - лёжа на боку и подперев щёку ладонью.
В эти дни трудновато было удержаться от того, чтобы устроить хороший бумсик. Было где! Чем дальше на закат, тем больше попадалось складов, резервуаров с горючим, только что проложенных дорог и трубопроводов, весьма беспечно гуляющих солдат и офицеров, колонн и отдельных машин… Но подобный бумсик был бы непростительным со всех точек зрения…
…Утро четвертого дня было похоже на остальные. Спали в высоченном и густющем папоротнике - обнаружить в нем горцев можно было, только наступив на кого-то. Зато с папоротника лило - не рассеянными тоненькими струйками, а солидными ручейками и почему-то всегда в самые уязвимые и неудобные места. И - естественно! - происходило это как раз в тот момент, когда начинаешь засыпать как следует. Кое-кому удавалось наплевать на эти проблемы и уснуть-таки. Но снились холод, водопады и осенние купания.
Олег проснулся от очередной струйки, попавшей ему точно в нос. Он закашлялся, подавил капель еще во сне и, судорожно вздохнув, всхлипнув, открыл глаза.
В щелях между растопыренным пальцами-листьями проглядывало серое небо, суровое и хмурое, как глаза честного офицера милиции в старом фильме. С этого неба сеялся дождь - Олег различал даже отдельные капли, тихо планирующие вниз. При мысли о том, что "пора вставать", стало тошно. Даже двигаться не хотелось - мокрая одежда пригрелась, и двигаться - значило вновь прикоснуться к чему-то мокрому и холодному. Олег лежал в полусонном состоянии, довольно приятном, надо сказать, пока не услышал неподалеку голос Гоймира:
- Подниматься пора.
В ответ тихо засмеялся и что-то сказал по-французски Йерикка. Гоймир досадливо отозвался:
- Йой, не понимаю, знаешь одно!
- Ерунда, - бросил Йерикка, и Олег услышал, как шуршит папоротник - Йерикка без особой нежности расталкивал спящих. Но он был еще довольно далеко, и Олег не спешил шевелиться, наслаждаясь мгновениями относительного покоя. Когда же Йерикка подошел и довольно нахально занес ногу - Олег ловко откатился, со смехом вскочил, фыркнул, отряхиваясь от воды.
- Сам виноват, - злорадно объявил Йерикка. - Помоги остальных поднять.
- И не подумаю. Если будут бить, то пусть тебя одного.
- Опять меня подставили, - вздохнул Йерикка. - Что за друзья… Ладно?!
- Слушай, - потихоньку сказал Олег, посматривая в сторону Гоймира, который уже о чем-то говорил с Володькой, поднявшимся, судя по всему, уже давно, - а что ты ему сказал?
- Подслушал?.. Так, ты только ему не говори, а то разозлится… Faute de mieux, faire bonne mine a mauvais jeu par occasion partie de plaisir.
- Большое спасибо, я все понял, - серьезно поблагодарил Олег.
Йерикка удивился:
- Ты же говорил, что знаешь французский?
- Я его учил, - дипломатично ответил Олег.
Йерикка кивнул:
- Я ему сказал, что он безуспешно старается вести себя так, словно у него хорошее самочувствие, а мы все вышли на прогулку… Ну, не будь гадом, помоги разбудить остальных!
Но будить никого не было нужно. Горцы либо уже проснулись и лежали, как Олег, либо поднимались сейчас, разбужденные разговорами. Тем более, что где-то вдали вдруг серией бухнули взрывы, а потом послышалась стрельба из скорострелок. Гоймир уже торопил: 'Пошли, пошли!" - это "пошли" стало рефреном последних дней, чем-то вроде обязательной молитвы для мусульман. "Пошли!" - и они шагали куда-то через дождь, начиная постепенно ненавидеть и его, и самих себя. С утра это еще было так себе, к вечеру - превращалось в пытку…
- Мне-то часом девчонка моя снилась…
- Йой, блажь - вот мне помнилось, что куты с ног снял! Самый лучший об мою короткую жизнь сон…
- Ей длиннее и не быть стать, одно часом мне подпилок не вернешь.
- Он у Йерикки, пули надпиливает…
- Добавь, что шутишь.
- Так и есть то, я думал сказать - ногти стачивает…
- Йой, кому желается бо-ольшой шмат сала?
- Мне, давай.
- Так я не сказал, будто он у меня разом тут, я простым спросим - кто желает?
- За то убивать требуется.
- Кто сгадает, по что я больше прочего данванов ненавижу?
- М?
- Так часом всю дичину распугали!
- Йой, нет, я - так за то, что хотел у соседей в руене побывать, у Вепрей…
- Так Вепри данванам должны Дажьбога молить. За уберег от тебя…
- Хоть до вечера умолкните! - вклинился Гоймир.
- Одно "хоть", - реплика Гостимира была последней в утренней болтовне. Вытянувшись привычными двумя цепочками, чета зашагала дальше, к озеру.
* * *
Шагали уже часа четыре, останавливались за это время дважды. Первый раз - пропускали патруль, второй - прежде чем пересечь дорогу, по которой перла колонна грузовиков. Немного грела мысль, что завтра чета прибудет на место, Володька обещал это твердо.
Гоймир остановил Йерикку и Олега. Он по-прежнему смотрел на землянина волком, но Гоймир был хорошим воеводой и не мог не признать (по крайней мере - про себя!), что Олег полезен во всех отношениях и успел зарекомендовать себя, как хороший боец и начальник. Они пропустили остальных, и Гоймир высказал мучившие его опасения:
- Думается мне - дошли, нет, кого Хлопов посылал до наших?
- Наверняка он послал таких, кто места хорошо знает, - успокоил Йерикка. - Голову себе не забивай.
Гоймир хотел что-то сказать, но спереди послышался свист. В ту же секунду все бежали на звук сигнала.
Чета столпилась у края заросшего малиной оврага. Внизу, на дне, саженях в трех, лежал ничком, разбросав руки и ноги, человек - кажется, подросток, одетый в чудную смесь лесовикового и городского. Поломанные и погнутые кусты малины четко отличали путь, каким он туда слетел.
- Спуститься надо, достать, - возбужденно бросил Холод, снимая с пояса веревку. - Держите меня.
- А разом помер? - спросил Одрин. Холод пожал плечами:
- Так что?
- Давай-ка, - Гоймир принял веревку, пропустил ее по спине и под мышками.
Холод оказался внизу в два прыжка - для горца такой спуск был сущим пустяком. Остальные напряженно смотрели, как он присел, перевернул лежавшего и крикнул, подняв голову:
- А живой!
Сверху уже сбросили веревку, завязанную тройным беседочным, и Холод начал просовывать пострадавшего в петли, предупредив, что у мальчишки, похоже, вывихнуто бедро. Сам Холод поднялся вверх безо всякой помощи.
Спасенный оказался светло-русым мальчишкой в возрасте Морока - лет 13, очень бледный.
- Знаешь ли? - спросил Гоймир.
Володька помотал головой:
- Не. Он, наверное, издалека.
Бедро у мальчишки в самом деле оказалось вывихнутым, а еще он ударился, падая, головой. Яромир ощупал место вывиха сквозь штаны, кивнул Краславу и Ревку, чтоб держали за плечи - и ловко рванул.
С пронзительным криком мальчишка дернулся, приходя в себя от боли, горцы удержали его, и через секунду он уже со смесью удивления и страха оглядывался, скользя взглядом по мокрым лицам обступивших его ребят. А потом вдруг прошептал - так искренне, отчетливо и непосредственно, что в все заулыбались в ответ:
- Наши…
…Антон - так звали мальчишку - оказался из расположенной недалеко от побережья, в дне ходьбы, веси Сосенкин Яр. По совпадению, именно там должны были дожидаться Гоймира с его ребятами Квитко из Снежных Ястребов и Дрозах из Лис вместе со своими четами - если все пойдет, как надо. Антона о них спросили в первую очередь, и он сказал, что никого не было, но он-то ушел из веси почти двое суток назад - искал потерявшуюся корову с телком. Ружья не взял, наткнулся на кабанов, бросился бежать…
- От кабанов? - спросил Володька - он стоял рядом, опираясь на свою "тулку" уверенно и ловко. - И в лес без ружья поперся? Ну ты пене-ек…
- Да я ж не местный, - виновато пояснил Антон, - Я из Холмска, а тут… ну, по случаю.
- Из Холмска? - подобрался Йерикка, а Олег вспомнил, что вроде бы так назывался родной город рыжего горца. - Так ты не лесовик?
- Ну, - кивнул Антон.
- А где ты жил в Холмске? - поинтересовался Йерикка. Антон хлопнул глазами:
- А ты что, оттуда?! - Йерикка кивнул. - В Старом Квартале, на улице Невзгляда.
- А-а, - кивнул Йерикка, - рядом с церковью?
- Недалеко, - согласился Антон. - Спасибо вам, ребята.
Гоймир и Йерикка переглянулись. Йерикка пожал плечами, как бы говоря: "Делай, как знаешь." Гоймир кашлянул и обернулся к Антону:
- Ходить-то можешь?
- Наверное, - не слишком уверенно сказал тот. И добавил уже решительно, подвигав ногой: - - Смогу.
- Тогда так. Иди в Сосенкин Яр. Наши всяко уже там. Обскажешь им, с кем и где перевиделся. Сможешь?
- Конечно, - твёрдо ответил Антон. - Говорите, что передать, я запомню.