Олег вздохнул и подумал снова, что Мир все больше подминает его под себя. На Земле он и представить не мог, что можно убивать людей и не вспоминать о тех, кого убил. Они не приходили во сне, Олег не вспоминал их лиц и не жалел их. Наверное, так воспринимали убитых врагов воины древности - как вереницу безликих теней, не способных смутить покоя, потому что ты уверен в правоте своего дела. Это очень и очень важно. Все психические расстройства, которыми страдает человек, побывавший на войне, вызваны вовсе не ее "ужасами", о которых так любят талдычить журналисты и врачи - это просто следствие плохой мотивации тех, кто воюет, непонимания целей войны.
"А ты, выходит, знаешь? - иронически спросил сам себя Олег. - Ну и за что ты воюешь?"
Слов для ответа не нашлось. Олег был умным и развитым парнем, но едва ли мог облечь в четкие формулы понимание того, что здешняя жизнь стоит защиты. Он посмотрел на ребят вокруг и неожиданно подумал - не ворвись в здешнюю жизнь данваны, не сломай ее, не изгадь - и, глядишь, лет через сто тут было бы единственное в своем роде человеческое общество, построенное свободными людьми для свободных людей. Общество, где не нужны тома законов, потому что есть главный Закон, и он в самих людях. Где не нужны полиция, замки на дверях, благотворительные организации, чиновничьи аппараты… Где не бывает больных и одиноких. Общество без кровожадных маньяков-"вождей", лучше всех знающих, что нужно "их народу" - и без слащавых и лживых "народных избранников", этот народ презирающих и разлагающих… Обшество без "измов", без голода, без ужасающих нелепостью и размахом войн за никому не нужные цели…
Такое могло быть здесь. Мир, где человеку было бы хорошо на самом деле - может быть, впервые за всю его историю. Разве это не заслуживает защиты?
Мысли были взрослые и печальные - как запах травы на вечернем лугу, прогретом солнцем. И Олег невольно подумал - а не об это ли мечтал и его дед?..
…Что вы, что вы - это важно.
Чтобы вырос он отважным,
Чтобы мог найти дорогу,
Рассчитать разбег…
- Гостимир умолк и весело заявил: - Йой, обед!
Жена Хлопова, появившись на пороге веранды, приветливо улыбалась:
- За стол, за стол!
На эти слова реакция последовала, как на призыв к атаке. Горцы оперативно стянулись в зал, где большой стол был сдвинут еще с несколькими своими собратьями. Вокруг стояли разнокалиберные стулья, а на столе - "обед". Иначе как в кавычках это слово и произнести было нельзя. Больше подходило - "пир". Мальчишки начали рассаживаться.
Лесовики не поскупились. Стояла огромная кастрюля со щами, смахивавшая размерами на старинный щит сковорода с яичницей, жареная картошка с мясом и грибами, копченое сало, лук, чеснок, какие-то салаты, огурцы, свежий хлеб, и еще, еще, еще… Всего этого хватило бы на племенное ополчение после недельной голодовки. Ну и конечно - тут же расположилась водка в граненых штофах с выдавленными на стекле здравицами в честь пьющих.
- Водки не пить, чеснок не жрать, - быстро прояснил генеральную линию повеления Гоймир, хватая ложку, тем не менее, первым. - А то вони станет на весь лес.
- То зря, - возразил Резан, но спор не перешел в затяжную фазу - все оказалось очень вкусным, и примерно минут двадцать, не меньше, над столов стояли лязг и стук, как в рукопашном бою, не тише, только без боевых кличей - рты у всех были заняты.
Олег налегал на дареную картошку, живо напомнившую дом - мама так же ее жарила на неочищенном подсолнечном масле, безо всяких "Олейн", считая, что именно такое масло придает картошке особый вкус. Постепенно горцы все-таки начали отваливаться от стола с осоловевшими глазами. Кое-кто еще вяло жевал горячие блины с маслом и медом, остальные вразнобой благодарили хозяев. Резан уже успел наведаться к телевизору и посмотреть его, а вернувшись, сообщил, что данванские войска, не встречая сопротивления, продвинулись далеко вглубь горской территории, и местное население встречает их с радостью, как долгожданных слуг порядка и закона. Это заявление за столом встретили изумленным молчанием, кое у кого даже блины во рту позастревали. Наконец Олег, более привычный к вывертам СМИ, объявил:
- Славная германская армия принесла долгожданную свободу томившимся под большевистским гнетом народам Советской России. Ура, сограждане.
- Шутник, - Резан едва ли что-то понял, но потянулся, чтобы щелкнуть Олега в нос. Тот показал камас:
- Зарежу. Руки прочь.
- Одно наш гость грозит горцу горским камасом же, - сокрушенно заметил Резан. - То и есть наша терпеливость да незлобливость славянская. Мы-то его…
- … на помойке подобрали, почистили - а он нам фигвамы рисует, - договорил Олег и фыркнул.
Горцы стали выбираться на веранду.
Гоймир задержался.
- Вот то, - он прикоснулся к притолке и посмотрел на хозяина, - я и понимаю, ты много для нас сделал. Стать, ещё одним поможешь?
- Найти проводника на Темное? - тут же спросил Хлопов.
- И добро бы… Да еще кого ни есть выслать - вытропить наших соседей. А я передам что воеводам. Поможешь ли?
- Почему не помочь, - легко согласился Хлопов. - Завтра с утра - годится?
- Благо тебе, - сдерживая радость, кивнул Гоймир…
…Перешагнув порог веранды, князь-воевода столкнулся с Йериккой. Тот стоял у косяка и что-то посвистывал. По веранде разносились хихиканье, шорох, слышались негромкие возгласы и обещания, в основном связанные с членовредительством - чета делила жизненное пространство.
- Нашёл? - с ходу спросил Йерикка.
Гоймир поморщился:
- Йой, догада… Нашел, добрым путем все.
- Вот когда мы, - Йерикка ногой раскатал свой плащ и, сев на него, начал растирать подъем босых ног, - Когда мы, - повторил он, - вернемся домой, и дом будет цел, а данваны уйдут на какое-то время, тогда я скажу: "Добрым путем все." Да и то - преждевременно.
Гоймир сел рядом на свой плащ. Вздохнул:
- Если так, то мыслю - твердым сказать: "Добрым путем все" можно одно на одре, среди друзей и родни…
- Где уж тут "добрым путем", это чистый ужас - такая смерть, - искренне сказал Йерикка.
По другую сторону поднялась голова Олега. Он свирепо сказал:
- Если не заткнетесь, то ночью я положу вам на морды по носку!
Гоймир тут же улегся на бок - лицом от Олега - и закрыл голову плащом. Олег с шутовской поспешностью шлепнулся на "постель" и, треснувшись затылком в стену, зашипел.
- Шарик спустил, - отчетливо сказал в наступившей тишине Йеерикка.
- Кто в шарик спустил? - откликнулся Воибор.
Веранда взорвалась хохотом, а когда он утих, все услышали похрапыванье. Это спал Олег.
* * *
Проводником оказался мальчишке лет 11–12 - рослый и молчаливый. Горцы встали рано, но мальчик уже сидел на скамейке у ворот и грыз яблоко. Он был одет в куртку, подпоясанную ремнем, бесформенные штаны, заправленные в хорошие, пошитые по ноге сапоги; между колен вверх стволом стояла одностволка 410-го калибра, в которой Олег узнал изделие Тульского завода. На поясе висел нож.
Лил все тот же серый дождь - он всю ночь шуршал по крыше, убаюкивая ребят, и они хорошо выспались. Мальчишка поднялся навстречу: безошибочно протянул руку Гоимиру:
- Владимир.
Имя у него было старое, не крещеное, и вел он себя солидно и обстоятельно.
- Гоймир, - горец серьезно пожал протянутую руку. Мальчишка посмотрел на небо:
- Ну чего, пошли, что ли?
- Идти далеко? - поинтересовался Йерикка.
- До закатного края - дня три, если напрямик, без затей, - обстоятельно стал разъяснять мальчишка, - а если тропами, да чтоб не знал никто - все четыре.
Йерикка свистнул и поправил на волосах повязку. Гоймир спросил:
- А разом до реки, да и плотом?
- А все равно трое. Только там не незаметно не проплывёшь, и думать нечего.
- Одно сможешь так вести, чтоб не вытропили нас? ~ допытывался Гоймир. - У нас вон оборужение есть тяжелое…
- Проведу, - коротко ответил мальчишка, всем своим видом показывая, что ему надоели бессмысленные расспросы. - Так идем?