- Никак нет, - сказал майор. - Только он и я. Дело чести.
- Тогда ты точно покойник, - сказал Мастдай. - Давай я пойду тебя прикрывать!
- Не могу. Подставлять посторонних, - сказал Каргин. - Нужно упредить.
- Чем он тебе так насолил? - сказал Матадор. - Ну, киллер. Ну, снайпер. Киллеры только по шишкам стреляют, которые профессионалы. Шлёпнет он генерала - людям праздник… Зачем ему простой сталкер?
- Профессионал, - сказал майор. - Но с приветом. Он в перерывах. Между заказами стреляет. В посторонних людей. Чтобы не терять форму. Особенно любит. Кто утром бегает трусцой. Просто так. Спорт. Хобби.
- Я слышал о таком, - сказал Печкин. - В Москве. Он убил художника Левенталя, крепкий был старик, ещё в бульдозерной выставке участвовал…
- Он в детей стрелял, - сказал майор. - Он двух моих лейтенантов положил. При задержании. Тоже почти дети. Ему не надо жить…
- Чудак, да он уже давно не живёт! Только сам дурную голову сложишь! - сказал Паганель. - Жалко, хоть ты и мусорок.
Майор Каргин не оскорбился и наполнил стакан.
- Товарищи сталкеры, - сказал он. - Выпьем. За то, чтобы завтра. Его поганая башка. Вот тут лежала!
И хлопнул по столу ладонью так, что Батюшка, который вовсе не прислушивался к разговорам, от неожиданности закрыл лицо своей книгой.
Это был роман "Жюстина" маркиза де Сада.
Глава десятая
Радионуклидов вымыли в эту ночь столько, что хватило бы на небольшой ядерный заряд ранцевого типа. Выброс благополучно все проспали, разве что месье Арчибальд оставался на своём посту, да кто ж его проверял?
Ночью журналист Печкин всё-таки нашел в себе силы подняться в номер, а вот раздеться - не нашёл. Поэтому всё тело затекло, и по мозгам тоже бегали мурашки.
- Никуда сегодня не пойду, - сказал он вслух. - Актированный день. С бодуна в жару - верный кондрат.
В глазах всё туманилось и плыло.
- Не умеешь ты, сынок, время ценить, - неожиданно бодрым был голос у Матадора, лежавшего на другой кровати. - После Выброса непременно надо идти в рейд, чтобы другие не опередили. Артефакты после Выброса - они как грибы после дождя… Эх!
Матадор вскочил с постели, как молодой, и пронёс костлявое своё тело в санузел, добавив:
- Потерпишь, фрилансер!
- Вот Фрилансером бы и прозвали! - крикнул вслед журналист. - А то Печкин, Печкин…
Он сел в кресло, обхватил голову руками и начал страдать, вспоминая, как закончилось вчерашнее веселье. Страдал он до тех пор, пока не вышел в комнату Матадор, крякая и растирая лечи полотенцем.
- Ты вчера решил снять Синильгу, - весело сказал он. - Хотя месье Арчибальд предупредил тебя, что у него не бордель, а если и бордель, то по пятницам, когда девочки приезжают. И ты даже просил меня пойти погулять. Я говорю - ну конечно, для сердечного друга и под Выбросом прогуляешься! Только Синильга с тобой не пошла, а достала баллончик с перцем…
- Ну и? - умоляюще сказал Печкин.
- Баллончик ты у неё отобрал, - сказал Матадор. - Но тут нарисовался наш доблестный майор…
- А-а! - вскричал Печкин. - Значит, это он меня по голове…
- Нет, - сказал Матадор. - Если бы это он тебя по голове, сейчас толковал бы ты с апостолом Петром, в лучшем случае - Пилюлькиным, он как раз дежурил на больничке, ибо в бар медикус не явился. Но не тронул тебя майор, а взял Синильгу под локоток и очень так деликатно повёл наверх…
- Какой позор, - простонал журналист. - Я ей, наверное, фотосессию в "Космополитэн" обещал…
- Не без этого, - кивнул Матадор. - Но Синильга - девушка гордая, салажнёй брезгует… Почему ты ещё сидишь? Умываться, жрать - и в дорогу! Сталкер должен покорять Зону в любом состоянии!
- Сам же говорил - не ходи в Зону с бодуна…
Печкин застонал, встал и пошёл умываться…
…Когда они с Матадором спустились вниз, оказалось, что в зале вовсю ещё спят на полу человек десять, Батюшка продолжает чтение, а месье Арчибальд собственноручно протирает стопки. Да ещё из тамбура доносились удары и звяканье - должно быть, Колчак пытался как-то облагородить своё рабочее место, а технарь Марконя налаживал связь.
- Мы что - первые? - сказал Матадор.
- Нет, - сказал бармен. - Майор уже давно ушёл по своим делам. И как-то без него мне спокойнее, хоть он и платит…
- Как - ушёл? Без снаряги, без ПДА и прочего? - воскликнул Матадор.
- А он всё равно не умеет с ними обращаться, - сказал Арчибальд. - Он и резину свою оставил, аккуратно так упаковал и оставил… А из оружия, наверное, один "макар" - именной, за безупречную службу…
- Что же ты его не остановил? - сказал Печкин, хоть и стал ему Каргин удачливым соперником.
- Да мы со святым отцом ему говорили… Батюшка оторвался от "Жюстины" и молвил:
- Что приборы! Тлен! Я его исповедовал, причастил, благословил на ратный подвиг. Вот ещё иконку дал ему - Никола скоровспомогательный…
- Правильно тебя из попов выгнали! - рявкнул Матадор. - Иконку… Садист проклятый!
Сталкеры начали вылезать из спальников, прислушались…
- Ну, майор зажёг! - сказал Мастдай. - Где будем теперь кости его искать?
- Он же ничего тут не знает, - сказал Паганель.
- Может, он вчера кому что сказал? - спросил Матадор.
- Не знает он тут ничего, - повторил Паганель.
- Синильга! - осенило Техаса.
- Ага, - сказал Матадор. - В минуту полной откровенности…
Техаса и послали за официанткой в служебный номер.
Она появилась в новом французском халатике, и сопровождал девушку сияющий Киндер.
В ответ на расспросы Синильга сказала:
- Не откровенничал ваш майор со мной.
- Правильно, - сказал Огонёк. - К чему слова, когда так страстны взоры?
- Дурак, - сказала Синильга. - Он только про моральный облик говорил. Как честный мент. Насрамил, довёл до служебки - и всё…
Печкин старался не смотреть на красавицу, да и на Киндера - вот же хоббит недорезанный! Без фотосессии обошёлся!
Довольно быстро в зале собрались все вчерашние участники гульбы, кроме Серёги Воркуты - он человек ночной, творческий, ему в Зону не надо. Сталкеры жарко спорили об отчаянном майоре Каргине, о том, где его искать да как выручить, если ещё живой, покуда не охладил их Огонёк:
- А чего это вы паритесь? Он нам кто? Он нам мент…
И сталкеры устыдились - люди всегда почему-то стыдятся тех редких минут, когда бывают людьми по-настоящему…
- Он Нам Мент, - повторил Матадор. - Хорошее вьетнамское имя… Может, хоть Белый на него набредёт? Так, от фонаря, случайно, в порядке бреда…
- Ага, - сказала Синильга. - Каждый за себя, один Белый за всех…
И вдруг заплакала.
Тут зашумела дверь, и выглянул бдительный Колчак:
- Белый идёт со своим грузовиком. Оба пустые.
Со времён своего первого выхода Печкин больше не сталкивался с Белым и даже лица его не запомнил.
…На спасателе был такой же белый грязный комбез в кровавых пятнах, как тот, в который упаковал он бесчувственного Пекинеса в незабываемый день журналистского дебюта.
Да, пожалуй, и не мог Печкин запомнить его лицо - какое-то оно было… никакое. Лицо и лицо. Такие только тайным агентам носить.
А вот Топтыгина не узнать было невозможно, хоть и стало дитя тайги отпускать бороду, несмотря на жару.
- Всем привет, - сказал Белый. - Алла Мефодьевна, скажите, пожалуйста, Евдокии Викторовне, что Анатолий Петрович жив, хотя и ранен…
Синильга всплеснула руками и побежала наверх - обрадовать Кобру. Или огорчить. Но скорее обрадовать, потому что дело-то было в Зоне, где ранение приравнивается к везению!
Все вопросительно воззрились на Белого.
- В присутствии дамы неприлично пользоваться кличками, - сказал Белый.
И голос-то у него был бесцветный…
- Да мы не к тому, - сказал Техас. - Что там с Ниндзей?
- Мы с господином Топтыгиным нашли Ниндзю и ещё двоих, судя по всему, мародёров, на тропе, ведущей к Михалёвке, - сказал Белый. - Все трое подранены, именно подранены, все попадания - в ноги. По моему мнению, развлекался снайпер. Выяснять подробности было некогда - они и так потеряли много крови. Пришлось нести их до армейского госпиталя, он всё-таки поближе. Там дежурил какой-то незнакомый врач. Поначалу он не хотел принимать пострадавших, но я заявил, что не вынесу больше ни одного военсталкера, хоть и покривил при этом душой… Ногу Ниндзе спасут, двум другим не обещали…
- Правильно, - сказал Мастдай. - Пусть попрыгают мародёры. Хрюли вы этих козлов вытаскивали…
- Этот вопрос я вообще не хотел бы обсуждать, - сказал Белый. - Даже господин Топтыгин больше не спрашивает меня об этом.
- Так вояки их, поди, уже расстреляли, - мечтательно сказал Мастдай. Когда-то его, зелёного совсем, обчистили на Свалке и отобрали редкостную находку - "дедушкин ключик". Новичкам счастье, но недолго оно длилось…
- А этот вопрос и подавно вне моей компетенции, - сказал Белый.
Тут с лестницы ураганом скатилась Кобра, расцеловала на ходу Белого, легко, словно калитку, распахнула тяжеленную дверь и выскочила наружу - ловить какой-нибудь армейский транспорт до госпиталя. После Выброса движение в Зоне обычно оживлялось.
- Любовь, - презрительно сказал Огонёк. - До первого гроба…
- Помолчи, а? - сказал Техас. - Налегке девчонка помчалась, не пострадала бы…
- Силикон от радиации хорошо защищает, - сказал Огонёк.
- А у вас, я вижу, была вечеринка? - спросил Белый.
- Я тебя умоляю, - сказал Матадор. - Не произноси это гнусное слово. Есть хорошее русское понятие - пьянка. Она же гулянка.