Дверка из кубрика звякнула снова. На лестнице показался Шорти. Обожженная нога его волочилась с трудом, моряк болезненно морщился, но воспаленные маленькие глаза сияли восторгом и любопытством.
- Сто тысяч ведьм! Здесь, никак, мирная конференция? - крикнул он, весело ковыляя по круглым ступеням вниз.
- Забастовка протеста, - ответил Падди.
Он выразительно посмотрел на соседние котлы, закурил и гулко добавил:
- Парни, бросай лопаты, садись. У кого нет табака, может заимствовать… Шорти, валяй ко мне, побеседуем.
Шорти, достал из кармана прямую английскую трубку и сел с ним рядом.
- Сон или явь, не знаю, не видел, - проговорил он, расширив в притворном испуге глаза и выразительно жестикулируя. - Мокрый, испятнанный, руки в узле, рожа углем замазана… Гляжу, ко мне драпает. Руки, говорит, миленький, развяжи… Ради бога!
- Подвезло бестии, не растопил жир, - добродушно вздохнул ирландец.
Шорти с невозмутимой серьезностью продолжал:
- Я ему ножичком по веревкам ч-чирк… Он платок к голове и - кверху.
- К лекарю побежал, дыру в башке бинтовать, - усмехнулся кореец.
От задних котлов подошел встревоженный Штумф. Во время драки он так же, как и Янг-Чен, оставался безмолвным свидетелем, не желая вступать в опасный конфликт с начальством. Шныряя беспокойно глазами, он мрачно предостерег:
- Держись теперь, парни: от лекаря к чифу пойдет… Засудят!
Бертье пренебрежительно сплюнул.
Китаец Янг-Чен тоскливо смотрел на топки. Пламя тускнело. Сквозь крупную сетку колосниковой решетки сыпались золотистые яркие угольки.
Могучая привычка к труду, томительный страх, что топки погаснут, подняли кочегара с настилки и пододвинули к задним котлам. Янг-Чен механически взял резак, открыл притухшую топку, подломал шлаки и, действуя привычно лопатой, торопливо покрыл колосник свежим топливом. Бертье, косясь на китайца, проговорил:
- Расскажу я вам, парни, сказку. Мне ее третьего дня Ярцев рассказал. Хоть это и сказка, а в ней правды о нашем брате рабочем больше, чем в газетных статьях.
Рабочие сдвинулись плотнее. Француз задумчиво начал:
- Посадили свободного рабочего человека в тюрьму, на остров…
- Кто ж его посадил туда?
- Не мешай, Падди. Мало ли на земле сильных мерзавцев, которые гноят нашего брата по тюрьмам! - сказал сухо Ким.
- Еды, - продолжал свой рассказ Бертье, - оставили узнику две копченые рыбешки да кусок мяса… Сидел человек в тюрьме, понемногу рыбу глодал. На пятые сутки остался у него один кусок мяса, а за ним смерть. Помощи ожидать бесполезно: кругом голый камень да океан. Не ел человек целый день, а есть все-таки хочется. Поднес он последний кусок мяса ко рту и вдруг видит - орел громадный летит. Человек мясо в руку, окно на распашку… "Орел, - кричит, - птица могучая, перенеси меня из тюрьмы на свободу, последнее мясо отдам!..".
Орел услыхал, подлетел, сел на окно. "Хорошо, - говорит, - лезь ко мне на спину, попробую тебя перенести на свободу, только запомни: путь долгий и трудный, не хватит мяса - сброшу тебя прямо в воду".
А человек отвечает: "Не тужи, орел, мяса хватит". Сел ему, значит, на спину, и полетели. Как орел голову сбочит, человек ножом мяса отрежет и в клюв ему сунет.
- Ну и как… перелетели через океан? - спросил взволнованно Падди.
Бертье неопределенно мотнул подбородком, расправил обвисшие усы и откашлялся.
- Две тысячи миль перелетели, осталось всего сотен пять, на горизонте свободная земля уже показалась, а мясо у человека кончилось… Все вышло!
Негр вздрогнул. Мокрая толстая его губа обиженно поползла книзу, открыв ослепительные зубы. Он суетливо заерзал на куче угля и мрачно спросил:
- Не дотянул, значит? Сбросил его орел в море?
- Нет, парень, не сбросил. Когда орел голову-то сбочил, человек чиркнул по телу да от своего живого мяса кусок и отрезал… и сунул орлу.
- Здорово! Молодец! - восхитился ирландец.
- А через сотню миль, - продолжал спокойно Бертье, - снова отрезал и снова орла накормил… Кусками живого тела птицу кормил, кровью наполовину истек, но до свободной земли все-таки долетел, освободил себя от неволи.
Француз обвел чумазых ободранных моряков томительным взглядом, выжидательно помолчал и добавил:
- Да, парни, может быть, нам с вами ради свободы кровью истечь придется, н-но в неволе не сдохнем! Найдем свою правду!.. И к нам в тюрьму орел спустится.
- Сто тысяч ведьм! - выкрикнул хрипло Шорти, задев в поспешном движении больной ногой о лопату. Глянь-ка скорее вверх, спускается твой орел!
Моряки разом подняли головы к верхней площадке. Оттуда валом валил народ: боцман, матросы, чиф-инженер, младший механик Торгут и, наконец, сзади всех, взволнованный, бледный Беренс. Матросы и боцман сошли молча вниз и встали у лестницы. Чиф-инженер, держа правую руку в кармане, крикнул:
- Эт-то что, бунт?
На его крик из угольной шахты вышли Ярцев и Наль, хлопотавшие все это время около Эрны.
- Б-бунт? - повторил угрожающе чиф.
- Забастовка протеста, сэр. Требуем, чтобы второй инженер был уволен. Он едва не убил Тэдди Бриджа. Парень лежит сейчас в шахте с рассеченной головой, - твердо и вместе с тем сдержанно сказал Наль, выступая впереди кочегаров и угольщиков.
- Здесь не траншеи; стрелять в мирных жителей нечего, - проворчал угрюмо Бертье, доставая из кармана револьвер, отнятый у второго механика.
- Вот… троих едва не пристукнул, - помахал он револьвером. - Пуля ударила в перегородку. Все подтвердят.
Вайз, ткнув в настилку лопатой, добавил:
- Есть даже дырка.
- Две - крикнул ирландец.
Главный инженер властно махнул рукой.
- Ш-ша, застопорьте языки. Бертье, сдай оружие боцману! - скомандовал он, неуверенно поглядывая на револьвер.
Боцман шагнул вперед. Француз, играя револьвером, с улыбкой сказал:
- Назад, старина. Переговоры еще не кончены. Игрушка стреляет.
Шорти мигнул матросам, пустив в их сторону винтообразный густой дымок последней затяжки.
- Замрите, товарищи: джентльмен с джентльменом всегда сговорится, - посоветовал он, пряча трубку и беря лом.
Боцман попятился. Матросы стояли безмолвные, опустив глаза вниз.
- Самых что ни на есть шкурех выбрали, - оценил их громко, ирландец.
Чиф-инженер, прячась за младшего механика, прорычал сдавленно:
- Приказываю немедленно сдать оружие, иначе под суд!
Падди поднял лопату.
- Гад дэм, револьвер захвачен командой. Команда не позволяет, - сказал он отрывисто.
- Военные трофеи не отдаются, чиф, - иронически улыбнулся Ярцев, вертя грузным ломом, как палочкой дирижера.
Беренс наблюдал молча, держась руками за голову. Недавняя схватка около котлов произвела на него неизгладимое впечатление. Торгут стоял около начальника в почтительной позе, но в его умных живых глазах сверкал насмешливый огонек.
Чиф, почувствовав, что его появление нисколько. не испугало рабочих, срывающимся от злости голосом крикнул:
- Бунто-вать?… А вам известны корабельные законы?… Всех закую в кандалы!.. Боцман, матросы, немедленно отобрать оружие!
Боцман нерешительно шагнул к кочегарам. Матросы не двигались. Бертье выжидательно поднял кольт.
- Можешь взять, - пригласил он, посмеиваясь.
- Попробуй, попробуй, - сказал грозно Шорти, помахивая ломом.
Все кочегары и угольщики, как по команде, схватили свои тяжеловесные орудия и встали по обе стороны француза. У задних котлов остались только Янг-Чен и баварец. Боцман отступил за матросов.
Чиф-инженер сделал движение вперед, как будто намереваясь сам сойти в кочегарку и отобрать кольт, но остановился на первой ступеньке.
- Слазь, слазь, чиф, топки еще не потухли, - мрачно сказал ирландец. - Янг-Чен, подбрось угля на случай.
Падди восторженно крутнул ломом.
- В этот раз, парни, не промахнемся - сожжем гадов, - сказал он певуче и весело.
Шорти, кивнул на тучную фигуру чиф-инженера, с добродушной серьезностью произнес:
- Жир, братцы, топится скоро. У меня были случаи: двух старших механиков растопил в прошлом году на смазку штиблет. Экономия!
Забинтованный Беренс метнулся к дверке.
- Они сумасшедшие, сэр. Пойдемте отсюда, - прошептал он, дрожа всем телом.
Чиф, пятясь вслед за помощником к выходу, не выпуская из руки браунинга, всполошенно скомандовал:
- Боцман!.. Матросы!.. Я вам приказываю: хватайте бунтовщиков!
Плечистый, здоровый боцман, подняв взор к площадке, почтительно прохрипел:
- Никак невозможно, сэр: не взять чумазую банду пустыми руками… Они весь корабль разнесут, винта не оставят.
Беренс, почувствовав себя снова во власти отпаянных котельных рабочих, пробормотал жалобно:
- Положительно голова кружится. Пойду скорее к доктору.
Младший механик вполголоса заговорил с чиф-инженером, горячо доказывая ему всю нелепость военного воздействия на нижнюю команду.
Главный инженер сипло спорил. Кочегары и угольщики в ожидании конца дипломатических переговоров, бездействуя, стояли перед котлами.
- Дураки мы, ребята: боролись с тайфуном!.. Зачем? Чего нам терять?… Жизнь?… А на кой она черт такая! - намеренно громко сказал ирландец.
- В брюхе акулы спокойнее, - вздохнул Ким.
- Не плачьте, парни, - утешил их Шорти, лукаво поглядывая на матросов, - дело можно поправить. Я тоже хороший механик: котлы моментом взорвутся.
Матросы и боцман переглянулись. Возможность взлететь на воздух и успокоиться потом в брюхе акулы им явно не нравилась.