За это время, Коля и Михалыч раздобыли воды. Нашли ручей, напились, умылись и прошли по нему около двух километров. Потом Михалыч снял галифе, промыл в ручье и, туго завязав узкие концы штанин, наполнил их водой. Кальсоны опять пришлось измазать в глине, чтобы не отсвечивали. Он повесил связанные пустой промежностью водяные колбасы на левое плечо. На правое опирался Коля, но не наваливался. Несколько раз он отпускал подпорку и шел сам, хотя и медленно. Жажда страшнее голода - им стало легче. Говорили они мало, поэтому без труда обходили спорные темы, Оба повеселели. Они шли два часа, потом час отдыхали - и так круглые сутки. Ночью Коля держался за Михалыча и шел сзади, а тот выбирал дорогу и предупреждал о кочках, ямах и ветках. Колю не удивляло, что Михалыч видит в темноте. Прошли, похоже, километров тридцать, пока под утро не напоролись на шепот:
- А ну, стой! - это был Прищуренный. - Кто это у нас такой прыткий? А, старые знакомые. Куда бежим?
Поигрывая трофейным "Вальтером", Прищуренный привел их в овраг, где ночевало больше двадцати бывших пленных. Среди них - Лысый и Тыщкмбриг.
У Лысого руки затряслись от удивления:
- Ты… Пулемет… Как это? Почему - живой?
- А ты не рад? Пуля - по касательной. - неохотно процедил Михалыч.
- Ты кому тут тычешь, рядовой?! Я - …
- Был. Сейчас ты - беглый пленный, как и я. Кстати, на тебе не написано, кем ты был.
- Заткнулись все! - Рявкнул Тыщкмбриг. - Что это ты из штанов сделал?
- Мешки для воды.
- О! Молодец! Давай сюда.
Михалыч медленно снял штаны с левого плеча, подержал, подошел к Тыщкмбригу, сел рядом и только потом протянул ему штаны. Тыщкмбриг оскалился: ему не понравилась пауза - получалось, что Михалыч отдал ему штаны по собственной воле, а не по его приказу. Он раскрутил верх левой штанины и отдал штаны Прищуренному: "Подержи!" Засунул сложенные ладони в штанину, вытащил полную горсть воды, плеснул себе в рот и на лицо. Повторил раз пять-шесть, потом сказал Прищуренному и Лысому:
- Теперь - вы. И красноармейцев не забудьте, особенно - раненых.
Эти зачерпывали воду одной ладошкой - сначала остатки из левой штанины, потом - из правой. Лысый протер лицо рукой и рявкнул:
- Черных!
- Здесь, товарищ комиссар! - Откликнулся немолодой солдат.
- Возьми, раздели на всех. Раненым - больше. Нам - хватит, обойдемся.
Галифе
не вернулись. Минут через десять, Михалыч встал и пошел вниз по оврагу туда, куда их унесли. Обнаружил метров через сорок, за поворотом: здоровый лоб развязывал узлы на штанинах, приговаривая:
- Вот это - галифе! Как новые, захочешь - не порвешь. Материал какой-то необычный, они внутри - скользкие и сухие, как будто не в них воду носили! И не мнутся совсем.
Рядом с ним сидели еще трое, подхихикивая и лапая штаны. Очевидно, им тоже хотелось ими завладеть, но кишка - тоньше, чем у Лба. Михалыч подошел, молча взялся за штаны и потянул вверх. Лоб напрягся, удерживая, и повис на штанах. Резко отпустил, плюхнулся на землю, как-то перекрутился и бросился на Михалыча уже с финкой а руке: "Наших бью…". Михалыч мазнул его штанами по морде, левой рукой схватил за правую кисть и дернул. Потом повернулся и пошел назад, засовывая финку в карман гимнастерки. Пока Лоб баюкал выбитую кисть, а остальные закрывали рты, Михалыч скрылся за поворотом. Вернулся к Коле и Тыщкмбригу, сел на то же место и стал развязывать штанины.
- Ну-ка постой, дай сюда галифе. - Скомандовал Прищуренный.
Михалыч не отреагировал.
- Рядовой! Оглох?!
- У тебя это - давно? - спросил Михалыч.
- Что - это?
- Проблемы с памятью. Ты уже - спрашивал, я - ответил: я - не красноармеец, документов нет. Значит, не рядовой.
Прищуренный побагровел и потащил "Вальтер" из кармана. Михалыч дождался, пока он поднимет ствол. Потом, одновременно, швырнул штаны Прищуренному в глаза и сделал кувырок вперед, оказавшись с ним рядом. Ухватился левой за пистолет, а правой пихнул Прищуренного в закрытое штанами лицо. Схватил штаны и откатился на место. Пока у окружающих вопросительное выражение лица менялось на удивленное, все уже кончилось: Прищуренный лежал навзничь на траве, а Михалыч сидел рядом со Тыщкмбригом, рассматривая "Вальтер" в левой руке. Потом, не поднимая глаз, спросил:
- Не пойму, вы людей защищаете от наци или свою власть - от людей?
- Молчать!!! - взревел Тыщкмбриг, брызгая слюной Михалычу в щеку. - Тут тебе не маскарад! Форму надел - значит, рядовой! А вы, м*д*ки, - он повернулся к Лысому и Прищуренному, который пытался сесть - кто ж вам, таким беспонтовым, звания дал?! Жопа вместо головы, одна извилина, и та - прямая! Молчать, я сказал!!!
Он неожиданно замолчал. Лысый и Прищуренный тоже молчали, как-то неоднозначно на него уставившись. Коля отвернулся, его трясло. Михалыч вытер щеку тыльной стороной ладони, повернулся к Тыщкмбригу, улыбнулся и серьезно сказал:
- Где-то ты прав, Тыщкмбриг. В чужой монастырь… Так вот, я пошел. Мне нужно забрать спрятанные неподалеку вещи. Если я прислонюсь к вашей команде, от этого всем будет польза. Коле лучше пойти со мной: у вас он пропадет, - Михалыч усмехнулся - вы всех раненных в ноги потеряли за эти два дня. Я вас найду, если ты не потеряешь маячок. - Михалыч оторвал от гимнастерки пуговицу и кинул Здоровенному.
Штанины были развязаны. Михалыч задрал ноги, натянул галифе, перетек в стоячее положение, заправился-застегнулся и хлопнул Колю по плечу. Они ушли. Механически переставляя ноги,
Коля
шел вслепую: в голове звенело, мозг настолько отказывался понимать происшедшее, что перестал воспринимать реальность. Через четверть часа нарыв созрел и прорвался:
- Как это… Ты его… Он же - чекист! И комбриг… Так - не бывает… Не должно быть. Нет, Михалыч, так быть - не должно! Это - подрыв!
- Тебя же учили, что все люди - равны…
- У нас, у нас - равны - перебил Коля - у них - нет, там богатые угнетают.
- И я о том же. Значит, ты, чекист, комбриг и я - равны. Чего ж ты паришься?
- Они - командиры, представители. Партия… Дисциплина…
- Зеровые командиры. Тебя в плен сдали и сами - там же.
- Так ведь вероломное… Даже товарищ Ста…
- Проснись: если вероломное - значит, верили, значит - каздаки доверчивые. Им - не страной управлять, а коров пасти, или что там у вас еще недоумки делают.
- Михалыч, ты же - Родину предаешь!!! Великий Сталин для нас…
- Стоп. Тихо. Давай, лес послушаем.
Они замерли. Коля переключился и деловито сказал:
- Так, с юга у нас дорога: моторы. Километра полтора, я думаю. Напротив, чуть правее и намного дальше - пушки, похоже - фронт. Ага, там - северо-восток. Слушай, нам еще далеко - на юго-запад? И где бы пожрать раздобыть?
- Ну вот, а я боялся, что у тебя совсем крыша поехала - Михалыч засмеялся.
- Как это - крыша? Куда поехала? Причем тут - крыша?
- Извини - серьезно сказал Михалыч. Мой косяк. "Крыша" - так еще не говорят. Я испугался, что ты с катушек… Ну, соображать перестал.
- Да нет - Коля наконец-то улыбнулся - я еще с глузда не съехал. Но ты - неправ! Партия - не ошибается!
- Конечно, не ошибается - легко согласился Михалыч. - Потому, что - не думает. Думать только люди умеют, и то - не все. А партии, племена, всякие коллективы - думать не могут: нет у них общей для всех думалки.
- За партию Сталин думает. Он мудрее всех. Его враги в нашей разведке обманули.
- Ладно. Тему закрываем. Нам надо как-то дорогу пересечь. Лучше - до ночи. Вот об этом и подумаем.
- Подумайте, подумайте - послышалось сзади. Их догнали
Прищуренный и Лоб
После ухода Михалыча, Тыщкмбриг выслушал эмоциональные реплики Лысого с Прищуренным и тихо сказал:
- Р*с*и*д*и! Вас надо - к стенке. За потерю бдительности. Жалко, у нас за глупость не расстреливают. - Чекисту: - Ты совсем чуйку потерял? - Комиссару: - А ты - м*д*к. Ослепли оба? Он же - совсем другой, вроде и не человек. Пули - не пробивают, штаны - не промокают. Проволоку под током - рукой, я видел. Не устает. Вот - по пуговице нас найти собирается. - Здоровенный выпутал пуговицу из травы и положил в нагрудный карман. - Его же надо аккуратно выводить, как щуку на крючке. А вы - д*л*о*бы…
Тыщкмбриг помолчал и продолжил:
- Так. Слушай приказ. Ты, комиссар, работаешь с личным составом. Список красноармейцев. Инвентаризация: оружие, патроны, медикаменты, пищевое довольствие. Чтоб больше никто не пропал. Настрой их по боевому. Про Михалыча - всем правильно разъяснить. Придумай - как. Действуй.
Дождавшись, пока Лысый отойдет, повернулся к Прищуренному:
- Найди рядового посметливей и догоняй нашего… подследственного. Скажешь - я послал помочь. Не залупайся, про "Вальтер" - забудь. Твоя задача - найти, где у него жабры. Когда встретимся, ты должен быть с ним на вась-вась. Понял? Может, это - главный шанс всей твоей жизни. Выполняй.
Прищуренный понимающе усмехнулся. Встал и сказал:
- Есть выполнять, Тыщкмбриг!
За несколько минут, Прищуренный идентифицировал Лба, как самого подходящего, и спросил:
- За что сидел?
- Сто шестьдесят вторая.
- Наколки покажи. - Лоб, не вставая, показал. - Кликуха есть? - Лоб сказал: "Лоб". - Встать. Пойдешь со мной.
Лоб встал, хитро подмигнул остающимся и пошел за Прищуренным. Через полчаса, Прищуренный нахмурился и выдавил: