- Тебе придется изменить кое-что еще, - пропел Вигот, и команда расхохоталась. Все, кроме Эдит, которая громко вздохнула, а потом сказала потише:
- Старые как мир насмешки. Одно и то же раз за разом.
Закрепив рулевое весло, Торстен наконец смог ненадолго отлучиться со своего поста. Он подошел к гребцам, разминая руки.
- Хочешь присоединиться к ним? - окликнула его Бергдис.
- А ты хочешь, чтобы тебя ощипали? Как твоя рука, Сольвейг?
Девушка ответила, работая веслом:
- Женщины редко жалуются.
Пятеро мужчин заулюлюкали.
- Сольвейг права, - заметила Эдит.
Бергдис подняла голову:
- Вы, мужики, думаете, было бы лучше, если б женщины походили на вас. А мы знаем, сколь проще была бы жизнь, если б это вы были на нас похожи.
Рыжий Оттар повернулся на скамейке:
- Ты, кривозубая горластая карга! И что нам такого сделать, чтобы стать на тебя похожими? Если ты забыла, это я ваш шкипер.
- Да-да, без тебя мы бы все заплутали в море, - насмешливо отозвалась Бергдис. А затем добавила, понизив голос: - Ох, начиню я тебя, Оттар, как курицу к праздничному обеду!
- Да ты же завидуешь, Бергдис, а? - вторя капитану, вмешался Вигот. - Завидуешь мужчинам. Завидуешь молодости.
- Я такая, какая есть, - пробормотала та.
И вот опять заработали весла, если и не в согласии, то хотя бы одновременно.
Торстен стоял прямо перед Сольвейг. Он нагнулся к Бруни:
- У тебя есть жена, правда?
Он не ответил.
- Жена есть, а?
- В каждом порту.
- А дома, в Исландии?
- Да, есть, - сдержанно отозвался гребец.
- Небось норвежка?
Бруни отбросил весло.
- Кто тебе сказал? - спросил он и встал прямо перед Торстеном, со злобой всматриваясь в его лицо.
Кормчий выдержал взгляд, не мигая, и мрачно промолвил:
- Я так и думал. - Затем резко повернулся, пошел на корму и отвязал рулевое весло.
Сольвейг была сбита с толку. Почему они враждуют?
Перед закатом Рыжий Оттар подошел к стоявшему у руля Торстену:
- Как насчет вон того взморья?
Торстен пригляделся:
- Думаю, сойдет. Вода там мелкая и берег песчаный.
Рыжий Оттар погладил планшир и приказал кормчему:
- Веди осторожно.
Шкипер выкликнул Барда с Бритой:
- Трюм затоплен. Как только причалим, начинайте выгребать воду. Понятно?
Дети ответили, что поняли.
- Заслужите-ка свой ужин, - добавил Оттар.
Ночь выдалась холодная. Звезды мерцали, и команда устроилась спать под парусом, натянув на себя шкуры и меха.
На рассвете, сразу после завтрака (состоял он из вареной сельди и куска хлеба), снова отправились в путь и весь день плыли вверх по Неве - то под парусом, то на веслах, - пока наконец не попали на озеро, столь огромное, что конца и края ему не было видно. Вечером им снова пришлось вытаскивать судно на берег.
Ложась спать, Сольвейг услышала вой волков.
- Гардарики, - объяснил ей Вигот.
Сольвейг выглядела озадаченной.
- Волки страны Гардарики, - пояснил юноша.
Она обхватила себя руками.
Вигот пристально ее разглядывал.
- Если хочешь, - предложил он, - можешь устроиться под моей шкурой.
Сольвейг выдвинула подбородок:
- С волками и то безопасней.
На следующий день Рыжий Оттар с командой держались вдоль берега, пока не вышли к широкому руслу.
- Почти прибыли, - прокричал Торстен. - Осталось два часа.
- Два часа! - вскричал Вигот, оборачиваясь к Сольвейг. - Всего два часа - и мы в Ладоге. Я покажу тебе все! Земляной город. Крепость. Лучший рынок на всем Восточном пути.
- Если не считать Киева, - возразил Торстен.
- Киев, - повторил Рыжий Оттар, наслаждаясь звучанием слова.
- Но на реке нам потребуется проводник, - сообщил ему кормчий. - Я незнаком с ее изгибами, поворотами и отмелями, к тому же…
Шкипер поднял правую руку, давая ему знак замолчать:
- Мы бы не добрались сюда без хорошего кормчего. Ты оказал нам честь, Торстен.
- Благодари Эгира и Ран, - ответил тот. - И духи всех утонувших.
- Нет, я благодарю тебя, - настаивал Оттар. - Все из нас одарены разными умениями, но некоторые дары полезнее прочих.
После заката, в час, когда все - земля и вода, мысли и чувства - полно неопределенности и загадок, Рыжий Оттар с командой тихо гребли по широкому руслу, ведущему с озера на пристань Ладоги. Они поели, не спускаясь с корабля, и во время еды Рыжий Оттар рассказывал им о правителе родом из шведов, что живет в городе, и о тамошних жителях.
Шкипер пребывал в таком веселом расположении духа, что даже взъерошил золотистые волосы Сольвейг.
- Ладога, - промолвил он. - Ладога, где начинается страна Гардарики. Так что скажешь, какая часть путешествия самая лучшая? Начало, середина или конец?
Всхлипывал и свистел ветер, дергая корабль за снасти.
Сольвейг лежала между Бергдис и Одиндисой. Обе женщины спали. Она смотрела на парус, который растянули между планширами так, что получилась самодельная палатка.
Она протянула руку и провела по ткани подушечками пальцев. Хорошая ткань. Еще бы. Ей и нужно быть такой, словно жена, которая терпит угрозы и побои. Но плетение кое-где уже начало протираться. И поглядите-ка, соленый ветер грыз этот кусочек и чуть не унес его с собой.
Сольвейг подняла голову и заглянула в один из глазков, проделанных ветром: снаружи бежали розовые ленты пушистых облаков да низко пронеслась стайка прибрежных птиц.
"Мой любимый час, - подумала она. - Безвременье, в котором застыли столетия…
В Ладоге правит швед… Так сказал Рыжий Оттар. Но не объяснил, почему так случилось. Все эти имена, названия - я в них запуталась. Тут виновен и эль… - Сольвейг прищурилась и ощутила стук в висках. - По-моему, он сказал, что сейчас здесь правит уже седьмое поколение шведских ярлов. Получается, со времен моей прапрапрапрапра… нет, мне этого не сосчитать. Но я помню имя первого ярла. Рюрик. Так сказал Рыжий Оттар…"
Время шло. Кто знает, сколько его успело пробежать? И вот Сольвейг услышала пение. Не завывание ветра, а мелодичный высокий голос:
Выкует мороз оковы, и огонь поглотит угли,
Затвердеет зимний лед, мосты из хрусталя
воздвигнет.
Хлад не даст взойти посевам…
"Кто же это? - недоумевала Сольвейг. - Голос у нее, как у снежной девы. Или у одного из воздушных духов".
Но Христос-освободитель разобьет зимы оковы,
Снег сойдет с полей, и снова в мир наш радость
возвратится.
Летний день с палящим солнцем реку выведут
из плена…
"Христос. Она поет о Христе? - Сольвейг снова сощурилась. Это ведь неправильно! Погоду нам творят Фрейр и Фрейя".
Но вот снова зазвучала песня, и только потом девушка поняла, что пела ее Эдит.
- Ты поешь, как бесплотный дух, - сказала ей Сольвейг.
- Этот голос дал мне Бог, - ответила она, поджав прелестные губки.
- Ты пела какое-то заклинание? Призывала хорошую погоду?
Эдит кивнула:
- Да, что-то вроде. Это песнь надежды.
Сольвейг распахнула глаза:
- Ты же учила меня ожидать худшего!
- Это не значит, что нельзя надеяться.
- Мне кажется, надежда похожа на… на открытую дверь. Она позволяет хорошему войти в нашу жизнь.
Снова кивок.
- Но на самом деле, - добавила Эдит, - песня не очень-то обнадеживает.
- Она о хорошей погоде?
- Нет, о мужчинах и женщинах. О жене из племени фризов.
- Из племени в ризах?
Эдит рассмеялась:
- Нет, о жене из Фрисландии.
- Это где?
- К югу от земли данов. Ниже по побережью. Жена ждет своего мужа из морского похода, и в песне говорится, что женщины непостоянны и вероломны.
- Но это же неправда! - возразила Сольвейг. - Они не похожи на мужчин!
- Поэтому я поменяла слова, - с улыбкой ответила Эдит.
Верных есть мужей премного, как и тех, что
клятв не помнят.
Те находят утешенье, позабыв жену за морем.
Ты, ходя по пенным тропам, оставайся терпеливым.
Возвращенья жди к подруге, что тебя всемерно
любит.
Если не падешь в болезни, не уснешь в волнах соленых,
Принесет тебя обратно море резвое в ладонях.
Эдит посмотрела на Сольвейг. Сольвейг посмотрела на Эдит. И обе они рассмеялись.
Сольвейг сразу поняла, как разумно размещены укрепления Земляного города. Путники озирали излучину, где морской путь из озера встречался с большой рекой.
- Волхов, - объявил Торстен. - Так зовут эту реку. И мы проскачем по ней половину пути до Киева.
- Проскачем? - не поняла Сольвейг.
Торстен улыбнулся:
- На спине нашего морского зверя.
Пристань располагалась прямо под стенами и караульными помещениями крепости. У берега уже стояло три лодки; две из них сильно напоминали судно Рыжего Оттара, но самая дальняя показалась Сольвейг очень странной. Скобы не скрепляли ее боков, и к тому же она была ужасно широкой. Будто бочка! Наверху коротенькой мачты золотилось в ранних лучах знамя. Потом девушка заметила, что у пристани стоит еще не меньше дюжины судов поменьше: рыболовных лодок, яликов, маленьких торговых парусников и безмачтовых суденышек, пригодных только для гребли. Пара старых остовов, облепленных ракушками и водорослями, покоились на самой пристани.
- Сначала самое главное, - объявил Рыжий Оттар. - Бруни, Вигот, к сходням.